Приказано уничтожить

– Не беспокойтесь, сэр! С ним все в порядке. Камилла ему не даст скучать.

– Камилла? Прекрасный сотрудник, причем во всех отношениях. Талантлива, умна, красива. Никто лучше нее не смог бы информировать нас о мистере Тупине, его настроениях, мыслях, намерениях. После окончания дела надо будет обязательно ее поощрить.

В кабинет вошла Кристина и, стрельнув игриво глазами в сторону Джона Тейбола, доложила шефу:

– Сэр, машина у подъезда, вертолет на площадке готов, экипаж ждет приказаний.

– Спасибо, Кристина, можете идти.

Фрэнк Дилан встал из кресла, открыл дверь и, пропустив заместителя директора и секретаря, вышел вслед за ними из кабинета.

Нужно сразу сказать, что заместитель директора ЦРУ так и не полетел на объект. Те несколько дней, которые он должен был провести в поте лица в трудах и заботах, Джон Тейбол посвятил совершенно другим делам. Переложив все обязанности на бывшего сокурсника, он на пару дней, прихватив красавицу Кристину, улетел на Канарские острова, где отлично провел время.

Джон Тейбол, правда, позвонил Дилану с Канар и напомнил, что сегодня должна прибыть группа полковника Чада Дентена из секретного спецподразделения армии США «Дельта Форс». Когда Фрэнк провожал босса на Канарские острова, тот, пребывая в прекрасном расположении духа, на прощание сказал ему:

– Фрэнк, в твоих руках будущее. Помни об этом и не подведи меня. Я за тебя поручился перед директором, и надеюсь как на себя самого.

Тейбол уже поднимался по трапу, но неожиданно развернулся и, указав на Кристину, сказал:

– Когда поедешь в Вашингтон, ее тоже не забудь взять с собой! Ты ей кое-чем обязан!

В резидентуру Фрэнк Дилан вернулся словно на крыльях. Он был назначен главным и наделен огромными полномочиями. «Уж я постараюсь, чтобы какие-то там русские не то чтобы не проникли на мой, именно, мой объект, а даже близко к нему не смогли бы подобраться!» – воинственно размышлял Дилан, видя себя в кресле помощника заместителя директора или даже руководителя департамента.

Глава 7. На базе отряда специального назначения ГРУ

Тренировочная база нашего отряда располагалась в шестидесяти километрах от Москвы. Внешне она ничем не отличалась от обычной воинской части, которых вокруг столицы было довольно много, поэтому никто из местных жителей даже подумать не мог, что здесь располагается суперсекретный отряд армейской стратегической разведки.

Полковник Климов прибыл в штаб рано утром. Поздоровавшись, он положил на стол тоненькое досье.

– Наши разведчики добыли фотографию разработчика препарата, прогнали ее через компьютер, и чтобы вы думали? Нашли по своим каналам одно занятное личное дело. Оказалось, что разработчик психотропного препарата – наш гражданин, то есть бывший подданный СССР. Учился у нас в химико-технологическом институте, был отличником, общественником и прочее. Сбежал во время научного симпозиума несколько лет назад. Дело было громкое. Там потом за рубежом скандал раздули большой. Наверное, читал в газетах? На! Ознакомься на всякий случай.

На папке было написано «Дело оперативной разработки», «совершенно секретно».

Я быстро пролистал документы, задерживаясь только на фотографиях. Климов молча наблюдал за мной.

– Оставишь дело?

– Конечно! – ответил полковник.

Он хотел еще что-то добавить, но не успел, – в дверь кабинета постучали.

– Разрешите войти, товарищ полковник! Здравия желаем!

– Заходите!

Я поднялся из-за стола навстречу вошедшим офицерам и поздоровался с ними. Это были именно те, с кем мне предстояло пойти на выполнение трудного и весьма опасного задания – майор Алексей Чернышев и прапорщик Дмитрий Сокольников.

Закрыв за ними, я позвонил дежурному и предупредил, чтобы меня не беспокоили.

– Что это вдруг такая конспирация, командир? – спросил Чернышев.

– Сейчас узнаете! Разрешите вначале познакомить вас с полковником Климовым из КГБ СССР. А это…

Я поочередно представил помощнику председателя КГБ своих офицеров. Еще в Москве мы договорились, что в курс дела их введет Климов.

За сорок минут он изложил им суть операции, ее детали и особенности, над которыми мы корпели почти сутки.

– На подготовку операции дано чуть более трех недель, на проведение – одна ночь. Идти придется на свой страх и риск, в случае опасности никто нам не поможет, никто не должен узнать, гражданами какой страны мы являемся, – закончил полковник свой доклад.

