Страница 5 из 20
Что касается различных видов военного дела милоградцев, юхновцев, днепро-двинцев, то как раз о фортификации мы можем судить наиболее полно.
Все три культуры (милоградская, юхновская и днепро-двинская) представлены маленькими укрепленными поселениями диаметром в несколько десятков метров и с населением не больше сотни человек. В этих поселках жили отдельные роды или большие патриархальные семьи. В археологии эти укрепленные поселения называют «городищами», а местные жители величают их «городцами», «городками», «кудеярками» (по имени легендарного разбойника Кудеяра, который хранил якобы на таких городищах свои сокровища), «тарелочками». Для безопасности от различных набегов и нападений врагов они строились на высоком обрывистом мысу либо у реки, либо в окружении лесов и болот, то есть в недоступных для внезапного вторжения местах. Городища обязательно укреплялись с напольной стороны валами и рвами, расположенными иногда (особенно у днепро-двинцев) в два-три ряда. Часто строители усиливали естественную крутизну склонов эскарпами, а по краю площадки ставили частокол или бревенчатые стены. У милоградцев же городища часто имеют правильную геометрическую форму, расположены на ровной местности и имеют несколько укрепленных площадок, причем внешние часто не имели следов жилого использования и могли использоваться, например, в качестве загонов для скота.
Иногда применялись еще более оригинальные конструкции – длинные жилые дома столбовой конструкции по всему внешнему периметру площадки (рис. 4). От столбов этих домов до сих пор сохраняются круглые в сечении «трубы» диаметром свыше 20 сантиметров, а глубиной зачастую свыше двух метров, исследованные при археологических раскопках на городищах у сел Случевск и Синино Погарского района. Столбы располагались в три ряда, на центральный ряд, вероятно, опирался конек двускатной крыши. Ширина подобных «жилых стен» в Случевске достигала пяти метров, а в высоту они, возможно, равнялись двухэтажному дому и имели также два яруса – жилой и боевой. С напольной стороны, однако, и после строительства нового типа укреплений по периметру сохранялись старые, «испытанные» рвы и валы, только где-то в IV веке до нашей эры их глубина и, соответственно, высота (земля для вала бралась изо рва) увеличивается. Со стороны рва находился въезд на площадку городища и располагались ворота в валу (рис. 4).
Подобная планировка укрепленных поселений была очень удобной при отсутствии постоянного войска в небольшом родовом коллективе – глава каждой небольшой, «парной» семьи нес, вероятно, ответственность за «собственный» участок жилой стены, который он и должен был защищать в случае внезапного нападения, поднявшись на нее непосредственно из своей «квартиры». Кроме того, подобное устройство было выгодно и с точки зрения хозяйства, основу которого составляло стойлово-пастбищное скотоводство: незастроенный центр поселения представлял собой загон для скота.
От кого же готовились защищаться мирные землепашцы и скотоводы? Первоначально, когда внешней опасности фактически не было, опасаться следовало ближайших соседей и соплеменников. Все поселения являются небольшими крепостями с одинаковой по мощности системой укреплений. Данный факт свидетельствует в пользу отсутствия развитой племенной организации и постоянного войска – «дружины», которое могло составлять «гарнизоны» крепостей на племенных границах, что позволяло остальному населению во внутренних районах племенного расселения не сооружать укреплений на поселениях. Не было тогда и достаточно сильной и авторитетной власти, стоявшей над отдельными родами и могущей пресекать межродовые столкновения. Именно последние и были единственным видом военных действий вплоть до рубежа нашей эры.
Хорошей иллюстрацией для этой эпохи могла бы стать картина Н. Рериха «Встал род на род». Причиной же столкновений мог быть или неурожай, или падеж скота, но могли быть и не только такие меркантильные цели, как захват чужих «богатств», а также, например, месть за попранные честь и жизнь сородича, случайная ссора, убийство или игра личных амбиций.
