Страница 13 из 37
Да, Изяслав Мстиславич был прекрасным политиком, изворотливым, хитрым. Понимая, что Вячеслав имеет полное право занять великокняжеский престол, сын Мстислава сумел привлечь на свою сторону невоинственного, мягкотелого старика Вячеслава, посадил его в золотую клетку, превратил старшего из оставшихся в живых Мономашичей в экспонат, важный и дорогостоящий, а сам правил Киевской Русью, не имея на то никаких прав. Очень крупный политик. Не имея мощной поддержки в стране, он обольстил пьянками на пирах киевлян, влюбил их в себя, и сам влюбился в них. А чтобы любовь была крепче, Изяслав нанимал иностранные войска, которые ходили по землям Галицкого и других княжеств за крупные вознаграждения.
Другие князья русские также не гнушались помощью извне, приглашали в дружины половцев, берендиев, торков, которые подчас играли важную роль в битвах. Изяслав пошел дальше. Иностранные армии (венгров, богемцев, ляхов…) стали частью его политики. Но эта часть требовала огромных средств, что отрицательно сказывалась на внутриполитическом положении русского государства. Политика, основанная на привлечении наемного войска для решения государственных задач, может иметь успех для конкретного правителя, что и случилось в судьбе Изяслава, который выиграл-таки свой личный бой с Юрием Долгоруким. Он умер своей смертью, будучи великим князем Киевским и, видимо, считая себя великим человеком. Но он таковым не был. И тот факт, что его любили киевляне, ровным счетом ни о чем не говорит. Любить-то они его любили, но странною любовью: всего один раз жители Киева сподобились встать на защиту своего возлюбленного. В остальных же случаях он был вынужден защищаться чужими руками.
18 ноября 1154 года Изяслав Мстиславич скончался. После его смерти в Киеве несколько месяцев правил Ростислав Мстиславич, а 20 марта 1155 года сан великого князя Киевского принял «с общего согласия» Юрий Владимирович Долгорукий.
«Множество людей с великой радостью вышло ему навстречу, – написал об этом дне летописец. – И сел он на столе отца своего, славя Бога». Тот же летописец, до этого подробно, в ярких красках осветивший годы правления главного противника князя Суздальского, теперь создал для Юрия очень громкий, особый титул: «Великий князь Юрий, сын Владимира Мономаха, внук Всеволода, правнук Ярослава, праправнук Великого Владимира, крестившего всю землю Русскую»[11]. Такого титула не удостоились ни Мстислав, ни его сын Изяслав, и уже один этот факт говорит о том, как высоко оценивали современники деятельность Долгорукого на великокняжеском престоле, хотя итоги ее можно признать весьма незначительными. Была только идея собрать Русь: Северную (Новгородскую), Заокскую и Южную.
Юрий Долгорукий занимался этой проблемой еще в 1149 году, впервые заняв киевский престол. Он объединил под своей жесткой властью земли вокруг Киева, стал перераспределять волости, не обращая внимания на наследственные права, а также на права победителей в междоусобных конфликтах. Он повел себя не как великий князь, но как царь. Царем славным, господином добрым, отцом подданных называли великого князя Изяслава Мстиславича киевляне, а также берендии, торки, проживавшие в Киевской земле. Удивительное дело! То ли люди не знали, чем в принципе отличается царь от князя, то ли так понравился обаятельный Изяслав (люди любят «обаяшек» на тронах!); то ли чем-то не потрафил им Юрий Долгорукий – скорее всего, не потрафил, но его политика не пришлась по душе киевлянам.
Он направил старшего сына Ростислава в Переяславль. Глебу отдал на княжение Канев, Борису – Белгород; а Суздаль оставил совсем еще молодому Василию при тысяцком – старом своем друге и сподвижнике Георгии Симоновиче. Он вел себя как царь. Он делал то же самое, что делали в те годы вожди племен, обитавших в долинах Забайкальских рек. Только – другими средствами, миролюбивыми, Он собирал под единой властью Русь.
