Черноглазая Марьяна

Глава XI

На следующий день Ирина попросила Марьяну посидеть с Олежкой: нужно было оформить ему свидетельство о рождении, а мама её уже уехала домой, в посёлок. Девушка взяла малыша на руки и застыла в умилении: он такой крохотный и беззащитный - то бровки нахмурит, то одной половинкой рта внезапно улыбнётся. В сердце девушки от его загадочной улыбки что-то ухнуло и сжалось, как на высоких качелях, и невероятная нежность расплылась по всему телу. Великое это блаженство – общаться с такой крохой!

И вдруг поняла она, чего хочет от жизни, а именно: помогать таким вот маленьким человечкам расти здоровыми, умными и жизнерадостными. Вот, оказывается, почему Марьяна никак не могла покинуть медицину, её удерживало ещё не понятое ею самой желание – лечить вот таких малюток. Теперь же она знает, кем ей хочется быть. Отнюдь не хирургом, как написала в анкете на первом курсе, ориентируясь на Сергея Голубева, а детским врачом. И это уже её собственное решение.

Когда поведала о нём декану своего лечебного факультета, тот неожиданно поддержал Марьяну. Оказалось, как раз на педиатрическом появилось бюджетное место: одна из студенток заболела туберкулёзом, но хотя она и прошла курс лечения, всё же на данном факультете ей нельзя оставаться, ну а на лечебный может перейти.

- Вот и поменяетесь. Обе хорошо учитесь, думаю, легко сдадите академическую разницу, - сказал декан, - сегодня же напиши заявление.

На педиатрическом Марьяне сразу всё понравилось. Нашлась ей и подруга – Лера Безденежных, невысокая, худенькая, с умными глазками цвета молочного шоколада.

Лера сама к ней подошла перед первой лекцией.

- Пойдём, сядешь со мной на Надино место, - сказала она Марьяне, чуть приподняв одну бровь, словно удивлялась чему-то. – Надя – это моя подруга, она теперь вместо тебя будет на лечебном учиться. А ты, выходит, вместо неё. Я думаю, мы с тобой подружимся.

Так и получилось. Уже через несколько дней они с Лерой стали неразлучны в университете, правда, после занятий пути их, как и с Викой Беловой, расходились. Только с Лерой ей было проще и интереснее, потому что она никому не завидовала, не сплетничала, а если и рассказывала о других, то всегда по-доброму или с юмором. Новая подруга поделилась с нею конспектами, в ответ Оленева одолжила на время свои Наде, которая училась на её месте, на лечебном.

Марьяна с головой ушла в учёбу, со станции скорой помощи, как только закончился отпуск, уволилась, решила пока не подрабатывать: нужно сдать разницу в изученных предметах, да и токсикоз стал всё чаще донимать. В свободное время ездила к Людмиле, к которой переехала Ирина с сыном. Там они коллективно хлопотали вокруг Олежки.

Железнова тоже ушла со «скорой», решила, как только закроют больничный лист, вернуться в больницу, где раньше была главным врачом. Ей предложили место заведующей отделением.

Незваные ночные гости больше не появлялись: то ли полиция приняла меры, то ли вор отказался от своих задумок. В общем, Марьяну никто не беспокоил. Если, конечно, не считать постоянных звонков по сотовому Сергея Голубева. Куда только он ни приглашал её – в кино, театр, цирк, на прогулку, покататься на машине, которую отец подарил ему год назад. Девушка неизменно отказывалась.

Несколько раз она его видела у входа в университет, но, холодно кивнув на приветствие, проходила мимо, ни на миг не останавливаясь и напустив на лицо безразличие. Кстати, маска бесстрастной вежливости и равнодушия соответствовала её внутренним чувствам. Голубев не вызывал у неё теперь особого волнения, видно, первая любовь и вправду прошла.

Он больше не казался ей необыкновенным, от взгляда его голубых глаз не плавилось всё внутри и не захватывало дух. Наверное, для него, как и его отца, нет ничего святого, думала Марьяна, Сергей постоянно меняет девушек, легко их очаровывает и бросает безжалостно. Возможно, и у него где-то на стороне растёт ребёнок, которого он не желает признавать, чтобы не утруждать себя заботами и не расстраивать маму.

