Тень ночи

Женщиной в возрасте? Вдовой? Мне едва стукнуло тридцать три.

– Ее чары удержали тебя от сегодняшнего посещения церкви и воскресной проповеди. Мы должны поблагодарить леди за то, что вместо молитв ты поднялся с колен, вскочил на лошадь и отправился туда, где твой настоящий дом, – продолжал Рэли.

Его речь была густой, как девонширские сливки.

Граф Нортумберленд положил вилку, внимательно поглядел на друга, затем вернулся к еде, сказав при этом:

– Выйди, зайди снова и попроси Мэтта сообщить новость. И веди себя поучтивее.

– Нет. – Уолтер смотрел на Мэтью, разинув рот. – Так она твоя?

– Что подтверждается кольцом на ее пальце. – Мэтью ногой выдвинул гостю стул. – Садись, Уолтер, и промочи горло элем.

– Ты же клялся, что никогда не женишься, – пробормотал ошеломленный Уолтер и сел.

– Понадобились уговоры.

– Еще бы не понадобились! – Уолтер Рэли окинул меня еще одним оценивающим взглядом.

– Жаль, что она понапрасну тратит себя на жизнь с холоднокровным существом. Я бы не мешкал ни секунды.

– Диана знает о моей природе и не возражает против «холодности», как ты изволил выразиться. Кстати, уговаривать пришлось не меня, а ее. Я влюбился в нее с первого взгляда, – сообщил Мэтью, и Уолтер насмешливо фыркнул. – Не будь таким циничным, мой старый друг. Купидон доберется и до тебя.

Глаза Мэтью озорно блеснули. Ведь он знал будущее Рэли.

– Купидону с его стрелами придется обождать до лучших времен. Сейчас я целиком занят отражением недружественных заигрываний королевы и адмирала.

Уолтер бросил шляпу на соседний стол, где она накрыла сверкающую поверхность доски для игры в триктрак, разметав фигуры. Сам он со стоном уселся рядом с Генри.

– Каждый хочет урвать кусочек моей шкуры, но никто не почешется, чтобы хоть немного продвинуть меня по службе. А эта тягомотина с делами в колонии по-прежнему висит над моей головой. Замысел празднования нынешней годовщины принадлежал мне, однако главным церемониймейстером эта женщина сделала Камберленда.

Уолтера вновь охватило раздражение.

– Из Роанока по-прежнему никаких известий? – деликатно спросил Генри, подавая Уолтеру кружку густого коричневого эля.

При упоминании провальной затеи Рэли в Новом Свете у меня даже живот свело. Я впервые слышала, как кто-то вслух рассуждал о результатах будущего события, но лиха беда начало.

– На прошлой неделе Уайт был вынужден из-за дурной погоды вернуться в Плимут. Ему пришлось прекратить поиски дочери и внучки. – Уолтер сделал солидный глоток. – Одному Богу известно, что там с ними приключилось.

– Дождись весны, тогда вернешься и найдешь их, – успокоил друга Генри.

Голос его звучал уверенно, однако мы с Мэтью знали: пропавших роанокских колонистов так и не найдут, а нога Рэли больше не ступит на землю Северной Каролины.

– Молюсь, чтобы твои слова оказались правдой, Хэл. Но довольно о моих бедах. Откуда будете родом, госпожа Ройдон?

– Из Кембриджа, – лаконично ответила я.

В общем-то, я сказала правду, хотя мой Кембридж находился в штате Массачусетс, а не в Англии. Но если бы я сейчас взялась сочинять на ходу, то запуталась бы в собственном вранье.

– Значит, вы дочь ученого. Или ваш отец был богословом? Мэтту будет приятно, когда есть с кем поговорить о вопросах веры. За исключением Хэла, говорить о вере с другими – занятие безнадежное.

Уолтер потягивал эль, ожидая моего ответа.

– Отец Дианы умер, когда она была еще совсем юной, – пояснил Мэтью, взяв меня за руку.

– Сочувствую вам, Диана. П-п-потеря отца – чудовищный удар, – тихо проговорил Генри.

– Надеюсь, ваш первый муж оставил вам в утешение сыновей и дочерей? – спросил Уолтер, и в его голосе я уловила нотки сочувствия.

Мы переместились в эпоху, где женщина моего возраста была либо замужем, либо вдовой, успев произвести на свет троих или четверых детей.

Я покачала головой, ограничившись коротким «нет».

