Страница 23 из 32
Герман Гот и Гейнц Гудериан мечтали прежде всего о прорыве к советской столице – Москве. Верховное главнокомандование вермахта, напротив, предпочитало синицу в руках вместо журавля в небе. «Синицей» было окружение войск Красной армии восточнее Минска. Оба командующих немецкими танковыми группами получили однозначные приказы: «Главная цель – Минск!» Здесь сразу же проявился различный подход двух немецких танковых генералов к приказам сверху. Гот поворчал, поспорил, но повернул в направлении столицы Белоруссии, а Гудериан в первую очередь стремился вперед – на восток.
Советское Верховное командование требовало от руководства Западного фронта «за Минск драться с полным упорством, и драться вплоть до окружения». Столицу Белоруссии бомбили с первых дней войны, город горел, и небо застилал дым пожарищ. Генерал Д. Г. Павлов приложил немало усилий, чтобы превратить его в «крепкий орешек». Командующий Западным фронтом загодя выдвинул к Минску свои резервы – несколько стрелковых дивизий, которым пришлось занять оборону на широком фронте. Некоторую надежду на успех обороны давали укрепления на старой советско-польской границе к западу от Минска – часть так называемой линии Сталина, построенной еще в начале 1930-х гг. В период между Первой и Второй мировыми войнами многие страны увлекались строительством оборонительных «линий». Так, во Франции возводилась линия Мажино, в Финляндии – линия Маннергейма, Германия строила линию Зигфрида. Советский Союз здесь также не стал исключением.
Повинуясь приказу командования, Гот бросил на Минск свои главные силы: два моторизованных корпуса. Тем не менее взять город уже на пятый день войны немцам не удалось. Прорвавшаяся через незанятый участок линии Сталина одна из дивизий группы Гота сразу же была контратакована войсками Красной армии и связана боем. Ее передовые части даже на какое-то время оказались в окружении. Остальным дивизиям пришлось, как писал позднее сам Гот, «с тяжелыми боями прорываться через линию укреплений на шоссейной дороге». Под Минском в бою с частями советской 100-й стрелковой дивизии (будущей 1-й гвардейской) был убит командир 25-го танкового полка 7-й танковой дивизии из группы Германа Гота, полковник Карл Роттенбург, у тела которого был найден портфель с документами. Положение германских танковых групп стало известно с почти идеальной точностью. Но эта информация уже безнадежно запоздала. Командующий Западным фронтом Д. Г. Павлов мог только обреченно смотреть на неизбежное окружение. Минск был взят ударом с севера, с юга к нему также подходили немецкие танки. Фронтовые резервы уже были исчерпаны, 6-й механизированный корпус оставался в полуокружении под Белостоком, и шансов на его вызволение почти не было. Цена за ошибку в оценке планов и сил противника была непомерно высока. Через два дня боев сопротивление советских частей в ДОТах под Минском было сломлено, и 28 июня немецкие танки вошли в столицу Белоруссии.
Потеря Минска произвела большое впечатление на советское руководство. В сущности, это был первый занятый противником крупный город, к тому же столица союзной республики. Мало кто ожидал, что такое может произойти уже на седьмой день войны. В послевоенные годы появилась легенда о том, что в первые дни после немецкого нападения Сталин впал в прострацию и на неделю самоустранился от руководства. В конце 1990-х гг. был опубликован журнал посещений сталинского кабинета в Кремле. По нему видно, что в первые дни Великой Отечественной вождь достаточно интенсивно принимал высших руководителей страны и Красной армии. Однако в журнале имеется пропуск в приеме посетителей длительностью около суток с 29 по 30 июня. Скорее всего, именно этот кратковременный уход от дел и отъезд на дачу после донесения о сдаче Минска дал почву для рассуждений о недельном затворничестве Сталина.
