Страница 24 из 37
На рубеже XIII–XIV веков Православная церковь не потеряла своего влияния на русское общество, скорее наоборот, и тому есть глубокие внешние и внутренние причины. Внутренние причины любой православный может легко найти в сердце своем. О внешних причинах, тесно связанных с внутренними, стоит сказать особо.
Ордынские ханы, как хорошо известно из истории многочисленных завоеванных ими стран, на удивление лояльно относились к вероисповеданиям покоренных ими народов. Еще в 1270 году хан Менгу-Тимур издал следующий указ: «На Руси да не дерзнет никто посрамлять церквей и обижать митрополитов и подчиненных ему архимандритов, протоиереев, иереев и т. д.
Свободными от всех податей и повинностей да будут их города, области, деревни, земли, охоты, ульи, луга, леса, огороды, сады, мельницы и молочные хозяйства. Все это принадлежит Богу и сами они Божьи. Да помолятся они о нас». Хан Узбек еще больше расширил привилегии церкви: «Все чины православной церкви и все монахи подлежат лишь суду православного митрополита, отнюдь не чиновников Орды и не княжескому суду. Тот, кто ограбит духовное лицо, должен заплатить ему втрое. Кто осмелится издеваться над православной верой или оскорблять церковь, монастырь, часовню – тот подлежит смерти без различия, русский он или монгол. Да чувствует себя русское духовенство свободными слугами Бога»[42].
Этот факт разными людьми оценивается по-разному. Кто-то, пользуясь удобным случаем, объясняет поразительную веротерпимость Чингисхана и его потомков недальновидностью, а то и тупоумием повелителей Орды, проморгавших столь важную для них проблему, не подавивших тяготение русской души к православию. Действительно, внешне все выглядело именно так: проморгали иноплеменники, потеряли бдительность, себе же собственными руками подписали приговор, оставив в целости и сохранности оплот русского духа, обитель русской души – Православную церковь. Даже после того как Берке-хан в 1283 году принял ислам, даже после того как хан Узбек, грозный хан, в первой половине XIV века и вся Орда за ним следом приняли ислам, веротерпимость повелителей Великой степи не поколебалась. Но называть такую политику грубым просчетом или стратегической ошибкой нельзя.
Примитивной может показаться и противоположная оценка всего сделанного Чингисханом и его потомками в мировой истории, а их доходящее до поклонения восхищение созданными ханами порядками на завоеванных землях, мягко выражаясь, вызывает недоумение. Рьяные апологеты автора «Ясы», воплотителей в жизнь жестоких законов Чингисхана, доходят в своих выводах до абсурда, называя Золотую Орду «не только покровительницей, но и защитницей русского православия». Такая добрая-предобрая тетушка Орда! Увидела степным зорким оком из забайкальской глубинки, что русских людей хотят крестить по католическому обряду, собрала сотни тысяч верных нукеров и явилась в Восточную Европу, защитила русских православных от посягательств католиков, установила порядок в русской земле – так приблизительно трактуется история Орды ее апологетами, например, замечательным ученым, доктором Эренженом Хара-Даваном и другими исследователями истории Великой степи.
Можно ли найти линии сопряжения этих и других, во многом противоположных концепций? Существует ли объективная оценка политики Орды в отношении русского вероисповедания?
Ответить на эти вопросы необходимо потому, что гигантскую в XII–IV веках Орду в конце концов сокрушила Москва, совсем крохотный в тот период времени городок.
Все попытки приукрасить и возвеличить содеянное Ордой в завоеванных ею странах и, наоборот, принизить ее значение в истории планеты, а также все известные современной науке примирительные способы, которые очень часто сводятся к появлению вместо белого и черного цветов серого цвета, беспомощны при поиске истинного лица Орды. Его нужно искать в «Лее» и «Джасаке».
Гениальный Чингисхан в этих воистину великих творениях разработал свою теорию государства имперского типа во главе с одним родом – родом Чингисхана, опирающимся на монгольский народ, а лучше сказать, на тех монголов, которым понравится эта идея, и которые помчатся сломя голову драться, воевать, завоевывать, присваивать, чтобы в мирные минуты ездить на жирных чужих меринах, развлекаться с чужими розовощекими женщинами.