Наступила гробовая тишина, которая могла бы длиться сколь угодно долго, если бы я не спросил своих офицеров:

– Ну что, ребята? Дело серьезное, если кто-то из вас чувствует, что не потянет или даст слабину потом, лучше отказаться сразу и сейчас. Я все пойму и не обижусь. Сами понимаете, что обид в таком деле быть не может. А рисковать нельзя ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах!

– Командир! – раздался голос прапорщика. – Зачем лишние слова, лучше поберечь силы для решения более важных проблем. Гадюшник тот мы уничтожим, сомнений никаких. Надо только подумать об отходе. Товарищ генерал прав, возвращение – основная часть операции. Придумано все, конечно, здорово и толково, но идем-то ведь не умирать? Я правильно понял? Как уходить будем? Я еще в отпуске не был, а у меня по графику в этом году он в сентябре. Поэтому, командир, мне надо успеть к охотничьему сезону, да и осень обещает быть грибной. Сами понимаете, грибы, ягоды, они ждать не будут. Пара недель, и все!

Климов, по-моему, удивился такой реакции на поставленную задачу. Он ожидал услышать что угодно, но не такие слова. Полковник вскинул брови и оглядел бойцов. Те вели себя совершенно спокойно, будто речь шла не о сложнейшей боевой операции по ликвидации секретной лаборатории, когда нужно переходить охраняемую границу и проникать в глубь чужой территории, рискуя жизнью, а о прогулке по городскому парку. Но такое поведение не было свидетельством излишней самоуверенности или, того хуже, бравадой, как могло бы показаться на первый взгляд. Это в глазах других людей, не посвященных в тайны и законы профессии офицера боевого спецподразделения армейской стратегической разведки, наша работа выглядела героической, необычайно сложной и даже романтической. Но для нас планируемая операция считалась самым обычным, будничным занятием. А другой службы мы и не знали.

Варианты отхода обсуждали долго, но все они, к сожалению, абсолютно никуда не годились. Ни один не подходил нам в силу тех или иных обстоятельств.

– А что, если после завершения операции вы заходите в коттедж, там переодеваетесь в цивильную одежду, – предложил вдруг Климов. – Я сниму заранее двухкомнатный номер, привезу все необходимое и снабжу вас надежными документами. Потом вы садитесь в машину, которую я возьму напрокат, и спокойно убываете на ней, скажем, в Сирию, можно в Ирак или в Иран. Кстати, в Багдаде и в Дамаске у нас имеются хорошие позиции. Отдохнете там, а когда обстановка нормализуется и все успокоится, отправитесь домой. Как мое предложение?

– В целом предложение неплохое, – заметил прапорщик, – только не подходит оно нам, товарищ полковник.

– Это почему же?

Климов был немного раздосадован тем, что его предложение, о котором он думал полдня, вот так быстро отверг простой прапорщик из спецназа. Он даже хотел поспорить на этот счет, но Деда смутить было сложно. Дедом в отряде мы называли Дмитрия Серафимовича Сокольникова, хотя, конечно, стариком он не выглядел, ибо в тридцать три года нормальному мужчине такое просто непозволительно, но это прозвище прочно пристало к нему и, кстати, служило позывным во время проведения операций. А прозвище свое прапорщик получил из-за лысины, которая начала появляться еще в военном училище. Димыч по характеру был человеком прямым, юлить и хитрить не умел, специалистом считался классным, а поэтому мог позволить себе говорить без обиняков, открыто и честно.

– Не подходит ваш план, товарищ полковник, по одной весьма простой причине, – убежденно говорил прапорщик, – не подходит потому, что снаряжение, которое берем с собой, мы после завершения операции не имеем права бросать. И это во-первых. Сами ведь говорили, нельзя следов оставлять. Нам даже гильзы придется собирать, иначе полиция сразу поймет – кто, что и откуда. Поэтому и стрелять нужно будет редко и только наверняка, чтоб с первого выстрела. С импортным оружием, снаряжением и прочим иностранным имуществом я связываться не хочу, потому как отказать может в самый напряженный и ответственный момент. А нам рисковать нельзя. В автомобиль с собой ведь не возьмешь сто восемьдесят килограммов снаряжения? Нет! Взять-то можно, но на первом же полицейском пикете завалимся, если остановят, а уповать на то, что не остановят – глупо. Хотя, конечно, по пути все можно выбросить, утопить, закопать. А от объекта, кстати, до ближайшего города, где у вас сильные позиции, по карте больше тыщи верст. Убедительно, товарищ полковник? Это во-вторых, без обид и прочего! К тому же у нас будет с собой препарат, диск лазерный или жесткий, документация, вполне вероятно, сам процессор придется брать с собой, бог его знает, что там еще случится? Этот план отпадает, хотя, конечно, кое-что из него взять можно, например, автомобиль.