Страница 18 из 32
Если в Литве под Алитусом состоялось первое танковое сражение Великой Отечественной войны, то в Белоруссии под Гродно горький вкус встречи с танками Т-34 ощутила немецкая пехота. 29-я танковая дивизия полковника Н. П. Студнева до войны располагалась в районе Гродно и естественным образом оказалась на пути наступления 8-го армейского корпуса вермахта. К 22 июня 1941 г. она насчитывала всего 66 танков, в том числе два КВ и 26 Т-34. Остальной танковый парк составляли легкие танки Т-26 разных модификаций. Дивизия выводилась в район сосредоточения под ударами самолетов Люфтваффе, при первом же воздушном налете бомбардировке подвергся ее штаб. Исходные районы танкисты заняли к 8 часам утра, в сторону границы к Августовскому каналу, соединявшему Вислу и Неман, был выслан разведывательный батальон. После сосредоточения 29-й танковой дивизии в роще юго-западнее Гродно командир дивизии получил указание от генерала В. И. Кузнецова: «Противник с целью спровоцировать конфликт и втянуть Советский Союз в войну перебросил на отдельных участках государственной границы крупные диверсионно-подрывные банды и подверг бомбардировке наши некоторые города. Приказываю: 29-й танковой дивизии во взаимодействии с 4-м стрелковым корпусом ударом в направлении Сопоцкин – Калеты уничтожить противника; границу не переходить. Об исполнении донести». Характерна формулировка этого приказа – «с целью спровоцировать конфликт». Возможно, Кузнецов не хотел верить в то, что началась война. Силы, которыми противник пересек границу, были пока неизвестны, и советские командиры скоропалительно назвали их «бандами», хотя на самом деле границу уже пересекли регулярные части немецкой армии.
Спустя некоторое время 29-я танковая дивизия получила уточненную задачу уже от командира 11-го мехкорпуса, в которой требовалось «уничтожить наступающего противника и выйти на фронт Сопоцкин – Липск». Тогда же получил задачу и командир 33-й танковой дивизии полковник М. Ф. Панов: наступать в направлении Липск – Августов. Вводом в бой механизированного соединения советским войскам удалось приостановить наступление противника и даже отбросить назад передовые части немцев. В результате встречного сражения 29-я танковая дивизия с боями продвинулась на семь километров. Однако в этих боях она потеряла почти всю технику. Согласно донесениям штаба 9-й армии вермахта, только 8-я пехотная дивизия 22 июня в районе Гродно подбила 80 советских танков. Вводом подвижного резерва В. И. Кузнецову удалось приостановить продвижение немецкой пехоты.
Под Гродно танки 11-го механизированного корпуса генерала Д. К. Мостовенко 22 июня были использованы в контрударе против наступавшей на город немецкой пехоты. Танкистам удалось предотвратить немедленный развал обороны стрелковых частей, но ценой тяжелых потерь. Всего, по немецким данным, в боях на подступах к Гродно в первый день войны было уничтожено 180 советских танков.
В первый же день войны решилась судьба всех трех танков КВ 11-го мехкорпуса. Один опрокинулся и затонул в болоте. Второй был обездвижен попаданиями в ходовую часть. Это был первый танк КВ, с которым немцы столкнулись в боях. Как ни странно, донесений об этом столкновении не последовало. Видимо, танк был выведен из строя, прежде чем показал свою неуязвимость. Третий КВ из-за неисправности остался в мастерских, позднее его взорвали при отходе. В этом эпизоде содержится ответ на вопрос, куда делись КВ и Т-34 летом 1941 г.
По итогам боев немцы отметили, что советские танкисты действовали «энергично и упорно группами по 20–40 боевых машин». С другой стороны, указывалось, что «эффективность 3,7-см противотанкового орудия достаточна против всех встреченных типов танков». По итогам этих боев под Гродно от пленных советских танкистов немцы получили первые достоверные сведения о новейших советских средних танках Т-34—76. Данные о вооружении, сообщенные пленными, были точными, о броне – приблизительными. Точное число потерянных 22 июня «тридцатьчетверок» неизвестно.
