Страница 5 из 18
Сами моряки были, впрочем, этим плаванием вполне довольны.
– Хоть поразвеялись немного! – говорили они промеж себя. – Не все же время в «маркизовой луже» шляться! Дай Бог, чтобы за этим плаванием и иные были!
Глава вторая
Восстань, о, Греция, восстань!
В последних числах марта 1826 года император Николай I принимал в Зимнем дворце поздравления по случаю своего восшествия на престол от британского представителя герцога Веллингтона.
Событие это обратило на себя внимание всей Европы. Ведь на подобных встречах зачастую делаются важные политические заявления, объявляются целые поэтические программы. Что-то скажет теперь новый всероссийский самодержец? Насколько отныне будет угрожать европейскому спокойствию новое обострение русско-турецких отношений?
Наиважнейшим же в ту пору был для всех вопрос греческий, а потому европейские дворы пребывали в особом ожидании речи Николая I.
Вот уже несколько лет, как на Балканах шла ожесточенная борьба. Греки пытались, не считаясь с жертвами, сбросить с себя ярмо турецкого ига, воины султана карали за свободолюбие кроваво…
В Англии в ту пору царствовал король Георг IV – самый мерзкий из династии Ганноверов. Ни один из королей Англии за всю ее историю не был столь непопулярен в стране. Кутежи и сожительство с сомнительными особами, тайные браки и скандальные разводы, и самое разгульное пьянство. Увы, выбирать англичанам было особенно не из кого. Два младших брата Георга были во всем под стать старшему.
В 1811 году после помешательства короля Георга III его сын Георг был назначен регентом, а в 1820 после смерти отца взошел на престол. Современники отмечали, что королем Георг IV стал уже на исходе своих физических и психических сил, имея расшатанное пьянством здоровье и безнадежно загубленную репутацию. Первое, что сделал, надевши корону, Генрих IV, был развод с женой. После этого в Виндзоре последовали новые пьянки и скандальные похождения. В перерывах между ними король пытался заниматься политикой.
На росийскую миссию Веллингтона Георг IV возлагал большие надежды:
– Начинать новую политику, едва усевшись на трон, глупо! Вначале царю Николаю следует изучить старую!
Британскому монарху вторил лорд Каннинг, расчетливый и верткий, глава внешнеполитического кабинета:
– Царю Николаю незачем раскачивать европейские весы, которые с таким трудом остановил его старший брат на Венском конгрессе!
С мнением Лондона относительно возможных сюрпризов из Петербурга соглашалась и Вена в лице своего канцлера. Взвесив все «за» и «против», Меттерних объявил:
– Войны со стороны России быть не может. Ведь у Николая вот-вот начнется очередная схватка с персами за Кавказ, зачем же искать себе еще одного врага!
Турки, однако, были настроены не столь благодушно. И министр двора Саид-эфенди твердил султану Махмуду неустанно:
– Новый русский царь всю свою жизнь был солдатом. Теперь, сев на трон, он захочет стать и героем. Война неизбежна, и эта война будет с нами!
Император Николай встречал победителя Наполеона при Ватерлоо радушно. После обмена приветствиями и общих разговоров Веллингтон повернул беседу в нужное ему русло.
– Я сочувствую вам, ваше величество, что свое правление вы начали с усмирения гвардейского мятежа, – начал он издалека. – Думается, сейчас самое главное для вас – установление порядка по всей империи!
– Порядок и законность – есть цель каждого монарха! – кивнул Николай, пока еще не понимая, куда клонит его гость.
– О, за Россию с таким государем, как вы, можно быть спокойным, – продолжал между тем, доверительно улыбаясь, Веллингтон. – Мое же правительство сейчас более всего волнуют распри турок с греками. Не кажется ли вам, что в данной ситуации уместно было бы поручить разрешение этого щекотливого дела британским политикам?
Николай I сразу помрачнел. Предложение герцога было ударом по его самолюбию. Конечно, он еще новичок на троне, но кто дал право этому заносчивому британцу столь беспардонно отстранять его от европейских дел, где Россия традиционно играла роль ведущую!
– Я твердо решил вернуться к политике моей бабки Екатерины, – обратился император к Веллингтону ледяным голосом. – А она, как известно, мечтала с мечом в руках завоевать Константинополь! Я никогда не оставлю в беде наших единоверцев-греков и заставлю султана уважать как себя, так и подписанные моей державой договоры! Мой брат завещал мне крайне важные дела, и самое важное из них – восточное. А потому я непременно должен положить конец этому делу!
