Страница 9 из 32
Переговоры зашли в тупик, и 30 ноября 1939 г. Красная армия вступила на территорию Финляндии. В свою очередь, финские вооруженные силы уже успели отмобилизоваться и были почти полностью готовы к отражению агрессии. Советские войска вели наступление на нескольких направлениях: на Карельском перешейке, в пространстве между Ладожским и Онежским озерами, в Карелии и на Севере. По всему фронту 425 тысячам бойцов Красной армии противостояло 265 тысяч финских военнослужащих. Несмотря на массированное использование бронетехники, штурм линии Маннергейма в декабре потерпел неудачу. Причиной этого стали плохое взаимодействие родов войск Красной армии и неподготовленность бойцов к штурмовым действиям в атаках финских ДОТов – долговременных огневых точек. Многочисленные советские легкие танки с тонкой броней несли большие потери от огня противотанковой артиллерии противника. Вместе с тем танковые атаки финнов и их попытка контрнаступления провалились.
Если на Карельском перешейке Красная армия потерпела неудачу, то в пространстве между Ладожским и Онежским озерами и в Карелии наступление обернулось рядом катастроф. Пользуясь пассивностью командиров частей и недостаточным вниманием к защите тыловых коммуникаций, финны с помощью лыжных отрядов перехватили линии снабжения нескольких советских дивизий и фактически окружили их. Наступившие в январе 1940 г. жестокие морозы усугубили трагедию окруженных и привели к большим потерям. Лейтенант М. И. Лукинов вспоминал: «Мы стали подходить непосредственно к фронту. Первое, что нас поразило, – это неубранные замерзшие трупы наших солдат и офицеров, уже запорошенные снегом. Они лежали там, где их застала смерть, в самых разных позах». Фотографии многочисленных трофеев, доставшихся финским войскам, обошли страницы мировой прессы и нанесли большой урон репутации Красной армии. Впоследствии негативный опыт войны с Финляндией заставил советское военное руководство обратить более серьезное внимание на вопросы боевой подготовки войск и ведения боевых действий в зимних условиях.
Оперативная пауза в период сильных морозов в январе 1940-го была использована советским командованием для накопления сил, разведки укреплений линии Маннергейма и разрушения ее укреплений огнем артиллерии большой мощности. Приведение к молчанию большинства ДОТов, преграждавших дороги в глубь Карельского перешейка, позволило Красной армии 11 февраля начать новое наступление, которое завершилось прорывом линии Маннергейма на выборгском и кексгольмском направлениях. Потеря линии укреплений и истощение резервов заставило правительство Финляндии пойти на переговоры с руководством Советского Союза. 12 марта в Москве был подписан мирный договор, согласно которому боевые действия на советско-финском фронте прекращались на следующий день в ровно в полдень по московскому времени. Доброволец Г. В. Прусаков вспоминал: «По подразделениям, по цепочкам, по личному составу была команда – в 12 часов 13 марта должен быть прекращен огонь. И утром такая канонада была – как с нашей, так и с финской стороны! Лупили как могли. В 12 часов – муха пролети, слышно было бы. Ни одного выстрела. Мертвая тишина. Даже не верится, что так могло быть».
По мирному договору Советскому Союзу отходили территории на Карельском перешейке со вторым по величине городом Финляндии – Выборгом – и ряд островов в Финском заливе. Также СССР получал в аренду на тридцать лет военно-морскую базу в Ханко. 430 тысяч финнов были вынуждены оставить свои дома и переселиться в глубь страны. Когда накануне подписания договора глава финской делегации Юхо Кусти Паасикиви завел речь о компенсации за передаваемую территорию, Молотов, вспомнив, что по Ништадтскому миру 1721 г. Россия заплатила Швеции два миллиона серебряных талеров, ответил: «Пишите письмо Петру Великому. Если он прикажет, то мы заплатим компенсацию».
Безвозвратные потери Красной армии в Советско-финской войне составили почти 127 тысяч человек. Финны потеряли убитыми и пропавшими без вести в пять с половиной раз меньше – около 23 тысяч солдат. Не менее сильным был и удар по престижу Советского Союза на международной арене. Как отмечал известный немецкий военный историк, бывший генерал вермахта Курт фон Типпельскирх, «во всем мире сложилось неблагоприятное мнение относительно боеспособности Красной армии. Несомненно, впоследствии это оказало значительное влияние на решение Гитлера (напасть на Советский Союз. – Прим. авт.)».
