Страница 13 из 19
Белозерск – это не стольный Владимир, и даже не Суздаль с Ростовом. Тем не менее, город может выставить 1000 латников. Так это времена Долгорукого, когда только ещё шел процесс становления Суздальской земли как мощного и стабильного государственного образования. С тех пор много воды утекло и вряд ли мобилизационные возможности княжества снизились. Скорее, наоборот, по мере его развития они должны были увеличиваться. Поэтому цифру в 50 000 воинов, которые к моменту нашествия Батыя могла выставить Северо-Восточная Русь, на мой взгляд, следует принять. Правда, вместо новгородцев пришли бы ратники из Ярославля, Костромы, Углича, Юрьева-Польского…
Что же касается участия новгородской вольницы в отражении монгольского нашествия, то оно вызывало большие вопросы. Дело в том, что единственным человеком, который в данной ситуации мог убедить новгородцев выступить на помощь Суздальской земле, был брат Георгия Всеволодовича, князь Ярослав. Будучи новгородским князем, он в 1236 году собрал полки и пошел добывать себе Киев. Древнюю столицу Ярослав захватил, но был вынужден распустить войска: «и держав новгородцев и новоторжцев одину неделю и одарив я, отпусти проче» (Новгородская I летопись старшего извода). В итоге, Ярослав оказался в Киеве только с дружиной неполного состава, поскольку часть гридней находилась в родовой вотчине князя, Переславле-Залесском, охраняя вотчину. Его положение в Киеве было достаточно шатким, и князю требовалось время для укрепления своих позиций в Южной Руси. Но времени не было, поскольку к границам Руси Северо-Восточной подошла монгольская орда.
Беда была в том, что как князь киевский Ярослав в силу указанных выше причин не мог ничем помочь своим родственникам в Суздальской земле. А княживший в Новгороде его сын Александр, будущий Невский, был ещё молод и не пользовался влиянием у новгородской правящей элиты. Вряд ли бы он заставил отцов города выступить на помощь суздальцам. Вполне возможно, что получив весть от брата Георгия о начале монгольского вторжения, Ярослав призадумался над тем, есть ли ему смысл в данной ситуации держаться за Киев. Под угрозой находился его удел в Переславле-Залесском, а сил, чтобы его защитить, у князя в данный момент не было. Да и брат просил о помощи. Единственным местом, где Ярослав мог взять полки, был Великий Новгород, но для этого надо было оставить Киев. Поэтому выбирать приходилось между плохим вариантом развития событий и очень плохим.
Но и без новгородцев князьям Северо-Восточной Руси было что противопоставить орде Батыя, надо было только объединить свои усилия. Поэтому, быстро согласовав с великим князем и его воеводами дальнейшие действия, Роман Ингваревич отбыл в Коломну, а через пару дней княжич Владимир и воевода Филипп выступили на Москву. Георгий Всеволодович оставался в столице, где развил бурную деятельность. Гонцы сновали по всему суздальскому ополью, поднимали народ, и первые отряды уже начали сходиться во Владимир. В разгар этих приготовлений и явились к великому князю послы «безделны», о которых предупреждал князь Роман.
Что мог Георгий Всеволодович сказать послам Батыя? Он прекрасно понял, что в данный момент целью монгольского посольства было вбить клин между Рязанью и Суздальской землей и оставить порубежных князей без помощи могущественного соседа. Об этом прямо и недвусмысленно говорит летописец: «Ведь сначала злые эти кровопийцы прислали к нему послов своих, призывая: “Мирись с нами”. Он же не хотел этого, как говорит пророк: “Славная война лучше постыдного мира». Ведь эти безбожники, лживый мир предлагая, великое зло землям творят, и нам они сотворили много зла» (Из Лаврентьевской летописи).
Указание летописца на «лживый мир» конкретно свидетельствует о том, что в стольном Владимире уже знали, что монголы не собирались отказываться от войны. Георгий Всеволодович решил, что помимо всего прочего, послы должны разведать обстановку в русских землях. То, что Батый сознательно тянул время и выжидал, когда мороз скует реки, после чего они превратятся в отличные дороги, ни князю, ни его воеводам даже в голову не пришло.
