Страница 12 из 29
Первые государственные выплаты по случаю прекращения трудовой деятельности, призванные облегчить финансовую нестабильность в старости, тоже появились в конце XIX века, в Германии Бисмарка. В то время коэффициенты фертильности в Европе были намного выше уровня воспроизводства, а продолжительность жизни намного ниже, чем сейчас, поэтому население трудоспособного возраста быстро росло и в абсолютных числах, и в отношении к пожилому населению. При растущем числе работников, содержащих ограниченное число пенсионеров, план Бисмарка, согласно которому молодежь обложили налогом для выплаты пенсий старикам, работал прекрасно.
Теперь ситуация зеркально изменилась. Население трудоспособного возраста больше не растет, но пенсионный план Бисмарка остается в действии, хотя многие критики утверждают, что с течением времени он превратился в нежизнеспособную схему Понци. Стало невозможно набрать достаточное количество молодых работников, чтобы хватало на пенсии прекратившим трудовую деятельность; пенсионеры же полностью свыклись с такими выплатами и чувствуют себя превосходно. В октябре 2013-го в Вене я разговорился с энергичным австрийским администратором гостиницы. Она рассказала, что в свои пятьдесят восемь с нетерпеньем ждет грядущего через два года выхода на пенсию, размер которой будет почти равен ее последнему жалованию. Она планировала вместо работы заняться танго, поездить по стране на велосипеде и покататься на лыжах где-нибудь подальше от цивилизации.
Даже самые богатые страны пришли к выводу, что больше не могут оплачивать золотые годы, которые начинаются так рано. Чтобы определить, для каких стран старение и его стоимость представляют особую опасность, просто сравните число иждивенцев (людей старше 64 или моложе 15) с числом людей трудоспособного возраста (15–64) – это соотношение принято называть коэффициентом иждивенчества. Изменение этого коэффициента многое говорит о потенциале экономического роста страны, показывая, какой процент населения вступает в трудоспособный возраст, начинает откладывать деньги и вносить свой вклад в капитал, который можно инвестировать, не истощая пенсионные фонды. Во время южнокорейского экономического бума в послевоенные годы темпы роста ВВП страны ежегодно увеличивались или уменьшались почти в точном соответствии с изменениями коэффициента иждивенчества. Рост ВВП Китая тоже достиг своего пика в 2010 году, одновременно с достижением коэффициента иждивенчества своего минимума (один иждивенец на троих работающих), после чего коэффициент пополз вверх.
В наше время это число отражает крайне драматичную ситуацию, особенно в таких стареющих регионах, как Европа, где отношение трудоспособного населения к пожилым с 1950-х уменьшилось вдвое и предположительно уменьшится еще вдвое в ближайшие тридцать лет. Ожидается, что процесс старения, который охватил уже наиболее развитые страны, еще сильнее ударит по развивающимся, опять же потому что там резче падает коэффициент фертильности и резче увеличивается продолжительность жизни. С 1960 года средняя продолжительность жизни в мире выросла на 19 лет, но в Китае среднестатистический гражданин живет на 30 лет дольше и умирает в 75. Это замечательное достижение, но оно имеет свою цену. Сейчас доля китайского населения старше 65 лет на пути к удвоению с 7 % в 2000-м до 14 % в 2027-м. Во Франции же этот процесс удвоения занял 115 лет, а в США – 69.
Демографические изменения отражаются на экономике в первую очередь тем, что уменьшается или увеличивается количество работников, но помимо этого они сказываются и на производительности. В последние годы в странах, где быстро росло население, зачастую и производительность росла быстрее. По мере снижения коэффициента иждивенчества, когда все больше людей начинают работать и зарабатывать на независимую жизнь, доход страны растет – а это увеличивает размер капитала, который можно использовать для инвестирования так, чтобы еще больше повысить производительность. По мнению демографа Эндрю Мейсона, этот вторичный демографический дивиденд существенно увеличил темпы роста экономики в Восточной и Юго-Восточной Азии, где относительно высокие нормы сбережения и относительно большие трудовые ресурсы{14}.
