Тень ночи

Шарль нес угощение для вампиров: небольшой кувшин с серебряными ручками и три высоких стеклянных стакана. Красная жидкость в кувшине была темнее вина и не отличалась прозрачностью. Шарль направлялся к хозяину дома, однако Хэнкок остановил его на полпути.

– Я больше нуждаюсь в подкреплении, чем Мэтью, – заявил он, вырывая из рук повара стакан.

Шарль обескураженно засопел. Хэнкок понюхал содержимое кувшина, который тоже забрал себе.

– Я целых три дня не пил свежей крови. Хотя у тебя, де Клермон, и странные вкусы по части женщин, никто тебя не упрекнет в плохом гостеприимстве.

Мэтью кивком указал Шарлю на Галлогласа. Повар налил тому полный стакан крови. Великан принялся жадно пить. Сделав последний глоток, он ладонью вытер губы.

– Итак, – начал Галлоглас, – мне известна твоя скрытность, однако кое-что ты все-таки должен нам рассказать. Прежде всего, как ты во все это вляпался?

– О подобных делах лучше говорить наедине, – сказал Уолтер, поглядывая на Джорджа и обоих демонов.

– Это почему же, Рэли? – В голосе Хэнкока появились вызывающие нотки. – Де Клермону нужно за многое ответить. И его ведьме тоже. Ей вообще стоит поторопиться с ответами. По пути сюда нам встретился священник. С ним были двое джентльменов, чьи талии отличались внушительностью. Судя по тому, что я слышал, у пары де Клермона будет не более трех дней…

– В лучшем случае пять, – поправил его Галлоглас.

– Возможно, пять, – кивнул спутнику Хэнкок. – А потом она окажется в тюремной камере. Там ей дадут еще пару дней на обдумывание того, что она скажет мировым судьям. И еще полчаса, чтобы придумать убедительную ложь для дорогого свекра. Так что лучше прямо сейчас начать говорить нам правду.

Внимание собравшихся сосредоточилось на Мэтью. Тот молчал.

– Скоро часы пробьют четверть часа, – напомнил ему Хэнкок, когда молчание затянулось.

Я взяла ситуацию в свои руки:

– Мэтью защищал меня от других ведьм.

– Диана! – рявкнул Мэтью.

– Никак Мэтью вмешался в дела ведьм? – спросил Галлоглас и даже глаза выпучил от удивления.

Я кивнула, добавив:

– Когда опасность миновала, мы соединились.

– И все это случилось в субботу, между полуднем и наступлением темноты? – недоверчиво покачал головой Галлоглас. – Тебе, тетушка, придется рассказать нам более убедительную историю.

– Тетушка?

Это слово меня шокировало. Я повернулась к Мэтью. Вначале Берик, затем Конгрегация, а теперь еще и…

– Этот… берсерк – твой племянник? Сейчас угадаю. Он сын Болдуина!

Галлоглас был почти таким же мускулистым, как рыжеволосый брат Мэтью, и таким же упертым. Но я знала и о других членах семьи де Клермон: Годфри, Луизе, Гуго (сведения о последнем были скупыми и весьма таинственными). Галлогласс вполне мог быть сыном кого-то из них или чьим-то еще, учитывая обширность генеалогического древа семьи Мэтью.

– Болдуина? – Галлоглас слегка вздрогнул. – Даже когда я еще не был варгом, я старался ни в коем случае не допустить это чудовище до своей шеи. Моим отцом был Гуго де Клермон. И мои предки, к твоему сведению, происходили не из берсерков, а из ульфхеднаров. Да и норвежец я лишь частично, причем эта часть совсем небольшая. Остальное – шотландское и ирландское наследие.

– Дрянной характер – точно от шотландцев, – добавил Хэнкок.

Услышав замечание спутника, Галлоглас слегка почесал себе за ухом. У него на пальце сверкнуло золотое кольцо с изображением гроба, из которого выходил человек. Изображение окаймляли слова девиза.

– Так вы рыцари.

Аналогичное кольцо было и у Хэнкока, почему-то надетое на большой палец. Наконец я получила доказательства, что и Мэтью вовлечен в дела ордена Лазаря.

– Ну-у… – протянул Галлоглас, вдруг заговорив, как шотландцы, к которым он себя причислял. – Насчет этого всегда были споры. Мы ведь не носим сверкающих доспехов. Правда, Дэви?