Из слов князя Георгия о войне прямо вытекали его действия. В это время в Суздальской земле спешно собирались войска для помощи рязанцам. Не желая, чтобы послы «безделны» увидели грандиозный масштаб приготовлений к грядущей войне, сбор дружин и полков в окрестностях столицы, князь их одарил и в сопровождении гридней отпустил с миром. Всё равно, пока они доедут до ханской ставки, времени, которое сейчас работает на монголов, пройдёт много.
Рать под командованием Всеволода выступила на помощь Рязани в конце декабря. Первым ушел передовой отряд под командованием воеводы Еремея Глебовича, за ним выступил большой владимирский полк, великокняжеская и суздальская дружины. Следом потянулись остальные войска, пешие ратники из суздальского ополья и Нижнего Новгорода. Это были все силы, которые к этому времени успел собрать Георгий Всеволодович. Больше ждать было нельзя, ситуация в любой момент могла резко осложниться. Даже автор Галицко-Волынской летописи, входящей в Ипатьевский летописный свод и весьма негативно настроенный по отношению к владимирским князьям, был вынужден признать очевидный факт: «Великий князь Юрья посла сына своего Всеволода со всими людьми». Летописец написал открытым текстом – послал в бой всех, кого только было можно. «В ту же зиму выступил Всеволод, сын Юрия, внук Всеволода, против татар» (Из Лаврентьевской летописи). «В ту же зиму» – это в декабре 1237 года. Таким образом, в сложившейся обстановке Георгий Всеволодович сделал всё возможное, чтобы помочь своим соседям. Остальное теперь зависело не от него.
II. «Только дым, земля и пепел…»
1. «Коли нас не будет всех, то все ваше будет». Декабрь 1237 г.
А благоверный князь Феодор Юрьевич
резанский от безбожного царя Батыя
убит на реке Воронеже
наперед градцкова взятия.
Отправляясь в ставку Батыя на реке Воронеж, князь Фёдор понимал всю сложность возложенного на него поручения. Молодому князю предстояло не только задержать монгольское вторжение, но и узнать как можно больше сведений о неведомом противнике. В «Повести о разорении Рязани Батыем» говорится об этом так: «И послал сына своего князя Федора Юрьевича Рязанского к безбожному царю Батыю с дарами и мольбами великими, чтобы не ходил войной на Рязанскую землю». Раз «дары и мольбы» были великие, значит, князю Фёдору предлагалось любой ценой выиграть драгоценное время, столь необходимое его отцу. В Рязань стягивались полки со всего княжества, но главным было дождаться прихода суздальцев, которые пообещали помощь и, по слухам, тоже начали собирать рать.
Посольство было представительным, поскольку в его составе автор «Повести» упоминает «других князей и воинов лучших». Трудно сказать, что это были за князья, поскольку их имена даже не называются, а потому можно предположить, что во главе посольства был только один князь – Фёдор Юрьевич. Несомненно, что в помощь ему были даны отцовские бояре, которые знали, как вести себя в подобных ситуациях, и имели опыт хождения послами. Интересно замечание по поводу «воинов лучших». Однозначно, что именно им было велено охранять молодого князя. Но с другой стороны, не дай Бог что случиться, что они смогут сделать против всей монгольской рати? Но если исходить из того, что одной из целей поездки князя Федора к Батыю был сбор информации о неизвестном противнике, то всё становится на свои места. Ибо кто, кроме этих «воинов лучших», мог оценить выучку и вооружение монгольских нукеров, прикинуть их численность, разобраться в расположении войск, подметить сильные и слабые стороны военной организации противника? Подразумевалось, что когда князь с боярами будут решать дипломатические проблемы, «воины лучшие» займутся совсем другими делами. Казалось, всё продумал Юрий Ингваревич, всё точно рассчитал, но только не рязанскому князю было состязаться в коварстве с восточным владыкой. Батый действовал в типичной азиатской манере, а потому полностью переиграл своего русского оппонента.