Кроме того, более опытная рабочая сила обычно оказывается и более производительной. В лучшем положении находятся страны, где предпринимаются шаги для того, чтобы сохранить пожилых людей в составе трудовых ресурсов, не переводя их в разряд иждивенцев. В 2007 году в Германии повысили возраст выхода на пенсию для мужчин и женщин с 65 до 67 лет – мера, которая будет внедряться поэтапно. Так же поступило большинство остальных европейских стран, включая Польшу. Ожидается, что в следующие пять лет доля трудоспособного населения Польши уменьшится более чем на три процентных пункта и составит 66 % – самое резкое снижение среди крупных стран при том, что число пожилых людей продолжает быстро расти. В стране кипят дебаты по поводу повышения пенсионного возраста и других вопросов, типичных для “седеющего” общества, а польские предприниматели стараются извлечь из старения выгоду. По всей стране открываются дома престарелых, которые поляки называют “домами спокойной старости”. Европейские страны, включая Италию и Португалию, уже связали изменение пенсионного возраста с увеличением ожидаемой продолжительности жизни, в других странах обсуждается повышение пенсионного возраста до 70 лет и старше. Есть и исключения, например Франция; но повышение пенсионного возраста – это важный шаг вперед для стареющих стран, и каждый дополнительный год повышения сбережет миллиарды пенсионных расходов и отсрочит депопуляционный взрыв.
Однако было бы ошибкой считать, что государство может одним росчерком пера заставить всех стареющих работников продолжить трудовую деятельность. В Мексике официальный возраст выхода на пенсию – 65 лет, но типичный мексиканец уходит на пенсию в 72. И во Франции официальный возраст выхода на пенсию – 65 лет, но типичный француз фактически прекращает трудовую деятельность, не дожидаясь 60. Изменяя официальный возраст завершения трудовой деятельности и размер пенсионных выплат, можно поощрить людей оставаться на рабочих местах, но нельзя мгновенно изменить сложившуюся культуру. В большинстве стран продолжительность “золотых лет” пребывания на пенсии увеличивается, ложась тяжелым грузом на экономику. В тридцати четырех промышленно развитых странах, входящих в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), от Китая и Южной Кореи до США и Великобритании разрыв между возрастом выхода на пенсию и смертью составляет в среднем пятнадцать лет, постепенно увеличившись с двух лет в 1970-м.
Затраты на пенсионные выплаты выросли до чудовищных размеров, особенно в Бразилии, где мужчины в среднем выходят на пенсию в 54, а женщины – в 52 года, раньше чем в любой стране – члене ОЭСР. Причем средняя пенсия составляет 90 % от последней зарплаты, а в членах ОЭСР в среднем – 60 %. Бразилия – одна из тех стран, где растущий дисбаланс между числом работающих и пенсионеров больше всего угрожает шаткому зданию бисмарковской пенсионной системы. Еще один фронт борьбы с результатами резкого падения численности населения, где приходится сражаться правительствам.
Международное женское движение за включение женщин в трудовые ресурсы, бывшее весьма активным в послевоенное время, в значительной мере ослабло в последние двадцать лет, после того как коэффициент участия для женщин достиг примерно 50 %. Степень участия женщин в трудовой деятельности обычно очень высока в бедных аграрных странах, где прокормить семью можно, только если все работают в поле. Затем степень участия падает по мере индустриализации страны и перехода ее в средний класс, когда часть женщин переключается на домашнюю работу, выпадая из формальной категории рабочей силы. И наконец, когда страна становится еще богаче, у семей появляются средства, чтобы отправлять женщин в колледж, а уже потом многие из них пополняют трудовые ресурсы.
14
Andrew Mason, “Demographic Transition and Demographic Dividends in Developing and Developed Countries,” United Nations Expert Group Meeting on Social and Economic Implications of Changing Population Age Structures, August 31–September 2, 2005.