Страница 10 из 11
– Ну как? Нравится?
– Не то слово! А для чего все это? – восхищенно спросил Яшка.
– Первая коробка – хирургический инструмент. Сталь отменная и ржавчине не поддающаяся. А вот эти две – самые ценные. В них ювелирный инструмент. Я их на границе в торгсиновском комиссионном магазине купил. Сынок, здесь твое будущее.
– Яшенька, – вклинилась в разговор тетя Сара, – твой папа хочет сказать, что с этой минуты у тебя нет вибора. Ты будешь хорошим врачом, а если нет, то простым ювелиром. Соглашайся, деточка, и всю жизнь будешь уважаемым человеком.
Отказываться от такого добра было бы глупо – и Яшка, не задумываясь, дал согласие на обе профессии сразу, а особенно на ту, для которой требовались маленькие тисочки и напильники.
После инструментов из коляски извлекли несколько холщовых мешков, набитых тряпками и еще чем-то, что издавало металлический звук, очень похожий на звук столовых приборов. Когда все вещи перекочевали в квартиру, Зиновий призадумался, куда пристроить мотоцикл. Сначала он его закатил под деревянную лестницу, ведущую на второй этаж, но увидел под ней кучу мусора и тут же передумал.
– Зиновий Аркадьевич, ставьте свою машину под старый платан и не сомневайтесь! Под ним все отлично сохраняется, – послышался голос Израила Гершевича, – можете мне верить.
Зиновий оглянулся и, увидев Израила, разулыбался.
– Глазам не верю! Живой! Молодой красавец в белой рубашечке и с чемоданчиком в руке стоит себе на здоровье, смотрите на него пожалуйста!
– Это я раньше был молодой, а теперь только красивый, поэтому прекратите льстить и отойдите в сторонку, чтобы я мог получше на вас посмотреть, – обнимая соседа, шутил Израил. – Зяма, я не был дома всего лишь с утра, а ты за это время успел вернуться с фронта и не с пустыми руками.
– Нравится? – кивнул в сторону мотоцикла Зиновий.
– Нет.
– Почему?
– Потому что у меня такого нет, – смеясь, ответил Израил.
– Обещаю, дам прокатиться, но при условии, что сегодня вечером вы с Ханой придете в гости.
– Чего не сделаешь ради прокатиться! – весело произнес Изя и, хлопнув старого знакомого по плечу, пошел домой, пообещав спуститься во двор по первому же зову.
Оставшуюся часть дня соседи, а точнее, соседки, пребывали в приятном оживлении. В каждой квартире обсуждалась последняя новость и привезенные подарки, которые успели рассмотреть жильцы.
Пока Зиновий отдыхал, на кухнях вспыхнули керогазы. Все начало вариться, жариться и тушиться. Никто не обсуждал меню. И так было ясно, что тетя Сара поставила тесто и накормит всех фирменными пирогами. Хана сделает овощное рагу и отварит молодую картошку, которую она сегодня купила на рынке, а Дебора накормит всех борщом из свежей капусты. И ничего страшного, что в нем почти не будет мяса. Она заправит его луком, морковью и буряком с помидорами. Потом обязательно добавит в него половинку болгарского перца, не говоря уже про зелень и молодой чеснок. Все овощи она потушит на свином сале и, не удаляя из кипящего жира шкварки, незадолго до готовности соединит с постным бульоном в одно целое. Друг без друга они не представляют ничего особенного, а объединившись, превращаются в шедевр кулинарного искусства, без которого ни одна уважаемая семья не мыслит своей жизни.
Когда солнце немного ослабило пыл, а с моря потянуло прохладой, мужчины расставили во дворе столы. Собравшись в кружок, они шумно обсуждали свежие новости и расспрашивали Зиновия о последних фронтовых днях.
Младшая дочь Израила Рэйзел расставляла тарелки, аккуратно прикладывая к ним вилку с ложкой, а Яшка шустро бегал по квартирам и собирал все, что ему давали отнести на общий стол.
– Яша, деточка, хлебушек принес? – кричала тетя Сара из окна. – А теперь беги быстренько до миня и от миня уже осторожно и со стопочками. Не торопись, шустрый мальчик, стекло очень недолговечно, если его друг об дружку стукать. Не спеши. Я все вижу.
Появление во дворе недавно подселившегося к семье Менделя соседа никто бы и не заметил, если бы тетя Сара с ним не заговорила.