Это никому не нравилось. Юрий Долгорукий быстро терял авторитет, даже среди союзников. Попытка 1149 года завершилась неудачно. Но и в следующем году князь правил в Киеве по тем же принципам и так же мало.
Изяслав одержал над ним верх!
Но в 1155 году, когда не стало опасного соперника, появился ли у Юрия Долгорукого хоть один шанс осуществить задуманное? Сын Мономаха вновь продолжил прежнюю политику: роздал сыновьям (а их у него в 1155 году в живых осталось девять) ключевые земли.
Особое внимание при этом он уделил Суздальской области, завещав ее младшим сыновьям от второго брака с византийской принцессой. Одним лишь завещанием он не отделался, организовал пышные торжества по случаю «крестоцелования» на верность его детям. Присягнули князю Суздальскому вся его дружина и население. Этакий странный шаг. С одной стороны, Долгорукий пытался собрать Русь под центральной властью Киева, с другой стороны, он, даже обремененный делами в столице, не забывал о своем уделе, основывал в Суздальской земле города, строил каменные церкви. Он будто бы предвидел большое будущее в истории страны именно этого региона, Заокского.
Колокольный звон на пышной церемонии «крестоцелования» в Суздальской земле услышали все на Руси. Юрий Долгорукий, муж принцессы Византийской, передал ее детям (а не детям от первой жены, половчанки) быстроразвивающуюся область, устроил богатый праздник, напоминающий торжественностью и пышностью церемонию посвященную восшествию монарха на престол. Этот факт говорит не только о властолюбивых намерениях, выходящих за рамки существовавших в те годы на Руси обычаев и государственных устоев, но и об отношении Юрия к Суздальской земле, которую он в течении всей своей жизни обихаживал, с которой он сроднился.
Политика создания единодержавного государства стала давать сбой.
Сначала Юрию удалось достичь немалых дипломатических успехов, замириться практически со всеми врагами, но они вскоре почувствовали, что сын Мономаха мечтает о единодержавии, и стали готовиться к войне, великий князь принял вызов, война была неизбежна…
10 мая 1157 года Петрила, боярин Юрия Долгорукого, пригласил великого князя киевского на пир. Шестидесятисемилетний сын Мономаха принимает приглашение. Он не мог его не принять. Подготовка к новой распре подходила к концу. Уже сформировались противоборствующие союзы князей, уже собраны боевые дружины. Скоро начнутся битвы. Нужно показать всем свое физическое здоровье, свои добрые взаимоотношения с боярами, воеводами, знатными людьми. Нужно хитрить. Киев отдавать врагам Долгорукий не мог. Авторитет и великое прошлое могучего града довлели над ним.
Он пошел на пир.
Ночью после пира Юрий Долгорукий почувствовал себя плохо, слег. Ему осталось жить пять дней.
15 мая 1157 года Юрий Владимирович Долгорукий умер. Его возможный соперник по предстоящей распре Изяслав Давидович, узнав об этом сказал, подняв руки к небу: «Благодарю тебя, Господи, что ты рассудил меня с ним внезапною смертию, а не кровопролитием!». То был благородный порыв. Киевляне, в отличие от Изяслава Давидовича, поступили иначе. После смерти Долгорукого они разграбили его дворец и сельскую усадьбу, ворвались в имение суздальских бояр, устроили там погром, а тех, кто попытался оказать им сопротивление, они убили. Горожане столицы вели себя как злопамятные старцы. Они забыли даже о святом. Они не захотели в диком своем исступлении, чтобы тело Долгорукого лежало рядом с телом Мономаха, и предали его земле в Берестове, в обители Спаса.
Дикая неуправляемая толпа мстила Юрию Владимировичу за то, что он пренебрежительно относился к дряхлеющему городу, а значит, и к горожанам, детям стареющего города, детям, избалованным славой предков. Ярким подтверждением пренебрежительного отношения к Киеву являются построенные в последние пять лет жизни князя города и церкви в Суздальской земле. Эту деятельность Юрий Долгорукий не прекратил, даже будучи великим князем киевским.
11
ПСРЛ, т. II, изд. 2-е, столб. 383–384.