– Но ведь турки не отказываются признавать подписанные между вами трактаты? – возразил было «железный герцог».
– Но они их и не выполняют! – резонно заметил Николай. – Могу вам сказать откровенно, что если дело дойдет до чести моей короны, то не я сделаю первый шаг к отступлению!
Посланник британского короля подавленно молчал, а император все продолжал добивать его своими откровениями:
– Турция – как неизлечимо больной человек, и меня поэтому интересует сейчас не день его кончины, а то, как поступить с его наследством!
Веллингтон в замешательстве лишь развел руками:
– Ваше величество, вопрос о наследстве решался бы легко, будь в Турции два Константинополя: один – вам, другой – нам! К сожалению, Константинополь один. Что же касается Высокой Порты, то не забывайте, что она «умирает» уже несколько веков и до сих пор жива!
– Тогда ее следует побыстрей добить, дав свободу угнетенным христианам! – встал с кресла Николай, давая тем самым понять, что аудиенция окончена.
Было совершенно очевидно, что британская миссия в Петербурге терпит полный крах. Веллингтону было предложено подписать Петербургский протокол о примирении греков и турок, суть которого заключалась в признании Греции автономным государством, но с уплатой ежегодной дани султану. Веллингтон запросил время посоветоваться с Лондоном. Николай, понимая, что англичанам деваться некуда, не торопил:
– Дело важное, советуйтесь!
Как показало время, в этой партии император Николай переиграл герцога Веллингтона. Россия все больше и больше втягивала Англию в решение греческого вопроса, от которого последняя открещивалась, как только могла.
Следом за англичанами отправились «прощупать» Николая в балканском вопросе и австрийцы. Российский император, однако, ответил на все попытки эрцгерцога Фердинанда Эсте коснуться этой темы молчанием. Австрийцы тоже ушли ни с чем.
Говорят, английский король Георг IV, получив письмо Веллингтона, воскликнул в сердцах:
– Русский царь задирист и упрям, хлопот с ним будет много! Пусть Каннинг взвесит все «за» и «против» предлагаемого протокола. Сейчас нам главное – выждать время!
Австрийский канцлер Меттерних, узнав о ходе переговоров в Петербурге, был огорчен не менее короля английского:
– Русский император не может навести порядок среди собственных офицеров, а уже тщится решать судьбы Европы! Какая глупость и какое тщеславие! Он даже не понимает, что балканский вопрос будет решаться не в Петербурге или Лондоне, а в Вене!
Послу России в Вене графу Дмитрию Татищеву он кричал, брызгая слюной:
– Священный континентальный союз, на котором покоились тишина и благоденствие Европы, отныне перестал существовать! И все это по вине Петербурга!
Понять неистовство Меттерниха было можно. В активизации русской внешней политики австрийский канцлер зорко усмотрел смертельную опасность для Австрийской империи.
Балканский клубок наматывал на себя одну интригу за другой. Политический барометр указывал приближение бури.
Вот уже пять лет в ущельях Пелопоннеса и Аттики гремели выстрелы, потоками лилась невинная кровь. Еще весной 1821 года, когда по всей Греции зацвели оливковые сады, земля древней Эллады поднялась против турок. Отчаянно сражались греки с турками и на море. Флотилия отчаянных корсаров с островов Идра, Специя и Псара под началом Якова Томбазиса и Андрея Миаулиса дерзко подстерегла десантную флотилию Халил-бея, доставлявшую янычар в Грецию. Несмотря на малые силы и противный ветер, греки отважно вступили в бой, атаковали и наголову разгромили турок. Остатки неприятельского флота бежали, но, видимо, Бог в тот день был все же на стороне греков, и остатки флота поглотил внезапно налетевший шторм. Лишь несколько избитых судов добрались тогда до спасительной Александрии. А вскоре новая удача: дерзкой атакой брандера был взорван двухпалубный турецкий фрегат, опрометчиво зашедший в Патрасский залив пополнить запасы воды. Это был уже вызов. В ответ в Константинополе и других городах Турции начались погромы христиан. Греков, армян и славян вырезали тысячами. С особой жестокостью убивали православных священников. В Константинополе озверевшей толпой был растерзан Вселенский патриарх. Его обезглавленное тело спустя несколько дней обнаружили в море греческие рыбаки и отвезли в Одессу, где мученик за веру и был похоронен при огромном стечении народа.