«Ясу» не догадался создать даже Аттила, тоже пришедший из Великой степи. Статьи «основного путеводителя» монголов были настолько просты и откровенно аморальны, настолько свободны от человеколюбия, что покорили своим утилитаризмом не только детей и внуков создателя этих законов, но и талантливых военачальников Субэде, Джельме, Джебэ и многих, многих других.
…Утилитарные цели ясны бывают всем – чужие жирные мерины и чужие розовощекие женщины, естественно, в неограниченном количестве и в любое время дня и ночи.
Победы и походы того же Субэде изумляют самых известных знатоков военного дела. Некоторые специалисты считают, что как полководец он стоит выше Наполеона. А чего же, спрашивается, не хватило Наполеону, чтобы встать вровень с Субэде? Того же, чего не хватило Аттиле: «Ясы» – всеобъемлющей теории создания мировой державы, основанной на жестокой дисциплине, теории, опирающейся на низменные инстинкты особо воинственной части любого человеческого общества.
Одной из гениальных находок Чингисхана, запечатленных в указанных поучениях, стало узаконение лояльного отношения к вероисповеданиям завоеванных народов. Империя – государство многонациональное, у каждой нации – свое отношение к религии, своя религия. Все попытки императоров до и после Чингисхана создать империю с одной и единственной имперской религией большого успеха не имели, за некоторым исключением, которое составляют Византийская империя, Арабский халифат, да и то в первые несколько десятков лет своего существования.
Чингисхан создавал свою «Ясу» в XII–XIII веках. К этому времени людям известны были сотни примеров того, как религиозная нетерпимость повелителей многонациональных держав с несколькими религиозными конфессиями приводила к страшным войнам, к распаду сильных империй. История Арабского халифата, история многочисленных ересей и сект в мусульманском и христианском мирах, полная войн и социальных взрывов, – яркое тому подтверждение.
На родине Чингисхана, в Великой степи, граничащей с Северным Китаем, проблемы веротерпимости не могли не волновать крупного политического деятеля. Но Чингисхан предложил и законодательно оформил такую политику по отношению к немонголам, вести которую не осмеливались ни китайские, ни центральноазиатские повелители, может быть, потому, что они не мечтали о державе «от моря и до моря».
Чингисхан был кристально ясен в своей «Ясе». Эта кристальная ясность сотворила с людьми злое чудо – они в кратчайший срок сделали невозможное: завоевали громадные территории Евразии, продержались на завоеванных землях примерно полтора века (в Китае, например), а где-то и дольше. Ему самому было все равно, как молятся или кому молятся, чему поклоняются, перед чем трепещут благоговейно розовощекие женщины и их мужья и женихи в Бирме или в Польше, на Балканах или в Корее. Его это не интересовало. И он преуспел, и его последователи преуспевали в своем утилитаризме до поры до времени.
Глупцами ханы не были, а вот политическими стратегами были. Они прекрасно понимали, что православие на Руси стало неотъемлемой частью всего русского. Даже разобщенный распрей, обессиленный внутренними дрязгами русский народ не потерял свою веру. Именно она соединяла его, даже не мать-сыра земля, разодранная на уделы, а вера православная.
Потомки Чингисхана предпочитали не рушить церковь на Руси, потому что любой удар по церкви тут же бумерангом мог возвратиться: обиженная, оскорбленная церковь вмиг бы сделала то, что не удавалось сделать даже самым мудрым из князей, – она объединила бы Русь!
Эту объединительную свою задачу церковь хорошо понимала. Всесильным ханам, «Ясе» Чингисхана нужно было противопоставить столь же мощную, но организованную на иных – духовных – принципах, на иной государственной идеологии силу. Митрополиты всея Руси увидели зародыш этой силы в небольшом городке на Боровицком холме. Сейчас-то всем хорошо известно, что они и некоторые князья, каким был Иван I Данилович Калита, верно определили центр всерусского единения. Но в первой половине XIV века любому политическому стратегу выбор духовных владык показался бы странным.
42
Платонов С. Ф. Указ. соч. С. 165.