Страница 30 из 39
— Справный, барин, ох какой справный! — и про себя добавила: «Да откуда мне знать, пентюх кудлатый, какой ты мужик, справный иль завалящий. Я с тобой в баню не хаживала, отведи святая Богородица, не приведи добрая Макошь!»
— Вот и я так думаю!..
А то ты бы по-другому думал! У нас и Васька-дурачок думает, что он первый парень на деревне! Но вслух, конечно, промолчать надобно. Зубы целее будут. Э, а чегой-то барин такие вопросы задает? Уж не решил ли ее, Лукерью, в оборот взять, раз зазноба не пришла? Кухарка застыла с открытым ртом от такого предположения.
— Ну ты чего выпучилась, корова? Сомлела? — Барин размашисто хлопнул Лукерью по упругому заду. — О! Крепка ты телом, как я погляжу! Но нет. Не в этот раз точно. Но ты не горюй, Лушка! — говорил Лисовский, тем временем наливая и пригубляя уже второй бокал, первый-то он залпом хлебанул. — Позову как-нибудь в опочивальне посветить. Если хорошо служить будешь. А пока возьми полотна на сарафан, скажешь, я велел. И ступай давай.
Лукерья дверь тихонечко прикрыла, кончик платка прикусила и бегом, бегом подальше. Не то чтобы ее напугали обещания барина, навряд ли дойдет до такого. А коли дойдет, у кухарки давно припасены взятые у Степаниды травки, что немочь мужскую вызывают. Кто, как не Лукерья, подмешать может тайно в кушанье? И все, ничего больше полюбовнику этому не захочется.
На полпути вспомнила, что поднос-то и забыла. Надо бы возвратиться.
Возле двери в покои опять мокро. Смородом вроде не пахнет, откель вода? Взялась за ручку двери да глазом опять к замочной скважине приникла, и не зря! Так как сидела в кресле напротив барина девка! Лица не разглядеть, но по стану видно, что девка, еще не набрала бабьего соку. А лицом-то бела-бела. Сидит, в шаль кутается, хихикает. А наш-то, наш-то, по зале ходит что кочет дворовый, важный из себя весь, одним глазом на молоду бабу посматривает да все говорит, говорит чего-то. Зубы, значит, ей заговаривает.