Прорыв частей Западного фронта из окружения
Спустя более семидесяти лет после боев кровавого июня 1941 г. генерала армии Д. Г. Павлова можно упрекнуть во многом, что он не сделал. Однако командующий Западным фронтом отдал войскам приказ отходить, когда угроза немецкого окружения только обозначилась на карте. Тем самым Павлов дал шанс на спасение множеству бойцов и командиров Красной армии. Советские войска снялись с позиций и начали отступать на восток, в направлении Волковыска, Слонима и Минска. О сдаче никто не помышлял, войска сохраняли порядок и управляемость. Вместе с другими отступала 3-я армия генерала В. И. Кузнецова. По пятам, не отставая ни на шаг, ее преследовала немецкая пехота. Отступающих непрерывно атаковала авиация.
До войны в Красной армии не изучался опыт окружений, войска не учили, как действовать, если оно все же происходит. Ситуация на Западном фронте ухудшалась наличием «бутылочного горла» в районе Волковыска. Количество дорог и переправ в этом лесисто-болотистом районе уменьшается при движении с запада на восток. Преодолевшие «бутылочное горло» части попадали в район к западу от Минска, стиснутый двумя немецкими танковыми группами. Кузнецов вел свои войска быстро и энергично. Попытка врага перехватить его части еще на пути к «бутылочному горлу» была пресечена. Немецкие передовые отряды были решительно выбиты с переправ у местечка Мосты на Немане, затем у местечка Пески на Зельвянке. Едва ли не в первый раз за все время войны на территории Советского Союза немецкие части оставляли захваченное. Благодаря этому потрепанным частям 3-й армии удалось прорваться через «бутылочное горло» в район Новогрудка, к западу от Минска. Под Минском остатки армии Кузнецова соединились с попавшими в окружение защитниками столицы Белоруссии. В штабной землянке состоялось совещание. Предложение других командиров перейти к партизанским действиям Кузнецов отклонил. Более трудным был выбор между прорывом на северо-восток (где находились войска Германа Гота) и на юго-восток (там действовали части Гейнца Гудериана). Выбор окруженцев пал на второе направление, поскольку по нему можно было быстрее выйти к своим.
Если бы Гейнц Гудериан проявил в выполнении приказов командования такую же настойчивость, как Герман Гот, шансы окруженных частей Красной армии на прорыв были бы ничтожными. Однако этого не произошло – командующий 2-й танковой группой грезил о Москве и главные силы бросил на восток, к Березине и Днепру. Гот позднее с досадой написал в мемуарах о своем прорыве в Минск: «Но соединиться со 2-й танковой группой <…> все же не удалось». В официальных документах он был более резок: «2-я ТГр (танковая группа. – Прим. авт.) не выполнила свою задачу завершить кольцо окружения, соединившись с 3-й ТГр восточнее и южнее Минска». Построение немецких частей на юге и юго-востоке «котла» под Новогрудком было неплотным. Гот мог лишь смотреть на ускользающие советские войска. В. И. Кузнецов в штабной землянке под Минском всего этого знать не мог, однако он знал одно: надо прорываться из окружения, и будь что будет. Прорыв оказался удачным, но фронт уже ушел далеко на восток. Впереди вырвавшихся из «котла» красноармейцев ждали дни и недели скитаний по лесам.
Прорыв из окружения летом 1941 г. был если не редкой, но все же удачей. Выход войск В. И. Кузнецова стал возможен благодаря его выдержке и профессионализму, помноженным на простое везение. Однако так везло далеко не всем. В окружение под Белостоком и Минском попало почти 270 тысяч солдат и командиров Красной армии. Окружавшие их две немецкие армии превосходили их в численности почти вдвое. Советские части пытались пробиться через «бутылочное горло», яростно атаковали германские заслоны на реках Зельвянка и Щара. Последней задачей окруженных стало удержание возможно больших сил врага на периметре «котла». Эту задачу благодаря новым танкам КВ и Т-34 6-го механизированного корпуса они выполнили и даже перевыполнили. Для сдерживания попыток прорыва на Слоним немцам пришлось направить туда не только пехоту, но и часть 2-й танковой группы Гудериана. Численное превосходство немецких войск сделало свое дело – как организованная вооруженная сила окруженные войска перестали существовать в первых числах июля.