Однажды Марьяна столкнулась с ним на автобусной остановке, скорее всего, там парень поджидал именно её, поскольку ехать ему нужно совсем в другую сторону. После того как поздоровался, сел рядом с ней в маршрутку и всю дорогу молчал, и она не заводила разговора. На её остановке вышел и опять же молча пошёл рядом.

- Нам нужно поговорить, Марьяна, - сказал уже почти у самого дома. - Почему ты меня избегаешь и не хочешь со мной разговаривать?

- Но мы и раньше не разговаривали! – не в шутку удивилась девушка. – Мы всегда были чужими людьми. С чего бы это нам теперь вести друг с другом беседы по душам?

Голубев ни с того ни с сего протянул к её лицу ладонь и нежно провёл по щеке, потом приподнял подбородок и, серьёзно посмотрев ей в глаза, взволнованно прошептал:

- Я люблю тебя!

Марьяна резко отшатнулась и, сузив насмешливо глаза, вызывающе усмехнулась:

- Так тебе, Голубев, я и поверила! Опять, как два года назад, по чьей-то просьбе завлекаешь меня в свои сети? Можешь не стараться. Я уже не та наивная чернушка Паверман, краснеющая от твоего одного взгляда. Всё давно прошло. Теперь я Оленева. Не звони мне и не подходи, я не хочу с тобой общаться. И вообще я беременна! – Заметив в глазах парня смесь недоумения и испуга, дерзко добавила: - Да, от Оленева, моего мужа! Я больше ни с кем не была, можешь не сомневаться!

- А я и не сомневаюсь, – через какое-то время произнёс отрешённо ошарашенный Голубев, немного помолчал и спросил: – И какой срок?

- Третий месяц, - спокойно ответила Марьяна.

И хотела уже уйти домой, но парень удержал её, поймав за руку.

- Не уходи, прошу! – воскликнул поспешно. – Тебе нужно выйти за меня замуж! У твоего ребёнка должен быть отец! Я буду любить вас, а всё плохое между нами, вот увидишь, забудется.

- У него и так есть отец, Илья Оленев, хоть он и умер, и был мне неверен, но фамилию-то свою и память о себе он может оставить нашему ребёнку, - взволнованно произнесла Марьяна, потом нерешительно улыбнулась. – Спасибо, конечно, за рыцарский поступок -стать отцом моему ещё не родившемуся малышу. Но этого, правда, не требуется! Прощай!

И гордо вскинув голову, направилась к своему подъезду.

Сны иногда бывают вещими. Марьяне всю ночь снилось, как она заблудилась в собственном городе в сильный, холодный дождь со снегом. Улицы, дома потерялись в мокрой снежной пелене, лишь отдельные расплывчатые мутные пятна мелькали, мощный порывистый ветер сбивал её с ног. Металась, плакала и кричала, звала Илью и молила помочь ей выбраться из мрака. Но он так и не откликнулся.

Проснувшись, увидела за окном в не рассеявшейся ещё утренней темени плотные снежно-водяные потоки, падающие с неба – ну, точно как во сне! А ведь с вечера ничто не предвещало непогодь, было спокойно и безветренно.

Тошнота в это утро донимала Марьяну сильнее, чем когда-либо. И голова побаливала. Не стоит рисковать здоровьем ребёнка, подумала, в такую непогоду лучше не ходить на занятия в университет, ничего не случится, если денёк пропустит. Марьяна позвонила Лере, которая была старостой группы, и предупредила, что не придёт. Та уже знала о беременности подруги и согласилась, что нет особой надобности ей сегодня выходить на улицу.

После завтрака девушка села к компьютеру, нужно было закончить перезаписывать рукописные лекции, взятые у Леры. Только бы не погас свет! – такое частенько случается на Дальнем Востоке, когда дует сильный ветер.

Углубившись в работу, Марьяна едва услышала телефонный звонок. Номер высветился на дисплее незнакомый. Может, Нина Чернова звонит по телефону своего мужа? После их возвращения из медового месяца школьные подруги уже несколько раз встречались и перезванивались, Нина в большом восторге от своей первой поездки за границу, только о ней и говорит.

Впрочем, это была не Нина, а Никита Садовников. Голос его звучал незнакомо, как-то странно и тревожно. К тому же говорил он из ряда вон выходящее: