Страница 14 из 48
Распустил на болотных лаптях, в прошлом - кроссовках, когда-то белые шнурки и, сняв носки, отправил их в обувь. Подкатав трико, пошлёпал босой по приятной своей теплотою земле. Где-то за рекой, прорываясь сквозь лягушачий хор, прерывисто пела кукушка. В воздухе стоял головокружительно сладкий аромат цветущей масляны. Маячивший впереди посёлок Пионерный, ни о чём не подозревая, спал себе беззаботным сном.
"Везёт же людям. Им не придётся будить своих домочадцев". Пройдя окольными путями по окраине, вскоре пришлёпал к своему дому. Калитка во двор ждала, настежь открытая, подпёртая камушком снизу. Родители позаботились: "Пусть сыночек без остановки влетает домой!".
"Ну да, ну да. И сыночек влетел...". Оставляя справа калитку и двор, подошёл к водопроводному крану, стоящему у неширокой асфальтированной дороги. Умылся холодной проточной водой. Поочерёдно подставляя ноги, горевшие от ходьбы босиком, омыл и одновременно остудил стопы. Махнув в сердцах рукой на когда-то чёрно-белые кроссовки, с грустью выпрямился. Пронизывая взглядом утопающую в зелени дорогу, понял: "Поддержки не будет, все охламоны давно уже спят". В конце тополиного тоннеля тускло маячило светлое пятно фонаря. Там стартовала улица Набережная. Полчаса ходьбы, и меж двух шлюзов - справа бетонного, а слева оросительного каналов, откроется взору Новотроицкое водохранилище. По другую сторону от меня улица, теряя своё название, переходила в инспекторскую дорогу. Шла она параллельно Правоегорлыкскому оросительному каналу, как говорится, в никуда.
Однажды я попытался найти её финиш. После двадцатикилометрового ровненького асфальта попал на зубодробительную гравийку. Избегая то кочки, то ямы, рискуя целостностью позвоночника, готового в любой момент просто ссыпаться в нижнее бельё, продолжал ехать или, точнее, скакать. Любопытство, подгоняемое настырностью, вывели к селу Донскому, на трассу "Ставрополь - Ростов-на-Дону". Водно-дорожная параллель отправилась дальше своим путём, а я своим.
В ласково шелестящих тополях пронзительно закричал сыч. Совсем недалеко, из-за оросительного, отозвался такой же тоскливый птичий голос. Развернувшись к своим спящим тёмным окнам, решил, что, как ни тяни, всё равно придётся будить. Взбучки не боялся, знал, что её просто не может быть. Даже когда я однажды в первый и последний раз напился в хлам, утром никто слова не сказал. Меня, не курящего и не пьющего, ребята взяли на слабо. Рассердившись, одним махом на голодный желудок, да без закуски, накатил гранёный стакан водки. Вернули меня с репетиции вокально-инструментального ансамбля, взяв под мышки. Оставили качающегося на волнах у двери и, дождавшись, когда я втиснусь, быстренько смылись. Оказавшись в коридоре, не зажигая света, попытался разуться и с грохотом рухнул. Мама, с трудом приоткрыв дверь, спросила: "У тебя всё хорошо?".
"Да, даже очень". Лёжа на спине, пытаясь стянуть упрямую правую туфлю, кряхтя, добавил: "Я просто здесь йогой занимаюсь".
Тщательно вытерев босые влажные стопы о коврик, войдя в комнату, сказал не громко и не тихо: "Родственнички, мне нужна помощь".
"Что случилось?", - из темноты спросила мама.
"Да я на мотоцикле в болото угодил".
Отец отнесся к ситуации по-деловому: "Что надо взять с собой?".
"Верёвку и доску". Тут начал ворчать недавно вернувшийся с гулянки и успевший заснуть старший брат. Зная наперёд, что он может по такому случаю сказать, я вышел на улицу, чтобы, не теряя времени, отыскать в сарае необходимое.
Вскоре по узкой тропке, уклоняясь от разросшихся кустов амброзии, шли четверо. Я направляющий, с доской на плече и с верёвкой, собранной в ковбойское лассо и надетой на другое плечо. Потом мама с отцом. Братан нехотя плёлся последним и сонным голосом продолжал бурчать:
"Носит тебя нелёгкая по болотам. На дворе лето, везде сухо. Ну и катался бы на своём мотоцикле, как все нормальные люди, по асфальту".