Брестская крепость
На границе между Советским Союзом и Германией была точка, развитие событий в которой происходило по наихудшему из всех возможных сценариев, – Брестская крепость. Ее исхлестанные пулями стены до сих пор остаются в людской памяти одним из символов Великой Отечественной войны. К моменту немецкого вторжения крепость уже утратила свое оборонительное значение и на 22 июня 1941 г. представляла собой комплекс казарм личного состава 6-й и 42-й стрелковых дивизий 4-й армии. По предвоенным планам, в случае начала боевых действий в крепости должен был остаться один батальон. Однако приказание вывести войска и занять позиции на границе поступило только за полчаса до начала немецкой артиллерийской подготовки. Части двух дивизий не успели даже поднять по тревоге. В крепости оказались запертыми более восьми тысяч человек, многие из которых погибли в первые же часы Великой Отечественной войны. Оставшиеся в живых бойцы сделали выбор, который стал типичным для окруженцев 1941 г., – сопротивление до последней возможности.
В кратком боевом отчете о действиях 6-й стрелковой дивизии первый страшный удар противника был описан следующим образом: «В 4 часа утра 22 июня был открыт ураганный огонь по казармам, по выходам из казарм в центральной части крепости, по мостам и входным воротам и домам начальствующего состава. Этот налет внес замешательство и вызвал панику среди красноармейского состава. Командный состав, подвергшийся в своих квартирах нападению, был частично уничтожен. Уцелевшие командиры не могли проникнуть в казармы из-за сильного заградительного огня, поставленного на мосту в центральной части крепости и у входных ворот. В результате красноармейцы и младшие командиры без управления со стороны средних командиров, одетые и раздетые, группами и поодиночке, выходили из крепости, преодолевая обводный канал, реку Мухавец и вал крепости под артиллерийским, минометным и пулеметным огнем. Потери учесть не было возможности, так как разрозненные части 6-й дивизии смешались с разрозненными частями 42-й дивизии, а на сборное место многие не могли попасть потому, что примерно в 6 часов по нему уже был сосредоточен артиллерийский огонь».
Снаряды сыпались не только на казармы. Все выходы из Брестской крепости находились под сильным артиллерийским и минометным обстрелом противника. В итоге бойцы и командиры 6-й и 42-й стрелковых дивизий остались в крепости не потому, что они имели задачу оборонять ее (по плану на это выделялся всего один батальон), а потому, что не могли выйти за ее пределы. Все, что находилось вне прочных казематов крепости, было сметено огнем. Артиллерия, находившаяся в открытых парках крепости, в большей своей части была уничтожена. Рядом с орудиями у коновязей стояли лошади артиллерийских и минометных частей и подразделений дивизий. Несчастные животные уже в первые часы войны были перебиты осколками. Автомашины частей обеих дивизий, стоявшие в объединенных открытых автопарках, сразу же запылали.
Поднимающиеся вверх султаны взрывов, дым и пламя над крепостью наблюдали стоявшие на берегу солдаты и офицеры 45-й пехотной дивизии вермахта. Казалось, что в этом аду никто не может уцелеть. Однако вскоре им пришлось убедиться в обратном. Когда огонь был перенесен в глубину обороны, в воду были спущены резиновые лодки и штурмовые группы начали высадку на острова Тереспольского, Кобринского и Волынского укреплений. Они спешили – на захват крепости по плану было отведено всего восемь часов. К 4 часам утра наступающими были заняты Пограничный остров (Тереспольское укрепление) и Госпитальный остров (Волынское укрепление). Небольшой группе немцев удалось прорваться через мост у Тереспольских ворот в цитадель и захватить церковь (ставшую клубом) и здание столовой командирского состава. В 6 часов 23 минуты командование дивизии сообщало в штаб корпуса, что северный остров (Кобринское укрепление) вскоре будет захвачен. При этом отмечалось, что сопротивление противника усилилось. Однако надежды на быстрый захват крепости рассыпались как карточный домик. В официальной истории 45-й дивизии этот форс-мажор описан следующим образом: «В крепости бои приняли такой характер, которого никто не ожидал. Уже через несколько часов после начала наступления командование корпуса должно было отдать из своего резерва наш 133-й пехотный полк, чтобы целиком бросить его на взятие крепости. Вскоре пришлось бросить против крепости и все дивизионные резервы. Наши потери в людях, особенно в офицерах, вскоре приняли прискорбные размеры». Даже уже достигнутые успехи оказались поставлены под сомнение.