Страница 86 из 106
— Если её не перенести в тепло — она может замёрзнуть насмерть, — припугнул Корир. — Фрея!
Шаманка лишь продолжала рыдать над телом отца, ни на что не обращая внимания.
— Бесполезно, — заверил Анкарион.
— Вы чего уставились, бездельники? — злобный голос деревенской старосты привлёк всеобщее внимание. — Заняться нечем? Нужно Сторна к похоронам готовить! Бальдор, ты забыл, что надо делать? Остальные — оттащите тело в дом! Эльф, ты с Фреей побудь, а вы, чужеземцы… отнесите свою подругу в Большой Зал, чтобы она не околела тут!
Альтмер оттащил воительницу внутрь её родной хижины. Онмунд подхватил тело своей девушки на руки, направился в Большой Зал — но даже в тепле, возле зажженного очага, Блёнвенн оставалась всё такой же бледной и холодной на ощупь.
— Укрой её, вдруг поможет, — ярл протянул волшебнику найденную где-то неподалёку медвежью шкуру.
— Она же справится? — впервые юноша почувствовал в своём голосе какую-то неуверенность, страх за жизнь любимой впервые в жизни ощущался так отчётливо.
— Она справится. Она должна справиться.
***
Завеса между Апокрифом и Нирном приоткрылась — два раза подряд. Живая душа вновь воспользовалась Чёрной Книгой, попав в царство Хермеуса Моры. Кровадин идёт к нему, готовая к битве или переговорам. Мирак надеялся, что именно к переговорам — и нужно вести её, оберегать на этом пути, показать свой дружественный настрой.
— SahROT-AaR!
Дракон явился на зов без промедления, без ропота приготовился выслушивать все указания, чтобы затем исполнить их.
— Найди Драконорождённую и приведи её ко мне.
Змей покорно кивнул головой и взлетел; стоило ли позвать остальных двух двух драконов, бывших у него в подчинении? Они могли бы сыграть хорошую роль в сражении, если переговоры провалятся, да и просто покажут бретонке величие Первого Драконорождённого, станут отличным сдерживающим фактором. Всё же какой бы хорошей волшебницей она себя не считала, сражаться сразу с четырьмя противниками, три из которых драконы, ей будет очень трудно, почти невозможно.
— KRUZiiK-REL! REL-ONIKIV!
Ещё двое подчинённых им ящеров прибыли так же почти без промедлений, без слов поняли свою грядущую роль и важно расселись на колоннах. Осталось лишь отдать верным младшим даэдра приказ провожать девушку к Саротару. И ждать — то, чему Мирак обучился лучше всего.
В ожидании драконий жрец обдумывал, что он будет говорить, что решит сказать ему сама Кровадин. Не склонил ли её на свою сторону Хермеус Мора? Если да, то как переубедить её, как заставить выслушать, договориться? Применить Крик? С первого раза на сильных волей — а практически у всех хоть сколько-то одарённых волшебников сильная воля, он не действует, или его эффект очень быстро прекращается. Потребовать выслушать напрямую? Других вариантов Драконорождённый не видел. Что он будет говорить? Как убедит не вступать в бой? Сказать, что не хочет доставлять Хермеусу удовольствие? Да, на это тоже надо надавливать, если даэдрический принц не склонил девушку на свою сторону. Ещё можно давить на то, зачем она задавала все те вопросы в своих письмах, если не желала его убивать.
Наконец, над площадкой нависла массивная чёрная фигура Саротара; дракон приземлился, галантно вытянул шею, позволяя бретонке спрыгнуть на решетчатый пол. И с первых минут драконий жрец заметил нечто иное во взгляде ящера, больше не чувствовал с ним связь, не мог приказать ему… Сам дракон не торопился взлетать, присоединяться к своим сородичам, змей наслаждался прикосновениями недавней наездницы, ластился к ней, словно домашний кот вытягивал длинную шею, зажмуривал глаза, ещё чуть-чуть — и точно урчать начнёт! Неужели Кровадин всё-таки обучилась всем трём словам Крика Подчинения?
— Вот я и здесь, господин Мирак, — винтерхолдский архимаг первой нарушила тишину. — Как вы и хотели.
— Скорее, как хотел Хермеус Мора, — Мирак осмелился подойти ближе. — Он ждёт нашего сражения, хочет посмотреть, кто из нас сильнее. Надеюсь, мы не будем доставлять ему такого удовольствия?
