Тень ночи

– Оберегал? – переспросила Франсуаза. – Только не думайте, мадам, что здесь вы в безопасности. Никто из нас так не считает. Англичане – народ суеверный. На каждом кладбище им мерещатся призраки, и ведьм они видят возле каждого котла. Конгрегация – это все, что стоит между нами и полным уничтожением. Вы поступили благоразумно, решив искать убежища в этом доме. Поторопитесь, вам еще надо одеться и спуститься вниз.

Франсуаза помогла мне выбраться из ночной рубашки, затем подала мокрое полотенце и блюдо с чем-то липким, пахнущим розмарином и апельсинами. Мне было странно, что со мной возятся, как с маленькой, однако я знала: аристократов, к которым принадлежал и Мэтью, в эту эпоху мыли, одевали и кормили чуть ли не с ложки. Пьер подал хозяину чашу с подозрительно темной жидкостью, которая вряд ли была вином.

– Мадам не только ведьма, но еще и fileuse de temps? – тихо спросила Франсуаза.

В переводе это означало «прядильщица времени». Услышав незнакомый термин, я представила множество разноцветных нитей, вдоль которых мы двигались, чтобы попасть в нужный отрезок прошлого.

– Так оно и есть, – кивнул Мэтью, поглядывая на меня и потягивая жидкость из чаши.

– Но если она явилась сюда из другого времени, это значит… – Франсуаза не договорила. У нее округлились глаза. Затем ее лицо приняло задумчивое выражение.

Должно быть, тот Мэтью говорил и вел себя по-другому.

«Франсуаза заподозрила, что к ним явился совсем другой Мэтью», – догадалась я. Меня охватила тревога.

– Нам достаточно знать, что мадам находится под защитой милорда, – довольно грубо произнес Пьер, и в его тоне отчетливо звучало предостережение. – А что́ это значит, нас не касается, – добавил он, подавая Мэтью кинжал.

– Это значит, что я люблю Диану, а она любит меня, – сказал Мэтью, выразительно глядя на слугу. – Что бы я ни говорил другим, это правда. Понятно?

– Да, – ответил Пьер, хотя его тон предполагал обратное.

Мэтью вопросительно посмотрел на Франсуазу. Та поджала губы и угрюмо кивнула.

Внимание служанки сосредоточилось на моем туалете. Франсуаза закутала меня в плотное льняное полотенце. Она, конечно же, увидела и другие отметины на моем теле, полученные в тот нескончаемый день моего поединка с ведьмой Сату. Были и шрамы, полученные уже позже, однако Франсуаза больше не задавала никаких вопросов. Усадив меня на стул возле очага, она принялась расчесывать мои волосы.

– Скажите, милорд, это нападение случилось уже после того, как вы объявили о своей любви к вашей ведьме? – спросила она Мэтью.

– Да, – ответил Мэтью, пристегивая к поясу кинжал.

– Так, значит, ее пометил вовсе не манжасан, – пробормотал Пьер. Он произнес старинное окситанское слово «кровопиец», как на окситанском языке именовали вампира. – Никто бы не посмел навлечь на себя гнев семьи де Клермон, – добавил слуга.

– Нет, это сделала другая ведьма, – сказала я.

Тепло очага защищало меня от холодного ветра, но признание все равно отозвалось дрожью во всем теле.

– Однако два манжасана стояли рядом и даже не пытались вмешаться, – мрачно пояснил Мэтью. – Они за это заплатят.

– Что случилось, то случилось.

У меня не было желания затевать вражду среди вампиров. Опасностей на нашем дальнейшем пути и так хватало.

– Если бы милорд принял вас в жены после того, как та ведьма на вас напала, дело не считалось бы законченным.

Быстрые пальцы Франсуазы сплетали мои волосы в тугие косы, которые она обернула вокруг головы и закрепила шпильками.

– Здесь вы будете госпожой Ройдон. В этой унылой стране не знают, что такое верность. Но мы не забудем, что вы из семьи де Клермон.

Помнится, мать Мэтью меня предупреждала: де Клермоны – это стая. В XXI веке я возмущалась обязательствами и ограничениями, свалившимися на меня вместе с вхождением в их семью. Однако в 1590 году моя магическая сила была непредсказуемой, познания в ремесле ведьм ничтожными, а моя самая ранняя предшественница еще не родилась. Здесь я могла рассчитывать только на свою сообразительность и помощь Мэтью.