Уолтер нахмурился, но тут в комнату ввалился Кит вместе с Джорджем и Томом, и их появление прекратило дальнейшие расспросы.

– Ну наконец-то, Уолтер. Вразуми его. Довольно Мэтью разыгрывать здесь Одиссея перед своей Цирцеей, – изрек Кит, хватая кубок Генри. – Привет, дружище Хэл.

– Кого это я должен вразумить? – с заметным раздражением спросил Уолтер.

– Мэтта, кого же еще. Перед тобой ведьма. И с ней не все так просто. – Кит сощурился. – Она скрывает что-то.

Служанка, принесшая охапку поленьев, замерла на пороге.

– Ведьма, – опасливо повторил Уолтер.

– Поверь мне на слово, – закивал Кит. – Мы с Томом это мигом распознали.

Бедняжка-служанка свалила поленья в корзину и спешно ретировалась.

– Кит, для сочинителя пьес ты обладаешь никудышным чувством времени и места. – Синие глаза Уолтера повернулись к Мэтью. – Не поискать ли нам другую комнату для обстоятельного разговора? Или это всего лишь очередная пустопорожняя фантазия Кита? Если да, я бы предпочел остаться в тепле и допить эль.

Они с Мэтью молча смотрели друг на друга. В лице моего мужа ничего не изменилось. Уолтер вполголоса выругался. В этот момент, словно по волшебству, появился Пьер.

– Милорд, камин в гостиной уже затоплен, – сообщил вампир. – Вино и еда для ваших гостей тоже приготовлены. Там вас никто не побеспокоит.

По уютности гостиная уступала комнате, где мы завтракали, а размерами и убранством уступала большому залу. Обилие кресел, украшенных резьбой, богатых шпалер и картин в вычурных рамах указывало на то, что здесь обычно принимали и развлекали наиболее именитых гостей. Возле камина висела прекрасная картина Гольбейна, изображавшая святого Иеронима со львом. Я узнала манеру художника; само произведение было мне незнакомо. Впервые видела я и другое полотно кисти Гольбейна. На нем был изображен Генрих VIII, прищуривший поросячьи глазки. Держа в руке книгу и очки, король задумчиво глядел на зрителей. Рядом с ним находился стол, заваленный драгоценными вещицами. А с противоположной стены на короля надменно взирала его дочь, нынешняя королева Елизавета. Мы уселись. Присутствие особ королевской крови, пусть только на портретах, отнюдь не поднимало настроения. Мэтью сел возле камина, скрестив руки на груди. Вид у него был не менее величественным, чем у обоих Тюдоров.

– Ты по-прежнему намерен рассказать им правду? – шепотом спросила я.

– Обычно, госпожа, это существенно облегчает дело, – довольно резко ответил мне Рэли. – Не говоря уже о том, что в кругу друзей правдивость предпочтительнее… всего иного.

– Ты забываешься, Уолтер, – заметил ему не на шутку рассердившийся Мэтью.

– Забываюсь? И это говорит мне связавшийся с ведьмой?

Как и Мэтью, Уолтер легко поддавался вспышкам гнева, однако в его голосе я улавливала и неподдельный страх.

– Она моя жена, – сказал Мэтью, запуская руку в волосы. – А то, что она ведьма… всех нас чернят и обвиняют в реально существующих или вымышленных грехах.

– Но жениться на ней? О чем ты думал? – спросил ошеломленный Уолтер.

– О том, что я люблю ее.

Кит выпучил глаза. Пододвинув серебряный кувшин, он вновь наполнил кубок вином. А я-то мечтала, как буду сидеть рядом с ним у огня, говоря о литературе и магии. Мои мечты померкли в свете этого ноябрьского утра. Я не пробыла в 1590 году и суток, но уже была по горло сыта обществом Кристофера Марло.

После ответа Мэтью в гостиной установилась тишина. Они с Уолтером молча смотрели друг на друга. В отношениях с Китом Мэтью вел себя снисходительно, позволяя себе долю раздражения. С Джорджем и Томом он был терпелив, к Генри относился с братской заботой. Однако Рэли был равен Мэтью по уму, силе и, возможно, даже по безжалостности. Поэтому из всех, кто здесь находился, значимым для Мэтью было лишь мнение Уолтера. Отношения между ними строились на настороженном уважении, как между двумя волками, решающими, кому быть вожаком стаи.

– Значит, так, – медленно проговорил Уолтер, уступая авторитету Мэтью.