Осторожно ступая по приятно гладкой земле по-прежнему босыми ногами, я шёл молча.
"Где ты отыскал эту грязь?", - не унимался брат.
"Где-где, в Караганде. Скоро увидишь...", - негромко ответил ему, зная, что в ночной тишине, наполненной сверчковыми трелями, всё равно услышит.
Вообще-то он со своей точки зрения отчасти прав. Но лишь отчасти. Ботаником братана не назовёшь, но, несмотря на наше кровное родство, мы всё же разные. Можно и, наверное, нужно двигаться по широкой, протоптанной дороге. Так, по крайней мере, легко и безопасно, однако такая жизнь для кого-то покажется похожей на сладкий, вязкий, домашний кисель. Невозможно передать ощущения летящего на мотоцикле, когда в ушах лишь рёв мощного двигателя и шелест встречного ветра, по сторонам узкой просёлочной дороги мелькают деревья и луга. Стоящее сплошной стеной кукурузное поле или головастый подсолнечник сменяется низким пшеничным ковром. Колхозные угодья, оставаясь за спиной, переходят вдруг в тянущиеся без конца и края лесостепи. Но самое интересное, что на пути может встретиться разная живность, и ты с ними как бы заодно. Не охотиться за беззащитными зверюшками, а успеть затормозить, дав возможность скрыться в темноте. Встречались ночные охотники за мышами-полёвками и змеями, деловито-валуховатые колючие головы со своими ежатами. Отражая луч света зелёными хитрыми глазами, вильнув на прощанье грязно-серым хвостом, убегали лисички.
Встреча с тушканчиками всегда вызывала улыбку. Ночной зверёк покидает свою норку после заката солнца и всю ночь скачет в поисках пропитания. Ведомый любопытством, довольно часто попадает в луч мотоциклетной фары, и тогда начинаются гонки. Светло-коричневый грызун, прыгая на расстояние до трёх метров, по неизвестной причине держится освещённой дороги, не уходя в темноту. Поджав маленькие передние лапки, отталкиваясь сильными задними, развивает скорость до пятидесяти километров в час. Рассекая ночную темноту приплюснутой мордочкой с большими испуганными глазами, он словно летит над землёй, размахивая длинными ушами как знамёнами. Маневрируя на большой скорости достаточно длинным хвостом с плоской кисточкой на кончике, тушканчик похож на маленького кенгурёнка. Давая возможность уйти от погони, довольно часто приходилось останавливаться и выключать свет или уводить луч в сторону.
Однажды в последний момент увидел на дороге серый комочек, увидел и, рискуя вылететь в скрытый во мраке овраг, рванул руль в сторону. Остановившись в густой высокой траве, сгорая от любопытства, вернулся обратно. Яркий луч осветил зайчонка. Заглушив двигатель, чтобы не пугать малютку, поставил мотоцикл на подножку, подошёл к недвижимому комочку. Взяв в руки детёныша величиной с кулак, отнёс дрожащего от страха в стог сена. Поддав газку, нарушая тишину мощным гулом, снова двинул - только вперёд.
Земляная утрамбованная дорога в любой момент могла свернуть или смениться огромной невысыхаемой лужей. Надейся только на себя, будь то день или ночь, а ты один среди первозданной природы, в малознакомой местности, где нет машин, людей и, главное, беспокойных и, как репей приставучих, милиционеров. Ничто в мире не сравнится с ощущением свободы. Свобода и риск есть два птичьих крыла. Каждый человек имеет право на свой выбор. И каким бы этот человек ни был, никто не лучше и не хуже. Кому-то нравятся виноградные ягоды, а кому-то - виноградное вино. Это желательно понять и принять.
* * *
Справа и слева от застывшей памятником бронемашины стали появляться бойцы, занявшие оборону вдоль берега. Подъехав на максимально близкое расстояние, развернулся на месте, остановившись спиной к каналу, сразу погасил освещение. В наушниках по внутренней связи прозвучал знакомый голос : "Выпускай лебёдку". Соединив две машины тросом, катушка лебёдки, теперь вращаясь в обратном направлении, стала постепенно натягивать сцепку.