Сон веселого солдата

Утром в наш лагерь пожаловал крестьянин - в непривычных для глаза голубом халате и такого же цвета тюрбане. На босу ногу была надета неизменная обувь местных жителей - чёрные калоши. По его активной жестикуляции и не менее эмоциональной речи без особого труда мы поняли, что человек просил помощи в погрузке урожая.

Комроты отобрал десяток бойцов и приказал вооружиться.

Мы углубились в "зелёнку". Петляя среди кустов и деревьев, перепрыгивая через узкие арыки и канавы, крестьянин быстро шёл впереди. Идти было недалеко, вскоре послышался звук работающего двигателя, а затем показался советского производства трактор "Беларусь" в сцепке с телегой. Под высокими тополями, на небольшом чеке, возвышался стожок скошенной пшеницы.

Капитан велел пулемётчику и двум автоматчикам осмотреть виднеющееся в глубине "зелёнки" жилище и занять за ним оборону. Прочие, установив пирамидой автоматы стволами вверх, принялись за погрузку.

В приятной прохладе мирно пели птицы. Высокая, полукруглой формы глинобитная стена придавала постройке вид неприступной крепости.

Стараясь не греметь амуницией, держа стволы на изготовку, а ушки на макушке, мы втроем осторожно шли вдоль дувала. Сапоги беззвучно ступали по песчаной земле. Огибая слева мусорную кучу, я обратил внимание на вырытую под нею нору. Резко остановившись, схватил за рукав пулемётчика. Третий, немного пройдя, настороженно замер. Деревянно-земляную огневую точку искусно скрыли под кучей старого навоза, сваленного у подножья стены. Сверху хаотично засыпали сухими ветвями и блёклой травой. Стоящий на другой стороне Витёк продемонстрировал ручную гранату. Мы, молча согласившись, отступили назад. Ухнул глухой взрыв. ДЗОТ выдохнул пылью и дымом в бойницу. Крупинки земли, прячась в траве, ползли вниз по шершавой стене ДЗОТа. Обрезки ветвей дрожали, пыль лениво оседала на тропку.

Птицы по-прежнему весело перекликались между собой.

Не дождавшись подозрительных звуков, отправились искать вход в уже совсем не мирное жилище.

Высокие двустворчатые ворота встречали, слегка приоткрывшись. Мрачные деревянные створки, не видавшие краски, выглядели добротно и уверенно.

"Такие плечом не вышибешь".

Осторожно вошли в большой, неправильной формы, овальный двор.

Нашему взору открылось недавно покинутое замкнутое пространство. В воздухе ещё висели суета и нервозность. На глаза то тут, то там попадался разбросанный мусор, какой остаётся обычно при переездах.

Постройка изначально задумывалась как небольшая крепость. Строительным материалом служил раствор глинистой земли и воды. Словно из пластилина лепились ограждения, к ним присоединялись кубики подсобных и жилых помещений с плоскими крышами. Крепостная стена трёхметровой высоты и полуметровой толщины служила прекрасной защитой от пуль. Входные ворота постройки находились на противоположной стороне от шоссейной дороги. На ровной поверхности пустынного двора стояло одинокое гранатовое дерево. Приземистое, с редкими листьями растение склонилось под тяжестью недозревших плодов. Под кроной, в ограждении, зияло сквозное прямоугольное отверстие. Бойница для стрельбы лёжа. Такие же виднелись повсюду. Разница лишь в том, что вести огонь можно было с колена и из положения стоя. Обманчивая тишина затаилась смертельной опасностью, ощущаемой каждой клеточкой. Замаскированный ДЗОТ и бойницы были уготованы явно для нас и против нас. Стараясь не нарваться на растяжку, мы внимательно осматривали покинутое жильё .

По левую руку приютились невысокие хозяйственные постройки, с них и решили начать. С древесиной в здешних краях был напряг, оттого местные, покидая жилище, увозили все, что подлежит демонтажу. Приблизившись к тоскливо зияющему дверному проему, сразу услышали устрашающее громкое шипение. Такого рода звуки, раздражающие не только слух, но и натянутые до предела нервы, всегда, неизменно, вызывали желание тикануть от греха подальше, куда глаза глядят...