– Александр Владимирович, хочите спросить, что случилось? Не буду вас мучить и отвечу. Случилось в семье Соловейчик, а почувствовали сразу все. Сходите, умойтесь и милости просим. У вас есть возможность познакомиться с Добочкиным мужем.
Мужчина улыбнулся, вежливо поблагодарил за приглашение и зашел в дом.
– Бедный человек, – тяжело вздыхая, произнесла Сара Моисеевна, вытаскивая пирожки из духовки.
Выпечка дышала жаром, заполняя кухню ароматом свежего хлеба. Обмотав руки полотенцем, тетя Сара извлекла противень из духовки и быстро взбила вилкой яйцо. Гусиным перышком она обмазала каждый пирожок со всех сторон и, цокая от удовольствия языком, еще раз отправила их в печь до получения золотистой корочки. Ровно через пять минут Сара извлекла пироги из печки и, встряхнув лист, ловко перебросила их на стол. Дав пирогам немного остыть, хозяйка принялась раскладывать их по тарелкам, а потом немного подумала и вывалила все в тазик, предусмотрительно отделив капустные от сладких старым выпуском «Одесского вестника». Накрыв посудину чистым рушником, Сара Моисеевна позвала мужа:
– Сема, забери пироги! Это невозможно, какие они красивые получились. Как никогда! Не могу же я их доверить нести ребенку. Оторвись на минуточку и прекрати жаловаться на судьбу. Может быть, ей с тобой тоже не очень приятно. Когда поставишь на стол, рушник с тазика не убирай, а то мухи обожгут себе лапки, – весело крикнула она вслед уходящему мужу.
Когда Сема под ручку с женой спустились во двор, за столом собрались почти все соседи. Ребятишки вертели ложки в руках, нетерпеливо постукивая ими по столу. Отец Менделя Савелий привычным движением откупоривал бутылку водки, а Дебора разливала по тарелкам наваристый борщ, сдабривая каждую порцию ложкой сметаны. Из чугунка с молодой картошкой, заправленной по случаю праздника пережаренным на сале луком, струился пар, а свежие огурчики, пересыпанные солью и укропом, исходили соком, доводя до исступления собравшихся за праздничным столом. После того как Савелий разлил водку по рюмкам, все попросили Семена сказать несколько слов.
– Товарищи, я не имею таланта сказать красиво, поэтому скажу, что идет из моего радостного сердца. Сегодня в нашем дворе большой праздник. Два героя, два замечательных человека вернулись с фронта, а это значит, что две семьи вновь стали крепче и счастливее. Две человеческие жизни – это много или мало? Если рассматривать относительно всей страны, то это очень незаметно. И навряд ли на Чукотке или в Узбекистане знали, что в Одессе на улице Преображенской живут Израил с Зиновием. Не знало о них и правительство, пока им не пришлось награждать героев медалями. Теперь, дорогие мои, их имена записаны в документах, а значит, и в истории. Сегодня мы еще раз празднуем победу, победу над разлукой и горем – вечными спутниками войны. Так давайте выпьем за Зиновия Аркадьевича и Израила Гершевича, которые под руководством товарища Сталина победили фашистов и вернулись домой. Ура, товарищи соседи!
– Сема, я вас еще никогда за такого не знала, – уважительно произнесла Хана, вытирая слезы.
– Хана, перестаньте мокнуть глаза и обрадуйтесь вместе с нами, – закончил свою блистательную речь оратор.
Все дружно прокричали «ура», чокнулись и выпили по первой рюмке. Звонко застучали ложки по тарелкам, и все на какое-то время затихли. Зиновий в одно мгновенье съел несколько пирогов и опустошил тарелку борща, нахваливая хозяек за мастерство. Дебора без слов вновь наполнила тарелку мужа.
– Это не борщ, – приговаривал Зиновий, натирая черный хлеб чесноком, – это шедевр, на который нужно смотреть и есть, есть и снова смотреть! Добочка, мое сердце бьется в одном ритме с ложкой, и я опасываюсь, что оно остановится, когда мисочка опустеет. В нем все идеально. Капустка похрустывает во рту, как первый снег, а мозг в голове легонечко сотрясается от удовольствия при каждом укусе. Картошечка от мягкого прикосновения ложки рассыпается на множество мелких кусочков, всплывает на поверхность и манит, манит за собой бурячок и моркву. И вот в этот момент из дымящейся пучины я поднимаю ложечку на поверхность, и она самозаполняется тоненькими овощными бревнышками, которые временно затонули от круговорота при размешивании сметанки.