Более мощные укрепления на некоторых городищах поздней юхновской культуры не под силу было сооружать отдельному роду или патриархальной семье, да и к чему им это было? Неужели для защиты от такого же рода? Вероятно, что к этому времени появляется какая-то общая опасность, которая сплачивала роды и заставляла объединять их усилия для строительства более мощных укреплений в тех поселениях, которые находились на возможных путях подхода врагов. Случевское городище, во всяком случае, явно этому соответствует: оно располагается на высоком правом берегу Судости, буквально в нескольких километрах от ее впадения в Десну. Учитывая, что наиболее удобным, а зачастую и единственным путем степных кочевников была действительно ровная, как скатерть, гладкая лента замерзших зимних рек, миновать Случевское городище пришельцы с юга просто не могли: недаром оно минимум дважды подвергалось нападению врагов.
Реже, там, где не было естественных укреплений, а место было стратегически важным, строились кольцевые валы и рвы в несколько рядов, концы которых примыкали к береговому обрыву или выходили в овраги. Таким было городище Левенка-II, прикрывавшее место слияния Бабинца и Вабли (Стародубский район). Появляется и новый тип городищ – «останцовые», расположенные на отдельно стоящих холмах, имеющих крутые склоны со всех сторон, что делало их укрепление наиболее экономичным с точки зрения трудозатрат. Поскольку по краю они со всех сторон были окружены земляными валами, с течением времени заплывшими к центру, то по внешнему виду стали напоминать чашу, блюдце или тарелочку – под последним названием чаще всего фигурируют в народной топонимике. Так называется и лучшее из них, под Бакланью, перекрывавшее путь вверх по Судости выше устья Вабли. Существовали и так называемые «болотные» городища-убежища, со всех сторон окруженные валом, спрятанные на островках болотистых пойм рек. Они имеют круглую или (у милоградцев) квадратную в плане форму.
Оружие этой эпохи (рис. 5) изготовлялось уже в основном из железа, добытого из местных болотных руд с помощью сыродутного процесса, хотя встречаются еще изделия из бронзы (в основном импортные, скифские) и из кости. Это наконечники стрел позднескифских типов (в виде пирамидки со скрытой втулкой), датируемые обычно IV веком до нашей эры и найденные на городищах Случевск (рис. 5: 2) и Левенка-II экспедицией БГПИ и Института археологии АН СССР под руководством автора в 1982 и 1986 годах. Встречаются и костяные одно- и двушипные наконечники стрел (рис. 5: 4–6), использовавшиеся, скорее всего, для охоты. Впрочем, и скифские наконечники настолько малы, что удивляешься, как с их помощью скифам удалось разбить полчища Дария I в степях Причерноморья и остановить фалангу Александра Македонского на берегах Яксарта (Сырдарьи). В лесную Брянщину они могли попасть как путем торговли, так и вместе со скифским отрядом, совершившим набег на земли невров.
Из железа изготовлялись и наконечники копий, известные в древностях милоградской культуры (рис. 5: 7, 8). Есть сведения об использовании здесь скифских коротких мечей-акинаков, что косвенно подтверждает фразу Геродота о «скифских обычаях» невров. Встречен и железный нож-кинжал (рис. 6), принадлежавший, скорее всего, вождю племени, так как аналогичные предметы вооружения обнаруживаются и на соседних с Брянщиной землях, но всегда – в единичных экземплярах и являющиеся уникальными, штучными и престижными атрибутами власти.
На милоградско-юхновском пограничье, на городище у села Рябцево Стародубского района был обнаружен в 1981 году во время раскопок Новгород-Северской экспедиции Институтов археологии АН СССР и УССР, БГПИ и ЧГПИ железный проушной топор (рис. 5: 9) универсального назначения (автор находки – В. П. Коваленко, черниговский ученый-археолог). Он мог использоваться как для рубки деревьев (что было остро необходимо не только для строительства домов и крепостей, но и развития земледелия в лесной зоне), так и для действий против врага, одетого в металлические шлемы (что, правда, в то время было большой редкостью).