– Нет. Но у де Клермонов вместительные карманы. Трудно отказаться от таких денежек, – заметил Хэнкок. – Особенно когда тебе обещают долгую жизнь, чтобы ты мог ими насладиться.

– Они свирепые воины. – Галлоглас потер переносицу. Она была сплющенной. Похоже, неудачно срослась после перелома.

– Верно. Эти мерзавцы сначала меня убили, а потом уже спасли. Заодно и глаз мне подправили, – весело признался Хэнкок, потрогав покалеченное веко.

– Значит, вы оба служите семейству де Клермон, – сказала я, испытав неимоверное облегчение.

Учитывая надвигающиеся беды, я бы предпочла видеть Галлогласа и Хэнкока в числе союзников, а не врагов.

– Служим, но не всегда, – мрачным тоном ответил мне Галлоглас.

– И не Болдуину, этому коварному жулику, – добавил Хэнкок. – А когда Мэтью ведет себя как последний дурак, мы не выполняем и его повелений.

Хэнкок потянул носом и поморщился, глядя на остатки имбирной коврижки.

– Это кто-нибудь доест или можно бросить в огонь? От запаха Мэтью и аромата стряпни Шарля можно в обморок упасть.

– Вскоре сюда пожалуют гости, и за оставшееся время лучше продумать наши действия, а не увязать в разговорах о семье Мэтью, – сказал Уолтер.

– Этого времени нам все равно не хватит, – все с той же веселостью заявил Хэнкок. – Уж пусть лучше Мэтью и его светлость помолятся. Они же Божьи люди. Возможно, Бог их услышит.

– Возможно, и ведьме лучше улететь отсюда, – пробормотал Галлоглас.

Поймав на себе сердитый взгляд Мэтью, великан примирительно поднял руки.

– Где ей летать! – насмешливо произнес Марло, и все повернулись к нему. – Она и бороды не может вырастить у Мэтью на лице.

– Так ты что же, пошел против всех запретов Конгрегации, взял в жены ведьму, которая ничего не может? – Трудно сказать был ли Галлоглас разгневан этим обстоятельством или неописуемо изумлен. – Жена, способная вызвать бурю или покрыть сыпью тело твоего врага, – это ценное приобретение. Но какой толк от ведьмы, если она не в состоянии вырастить мужу бороду?

– Только Мэтью мог жениться на ведьме, которая черт знает откуда родом и совершенно не владеет колдовством, – вполголоса произнес Хэнкок, обращаясь к Уолтеру.

– Да замолчите вы все! – не выдержал Мэтью. – Мне ваша болтовня мешает думать. Диана не виновата, что вдова Битон оказалась болтливой старой дурой. Да, Диана не может творить колдовство по приказу. И дело не в ее бездарности. На мою жену было наложено заклятие. И довольно об этом. Если еще хоть кто-нибудь из вас начнет обсуждать мое решение или упрекать Диану, я вырву ваше сердце и заставлю съесть, пока оно еще бьется.

– Таков наш господин и повелитель, – сказал Хэнкок, насмешливо отсалютовав Мэтью. – Я было испугался, что это на тебя наложили заклятие. К счастью, нет. Если она под заклятием, в чем причина? Она опасна? Безумна? Или то и другое сразу?

Взбудораженная появлением внезапно объявившихся племянников, встревоженных священников и науськиванием суеверного населения Вудстока на меня, я ощутила слабость в ногах. Протянув руку назад, я попыталась нащупать стул. Но в одежде, сковывающей движения, я потеряла равновесие и начала падать. Чья-то рука грубо подхватила меня под локоть и с неожиданной деликатностью усадила на стул.

– Не волнуйся, тетушка, – с сочувствием произнес Галлоглас. – Уж не знаю, что разладилось в твоей голове, но Мэтью тебя в обиду не даст. У него просто слабость к заблудшим душам, да благословит его Господь.

– У меня всего лишь закружилась голова. А за мой рассудок можешь не беспокоиться! – огрызнулась я.

Глаза Галлогласа вновь сделались ледяными. Он наклонился к моему уху:

– Да одна твоя манера говорить ясно намекает на безумие. Сомневаюсь, что священник станет особо вдумываться. Он уже настроен против тебя. И поскольку ты не из Честера и не из других мест, где мне доводилось побывать, а таких мест весьма много, настоятельно посоветую тебе, тетушка, внимательно следить за своим поведением, чтобы ненароком не оказаться запертой в церковном склепе.

Длинные пальцы стиснули плечо Галлогласа и оттащили его в сторону.