Приостановившись, мы переглянулись. Рептилии, живущие по принципу - меня не трожь, и я тебя не трону, огнестрелами не пользуются. Поэтому были все шансы разбежаться с миром. Подталкиваемые необходимостью выполнения приказа и юношеским любопытством, мы осторожно заглянули в сарайчик. Желтовато-песочного цвета варан, с узором из многочисленных темных пятнышек и точек на животе, стоял на мощных ногах и шипел, раздувая бока. В широко разинутой пасти с острыми, слегка загнутыми назад зубами, нервно подрагивая, двигался глубоко раздвоенный змеиный язык. Слегка присев на задние лапы массивным телом, поднимая пыль и куриные перья, варан хлестал из стороны в сторону внушительной длины могучим хвостом.

"О, зема, а ты какого хрена здесь делаешь? - стараясь не раздражать дракона, чуть слышно произнес я. - Куриными яйцами пришел полакомиться...".

("Зем-зем" - так называли серую ящерицу призывники из Туркменского ВО). Яростно блестящие стеклянные глаза и впившиеся в землю, острые, слегка загнутые когти на напряженных лапах говорили о том, что пожиратель ядовитых змей и пауков готов биться до конца. Хлесткий выпад хвоста по бедру испытывать уже доводилось. Удар, подобно плетке, кроме острой, но терпимой боли в основном оставлял лишь обиду от перенесенной порки. Однако крепкие челюсти и конусные зубы заслуживали особого внимания и опасения. Слюна ящера, попавшая в кровь человека, вызывает озноб, повышение температуры и головную боль. Челюстями варан мертвой хваткой сжимает свою добычу. Однажды, совершив резкий прыжок, схватил любопытного за кирзовый сапог, навсегда оставив на ноге след от двух передних, самых длинных зубов, причем оставив не только довольно глубокие разрезы, но и кусок сломанного зуба, который со временем у варана меняется на новый.

Испытывая обоюдное желание без особой необходимости не ввязываться в драку, мы попятились назад, а варан, вскоре почуяв снятие блокады, выскочил из курятника и метнулся через просторный двор. Гигантских размеров, более полутора метров в длину, ящер словно летел над землей. Вытянув шею, извиваясь всем телом с широкими поперечными бурыми кольцами на спине и хвосте, варан перебирал расставленными лапами и "рвал когти". Лихо, не сбавляя повышенных оборотов, обогнув ствол гранатового дерева, чуть замедлив ход и подогнув лапы, нырнул в отверстие бойницы. Лишь на прощанье нервно скользнул по неровной поверхности глиняной стены чешуйчатым змеевидным хвостом. Наши молодые лица выражали одинаковое чувство: "Тьфу, и как здесь можно жить?"...

По-прежнему держа стволы на изготовку, а ушки на макушке, продолжили осмотр покинутого жилья. Ступая осторожно, по-кошачьи, насколько позволяла рифлёная подошва, продвигались по гладкой земле без малейшего намёка на травяной покров. Не желая пропустить растяжку на уровне каски или ног, мы тихо подошли к такому же уныло зияющему дверному проёму. В одной из комнат, на грязном земляном полу, среди мрачной серости, ярким пятном выделялась цветная фотография. С портретного снимка смотрел студенческого возраста азиатский юноша. Брюнет в тёмном пиджаке и неуклюже выпирающем галстуке.

Всё как-то было здесь не к месту. Небрежно брошенный, сделанный где-то в городе яркий снимок. Пиджак и великоватый чёрный галстук в крупную белую клетку. Вещи явно позаимствованы у фотографа. И мы - с оружием на боевом взводе, в закопченной комнате с низкими потолками и чужим отталкивающим запахом. "Не свалилась бы какая-нибудь пакость за воротник", - подумал я.

"Вспомни нечисть, она и появится!". Над оконным проёмом, по глиняной стене, перебирая корявыми ножками, полз размером с теннисный шарик черный мохнатый комок. "А вот с этим паучком лучше не встречаться! Фаланга хоть и не имеет своего яда, однако взрослая особь может прокусить кожу человека. Учитывая, что паук питается падалью и в его челюстях часто скапливается трупная зараза, его укус для человека чреват осложнениями вплоть до самых невесёлых". Тем временем фаланга, беспрестанно двигая жвалами сверху вниз и справа налево, просеменив по стене, выкатилась через окно на улицу.