Страница 55 из 237
Еще Максим к своему стыду вспомнил, что некрасивая блондинка доказывала ему, что она некрасивая временно, с растратой энергии перестаралась. Где-то через полмесяца опять превратится в красавицу и тогда он посмотрит. А он в ответ хихикал, вспомнив анекдот о лягушке, которая утверждала, что сейчас болеет, а вообще она белая и пушистая. Вспомнить с чего начался этот разговор он так и не смог. Но искренне надеялся, что собеседница на него не обиделась. Внутренняя стажа все-таки. Да и сама по себе девушка приятная. Не считая внешности.
Вот кто предложил продавать вино, он, к сожалению, тоже не вспомнил, хотя даже проспавшись готов был признать, что деньги лишними не бывают и ему они пригодятся.
Пересчитав присутствующих, уделив особое внимание сапогам, торчащим из сена, убедившись, что все на месте, а на улице давно день, Максим задумался о том, что делать дальше? Думалось плохо. Голова почему-то не болела, пить не хотелось, но это ни капельки не помогало.
— Почему она ругается? — хрипловато спросила Тайрин, не открывая глаз.
— Не знаю, сидит над деньгами, как Кащей над златом, — отозвался Максим. — Тайрин, ты не помнишь, как мы дотащили сюда бочки?
— Через поток, — сказала Тайрин, вставая. Озабочено себя осмотрев она стряхнула налипшее сено, выпутала несколько веточек из волос и объяснила: — Мы же не собирались в городе их продавать, поэтому смогли проскользнуть. Про сарайчик, кстати, ты вспомнил.
— Проскользнуть?
— Мимо внешней стражи. Ночью оно легко, особенно когда идешь из города и не несешь ничего запретного. Запрета на вынос алкоголя пока не было. Даже если это целых две бочки.
— Угу, — глубокомысленно сказал Максим. Проскользнули, значит. Через поток. Этакий спрямитель путей, когда ни стены, ни деревья не имеют значения. Главное вовремя остановиться, где-нибудь в чистом поле, если не желаешь обнаружить себя внутри какого-то строения, или еще хуже, каменной кладки. — А покупатели откуда взялись?
— А я им вестника послала, — жизнерадостно улыбнулась девушка. — Они какие-то очень дальние родственники жены Атьяна. Жадные, ужас. Но кто им продал вино, рассказывать не станут.
— Ага, — вздохнул парень.
Страж закона. Еще и контрабандистов ловила. Кажется.
— Дила, ты почему ругаешься? — спросила Тайрин, подойдя к сидящей над монетками девушке.
Блондинка номер два удивленно посмотрела на блондинку номер один, горестно вздохнула и голосом полным тоски спросила:
— Мы ведь их продали, да?
— Кого? — решила уточнить Тайрин, видимо потому, что подобным тоном спрашивают либо о семейной реликвии, либо о любимом колечке, браслете, котенке, щеночке, вплоть до ребенка.
— Бочки, — практически простонала Дила.
— Ну, да, продали, — осторожно подтвердила Тайрин и отступила на шажочек, так, на всякий случай.
— Они же не наши, — тихонько сказала блондинка номер два.
— Наши! — уверенно произнесла Тайрин и посмотрела на Максима, словно он должен был подтвердить это заявление.
Парень на всякий случай кивнул.
— Но, они там стояли в подвале… — неуверенно начала Дила.
— Пятьсот лет, — глухо произнес обладатель сапог, не вылезая из сена.
— Да, кстати, почему вино за пятьсот лет не испортилось? — заинтересовался Максим.
— На бочках сеточки. Энергетические, самовосстанавливающиеся. Микробов не пропускают, температуру поддерживают и еще что-то. Я в вине не очень разбираюсь, — объяснила блондинка номер два нормальным голосом.
— Ага, — сказал Максим. А он уже размечтался о подвале, в котором остановлено время. Непонятно, правда, зачем ему этот подвал нужен, но ведь мог пригодиться.
— Но оно все равно не наше. Мы его туда не ставили, — вернулась Дила к своим страданиям.