Реформирование и перевооружение Красной армии
Первым шагом руководства Советского Союза сразу по окончании войны с Финляндией стало реформирование структуры Красной армии. Размер советских вооруженных сил вырос с полутора миллионов человек в августе 1939 г. до 5 миллионов к июню 41-го. Приграничные дивизии содержались в штате, составлявшем примерно 70 % от численности военного времени, а дивизии в глубине страны – около 30 % от штата военного времени. В танковых войсках от бригад 1930-х гг. перешли к более сбалансированным соединениям – дивизиям, объединявшим в единое целое танки, моторизованную пехоту и артиллерию. Правда, в этом процессе не обошлось без перегибов: весной 41-го из стрелковых дивизий и корпусов изъяли легкие танки поддержки пехоты, тем самым оставив их без штатных танковых частей и породив массу формально механизированных, но неспособных к самостоятельным действиям соединений. 5 мая на выступлении перед выпускниками военных училищ Сталин с гордостью говорил: «Раньше существовало 120 дивизий в Красной армии. Теперь у нас в составе армии 300 дивизий. Из общего числа дивизий третья часть – механизированные дивизии».
Другим важным шагом советского правительства в рамках реформирования армии была модернизация военной промышленности. В 1930-е гг. СССР строил свою оборонную промышленность практически с нуля и крайне нуждался в новых станках, материалах и технологиях. Однако из-за войны с Финляндией Страна Советов оказалась в международной изоляции, и только торгово-экономическое сотрудничество с Германией позволило приобрести крайне необходимые материалы, оборудование и технологии, недоступные в то время на других рынках, в обмен на поставки некоторых видов сырья. Закупленные у немцев оборудование и новейшие образцы вооружения способствовали интенсивному развитию советской военной промышленности. К примеру, самая массовая противотанковая пушка Красной армии, знаменитая «сорокапятка», была усовершенствованным отечественными конструкторами орудием фирмы «Рейнметалл-Борзиг» («Rheinmetall-Borsig» AG). Авиационный двигатель М-17 являлся не чем иным, как лицензионным авиадвигателем BMW VI, 203-миллиметровые снаряды на головы солдат рвущейся к Ленинграду немецкой группы армий «Север» обрушивал тяжелый крейсер («карманный линкор») «Петропавловск» – бывший «Лютцов» («Lützow»), заложенный в 1937 г. на верфи в Бремене и в феврале 1940-го купленный у Третьего рейха. Немецкие станки использовались при производстве новейших советских средних танков Т-34—76.
Приоритетной областью расхода советских бюджетных средств стала авиапромышленность. В 1940 г. ассигнования на ее развитие составили 40 % от всего военного бюджета СССР. Уже к осени советские авиазаводы, перейдя на режим работы военного времени, перескочили «немецкий рубеж» – 25 самолетов в день – и выпускали до 70—100 самолетов в сутки. Аналогичные процессы шли и в других отраслях. 1940 г. стал знаковым в перевооружении танковых войск, вместо танков с противопульной броней и батальонными (серии БТ, Т-26) или полковыми (Т-28) пушками в производство пошли танки с противоснарядным бронированием и пушками дивизионного класса (средний Т-34—76 и тяжелые КВ-1 и КВ-2). Зима 1941-го стала финалом в выпуске артиллерийских систем, доставшихся Советскому Союзу в наследство от Российской империи, – 122- и 152-миллиметровых гаубиц, созданных еще до Первой мировой войны и модернизированных в начале 30-х гг. Их место на конвейерах заняли орудия образца 1938 г. Опыт «зимней войны» с Финляндией заставил советское военное руководство пересмотреть свои взгляды на пистолеты-пулеметы как дорогое оружие сомнительной эффективности. Было восстановлено свернутое в 1939 г. производство 7,62-миллиметровых пистолетов-пулеметов конструкции В. А. Дегтярева, и к июню 1941-го в дивизиях приграничных армий их количество исчислялось уже сотнями штук, тем самым вплотную приближаясь к штату дивизий вермахта – один пистолет-пулемет на вооружении командира отделения пехотинцев. Также на вооружении советских войск состояла самозарядная винтовка СВТ – оружие, не имевшее аналогов в немецкой армии. В то же время в перевооружении Красной армии были и слабые места. К примеру, производство технологически сложных зенитных автоматических пушек калибра 37 миллиметров, являвшихся незаменимым средством борьбы с авиацией противника, промышленность СССР освоила только в 1939–1940 гг.