– Там наши намерения относительно друг друга были ясны и понятны. Но я не хочу быть источником бед здесь. – Я взглянула на кольцо Изабо, потрогав большим пальцем его обод. Я надеялась, что мы сумеем гармонично вписаться в прошлое. Сейчас эти надежды казались мне нереальными и наивными. Я оглянулась по сторонам, пробормотав: – И это…

– Диана, мы с тобой оказались здесь по двум причинам: найти тебе учительницу и, если сумеем, установить местонахождение того алхимического манускрипта.

По сути, это он – таинственный манускрипт под названием «Ашмол-782» – познакомил меня с Мэтью. В далеком XXI веке он преспокойно лежал себе среди миллионов книг и манускриптов Бодлианской библиотеки Оксфорда. Заполняя бланк запроса на него, я и представить не могла, что это простое действие отомкнет хитроумное заклинание, удерживающее манускрипт на полке. Не подозревала я и того, что возвращение манускрипта дежурному библиотекарю вновь активирует заклинание. Я не имела ни малейшего представления о многочисленных тайнах, касающихся ведьм, вампиров и демонов, которые, если верить слухам, были изложены на страницах «Ашмола-782». Мэтью считал, что куда разумнее искать манускрипт в прошлом, чем пытаться вторично отомкнуть заклинание в современном нам мире.

– И пока мы не вернемся, Олд-Лодж будем твоим домом, – продолжал Мэтью, пытаясь меня ободрить.

Тяжеловесная мебель спальни и ее убранство были знакомы мне по музеям и аукционным каталогам, однако Олд-Лодж вряд ли стал бы для меня домом. Я теребила плотную ткань полотенца. Оно разительно отличалось от выцветших, истончившихся после нескончаемых стирок махровых полотенец, какие водились в доме Сары и Эмили. Из соседней комнаты доносились голоса. Само их звучание и ритм речи были чужды уху современного историка, не говоря уже об обычных людях. Но побег в прошлое был нашим единственным выбором. Последние дни в Мэдисоне наглядно нам это показали. Вампиры устроили настоящую охоту на нас и едва не убили Мэтью. Итак, в прошлое мы попали. Теперь, чтобы осуществились остальные части нашего плана, мне требовалось как можно скорее превратиться в настоящую женщину Елизаветинской эпохи.

– «И как хорош тот новый мир».

Я совершала неслыханное историческое святотатство, позволив себе цитировать строки из шекспировской «Бури» за двадцать лет до того, как пьеса будет написана. Но у меня сегодня выдалось тяжелое утро.

– «Тебе все это ново»[2], – ответил другой цитатой Мэтью. – Так готова ли ты встретить жизненные перипетии?

– Разумеется. Только вначале дай мне одеться. – Я встала и расправила плечи. – Как здесь принято здороваться с графом?

Глава 2

Мои тревоги по поводу надлежащего этикета оказались напрасными. Титулы и установленные формы обращения не имели значения, когда дело касалось кроткого великана по имени Генри Перси.

Франсуаза, придававшая большое значение внешним приличиям, суетилась и хлопотала вокруг меня, заталкивая мое тело в неведомо чью одежду. В этот пыточный набор входило несколько нижних юбок, корсет с подкладкой, долженствующий придать моей спортивной фигуре более традиционные женские очертания. Затем на мне оказалось нижнее вышитое платье, пахнущее лавандой и кедром и имевшее высокий воротник в оборках. Далее настал черед черной бархатной юбки, имевшей форму колокола. Поверх нижнего платья Франсуаза надела на меня джеркин, явно взяв лучший, какой имелся в гардеробе Пьера. Джеркин был единственной одеждой, почти подходившей мне по размеру. Но как Франсуаза ни старалась, застегнуть пуговицы жакета мне не удавалось. Я затаила дыхание, вобрала живот и уповала на чудо. Тем временем бедная вампирша старалась как можно туже затянуть на мне шнуровку корсета. Увы, сделать мой силуэт напоминающим силуэт сильфиды могло только Божественное вмешательство.

2

Шекспир У. Буря, акт 5, сцена 1. Пер. Мих. Донского.