— Зато мы его там нашли, — упрямо сказала Тайрин. — Через пятьсот лет. Все искали во дворце, в казармах, даже в лабиринте под городом. А бочки в первой тюрьме оказались… А раз мы нашли, то оно наше, по праву наследования утерянного. Ты ведь не будешь требовать, чтобы Вияр вернул семейству Большого Ручья накопители? Их предок спрятал, никому не сказал где, значит, права наследования имеет любой нашедший. То же самое с вином. Оно наше и мы имеем право его продавать. Вот!
— Какие интересные законы, — пробормотал Максим.
Дила вздохнула. Поворошила монетки, заставив их мелодично зазвенеть. Посмотрела на сапоги, торчащие из сена.
— Ладно, — сказала грустно-грустно, как ребенок, который понимает, что его пытаются обмануть взрослые. — Нашли. Почему тогда никому не сказали о своей находке?
Максиму тоже было интересно. Слишком уж легко к родному законодательству относится Тайрин.
Блондинка номер один фыркнула, тряхнула головой и стала в позу «сейчас я вас научу правильным жизненным принципам».
— Скажем, если другого выхода не будет, — торжественно произнесла, улыбнулась. — А пока пускай постоят там, где находятся сейчас. Или у кого-то есть место для хранения нашего вина?
— Место? — переспросили из сена.
— Ну, да, — подтвердила Тайрин. — Нас же заставят его забрать. Тюрьма не хранилище для чужих ценностей.
Дила вздохнула. Места для хранения вина у нее, похоже, тоже не было. Остальные скромненько промолчали.
— Давайте деньги делить, что ли? — предложила блондинка номер два и еще раз зазывно поворошила монетки.
Сапоги отреагировали первыми. Они друг за дружкой свалились на пол. Следом полез их хозяин, почему-то всклокоченной головой вперед.
Может он сапогами дыры затыкал чтобы не сквозило?
Деньги поделили быстро. Монетки были одного номинала, их количество отлично делилось на семь и вскоре все присутствующие стали обладателями небольшой кучки тоненьких пластинок. И видимо, как и Максим задумались о том, куда эту кучку засунуть, чтобы не сильно звенела, ничего не оттопыривала и не потерялась по дороге.
Девушки немного поразмышляв, начали деловито распределять заработанное за пазухой, по карманам, сумочкам. Дила даже в прическу несколько монеток засунула. Коротковолосые Тайрин и темноволосая девушка, чьего имени Максим так и не вспомнил, посмотрели на нее с завистью.
Парни думали дольше, но и они сумели рассредоточить деньги по телу.
После этого Тайрин скорчила торжественную рожицу и загробным голосом произнесла:
— Давайте проведем ритуал, чтобы не проговориться.
— Какой еще ритуал? — первым отреагировал Максим, уверенный, что когда девушка так говорит, обязательно произойдет какая-то ерунда.
— Замыкающий, — сказал один из парней.
— Замыкающий что?
— Слова, — как маленькому сказала Тайрин. — Чтобы случайно никому про наше вино не рассказать. Выпив, например, или со злости, или хвастаясь своими достижениями перед очередной зеленоглазой курицей.
При упоминании курицы девушки дружно посмотрели на обладателя сапог любящих торчать из сена. Он виновато хмыкнул.
Максим пожал плечами. Соучастники видимо понимают, что хотят сделать. А он потом обязательно Тайрин расспросит. Если не забудет. Вот о том, зачем парням нужны длинные косы и ленточки спросить вечно забывает.
Готовилась к своему ритуалу Тайрин основательно. Заставила парней убрать сено с выбранного участка пола, откопала в кармане среди монеток мел и начала рисовать. Максим на это действо смотрел скептически. Даже он вместе со своей сбоящей памятью понимал, что чертить непонятные геометрические фигуры мало того, что не обязательно, а вообще глупо. Проше протянуть линии из энергии. Менее затратно получится, да и внятных следов не останется. Насколько он понял, чертили обычно по двум причинам. В первом случае, когда были не в состоянии представить всю картинку разом и протянуть по ней энергию. Во втором — когда боялись, что их неправильно поймут. Показывали, что делают. Иногда даже исправляли рисунки, если кому-то что-то не нравилось. Что именно должно было помешать художникам вместо того, чтобы пустить силу по меловым линиям, изобразить этой силой нечто иное поверх рисунка, Максим так и не понял.