— Я пришла без оружия, — девушка сделала несколько шагов вперед и будто бы демонстративно расставила руки в стороны.
Драконий жрец позволил себе несколько смешков.
— Ваш разум и ваш Голос — самое опасное оружие, которое всегда будет при вас. Если всё же хотите… дать мне бой — ваше право. Не посмею отказать вам. Но сначала, может, мы всё-таки поговорим?
— Мы не будем сражаться. Если вы сами этого не захотите.
Бретонка дружелюбно улыбалась, всё так же держала кисти рук расставленными — признаки благих намерений. Возможно, есть шанс вырваться из Апокрифа, или, по крайней мере, выжить.
— Вот и славно, — небрежно бросил древний норд. — Вы уж простите, здесь не слишком уютно.
Драконорождённые разместились на узорчатой скамье, чуть поодаль друг от друга. Блёнвенн пыталась выглядеть расслабленной, но чувства подводили её: она не могла изобразить доверие к Мираку так, как следовало бы, сам драконий жрец скорее отталкивал от себя — возможно, дело было в его маске, скрывающей глаза. Девушка давно поняла, насколько важен зрительный контакт, насколько важно ловить взгляды собеседника, читать их, определять, о чем хотя бы примерно он думает. Да, не всегда это получалось, некоторые отлично умели носить маски, превосходно скрывали свои истинные чувства, и архимаг надеялась, что Мирак использовал лишь внешнюю, жреческую маску для сокрытия своих истинных эмоций, что актёр он не самый лучший, что притворяться он не умеет — или просто разучился.
— Вас пугает моя маска, не так ли? — в голосе драконьего жреца послышалась едкая ухмылка. — Можете не пытаться вилять из вежливостей, я вижу, она вас пугает.
— От кого вы прячетесь за ней? — бретонка пыталась быть вежливой, нейтральной, нельзя злить собеседника, нельзя провоцировать его на бой.
— Я просто привык к ней. Слишком привык, чтобы снять. Но я не думаю, что моя маска — это существенная деталь, по крайней мере, сейчас.
Уходит от темы — возможно, отчего-то неудобной для себя.
— Хорошо. Какие детали, по-вашему, сейчас существенны?
— В своих письмах вы спрашивали, знал ли я способ, которым Манкар Каморан открывал врата в Обливион. Почему вас это интересовало?
Драконий жрец разговаривает ледяным, беспристрастным голосом — в те моменты, когда он, разумеется, не пытался ехидничать или уязвить своего собеседника. Да, его маска — физическая и осязаемая, он прячет под ней взгляд, прячет ухмылки, маска даёт ему иллюзию превосходства над собеседниками.
— Мне стало любопытно, отчего вы только сейчас дали о себе знать.
— Так скажем, я не мог себе этого позволить раньше. Апокриф, как вы уже поняли, особенный План Обливиона. Особенного Принца.
— Вы собирались использовать Камни Солстхейма в качестве Якорей для создания Врат?
— В какой-то мере, да. Мой план вы частично нарушили.
Стоит ли продолжать задавать Мираку вопросы напрямую? Бретонку мучило любопытство, хотелось расспросить драконьего жреца обо всём — но не будет ли это ошибкой?
— А какую роль в вашем плане должна была сыграть я?
Древний норд снова позволил себе презрительные умешки.
— И почему же вы уверены, что я планировал… использовать вас?
— Зачем иначе вам… предупреждать меня о своём существовании. И о том, где именно вы сейчас находитесь.
— Хорошо. Признаюсь: для завершения моего ритуала мне нужна ваша кровь, — Мирак признавался будто бы нехотя, в его голосе слышалось явное раздражение. — Желательно, побольше — настолько, что такая кровопотеря бы вас убила.
Бретонка едва сдерживалась от того, чтобы сдержать чувства. Корир в очередной раз оказался прав, приказав ей подстраховаться, выучить третье Слово, уравнять шансы, прав был и Сторн, велев постичь тайны Черной Книги. Только вот как заставить драконьего жреца окончательно отказаться от своих планов? Надавить на желание жить?
— Я надеюсь, вы понимали, что в любом случае без боя я бы не… отдала вам большее количество своей крови, чем поместилось бы в небольшой кубок.