Цепная атака

Глава 4

Доктор Крэндалл все еще сидел в своей отдельной каюте. Маккой и Кирк ушли от него лишь несколько минут назад, но он уже успел прийти в себя, побороть отчаяние, охватившее было его. Теперь Крэндалл сидел прямо, вцепившись в края, стола так, что побелели костяшки пальцев, и ждал следующего толчка.

"Что теперь?" Эта мысль металась в охваченном яростью и ужасом мозгу. "Что они теперь со мной сделают?" Он хотел было подняться, но дрожь в коленях заставила снова опуститься в кресло, вызвав новую волну отчаяния. Что бы ни происходило, от него ничего не зависело. Ему уже нельзя помочь.

"Несколько сотен лет" – сказал этот безмозглый капитан! Несколько сотен лет, чтобы добраться до Федерации, даже при максимальной гиперскорости! Но и это лишь при условии, что им удастся каким-то чудом определить, где Земля! Единственное светлое пятнышко во всем этом, – мрачно подумал Крэндалл, – так это то, что мне и десятилетия не протянуть".

Для друзей и семьи – впервые в жизни Крэндалл порадовался, что не женился – он, можно считать, уже мертв. Умер и похоронен в этом летящем среди звезд гробу вместе с четырьмя сотнями других людей вдали от всех и вся. Все, что он знал, что имело для него хоть какое-то значение, осталось там. Не то, чтобы у него было так уж много близких, но его знали сотни людей. Знакомые лица друзей, не то, что эти четыреста враждебно настроенных чужаков.

Еще важнее то, что у него было дело, карьера. И ведь все начиналось как нельзя лучше. Он попал в колею: уже больше года заведовал лабораториями "Текнипауэр". Хотя добиться этого было нелегко. Пришлось и бороться, и запугивать, и пресмыкаться. После фиаско на Тахарьи, когда виной всему была неуступчивость и жадность участников переговоров с обеих сторон, он уже начал бояться, что никогда не получит хоть какое-нибудь ответственное поручение в пределах Федерации. Но в конце концов, вытащив из запылившихся шкафов пару замшелых скелетов, ему удалось добиться мало-мальски приличного места. И взбирался бы он по служебной лестнице выше, если бы все получилось так, как должно.

"Если бы получилось..." – Крэндалл глубоко вздохнул и тряхнул головой. Если бы не опасение, что это, возможно, последний шанс, если бы не жадность, не стремление подняться выше еще на одну ступеньку, сидел бы сейчас он в своем уютном кабинете на Земле и только удивлялся, что же это там случилось с кораблем, оснащенным сенсорами "Текнипауэр", призванными отыскивать проклятую гравитационную турбулентность. Исчезновение "Энтерпрайза", которое его враги, несомненно, отнесли бы за счет несовершенства приборов, было бы, конечно, тяжелым ударом, но, по крайней мере, сохранялся бы шанс оправдаться. Доработка сенсоров, возможно, еще одна экспедиция в космос на другом корабле, с другим, более способным и осторожным экипажем. И кто знает, может доктор Крэндалл снова был бы на коне. Пусть и не в Совете, в шестьдесят с лишним на это трудно рассчитывать, но, несомненно, на пути наверх.

Но нет, он настаивал: ему необходимо сопровождать сенсоры. Наблюдать! Несколько звонков, еще парочка скелетов и – готово! Крэндалл на борту "Энтерпрайза". В случае успеха экспедиций перед ним откроются новые двери, он поднимется еще на несколько ступенек: будет посматривать свысока на тех функционеров, у которых пришлось униженно выпрашивать разрешения на полет.

Да, сам добивался и... И вот все кончено: жизнь, стремления, амбиции.

И, что еще хуже, эти люди – Кирк и прочие – получают удовольствие от происходящего! Это светилось в их лицах, звенело в их голосах, было заметно в том, с какой быстротой и уверенностью отдавались и исполнялись приказания. Никакого страха, только рвение и ожидание чего-то. Даже скорее предвкушение. Им хоть бы что! Как будто это игра! Еще одно "приключение". Их ничуть не заботит, что могут никогда не вернуться домой. Их жизнь – здесь, на этом чертовом корабле, куда бы его ни занесло. Чем дальше – тем лучше. С самого первого момента, когда он только ступил на борт "Энтерпрайза", Крэндалл понял: эти люди не питают симпатии ни к нему; ни к кому-либо другому, кто не входит в их круг. Тон, взгляды – то враждебные, то снисходительные – не оставляли в том никаких сомнений.

Такое нерасположение питало само себя.

Его собственное нетерпение и злость стали еще сильнее, когда провал экспедиции уже не вызывал сомнений. Как только выяснилось, что получаемая информация бесполезна, он указал на это и попытался заставить их сократить время экспедиции, но его не послушались. Их насквозь милитаризованные мозги просто не способны правильно оценить ситуацию. Приказано исследовать пятнадцать аномалий, и они будут это делать, хотя уже после первых шести-семи стало понятно, что продолжать бессмысленно.

Но даже слепое повиновение было предпочтительнее того, что происходило сейчас, когда они свободны от приказов, от командования, от Совета. Как дети, которых отпустили с уроков. Готовы играть в свои опасные игры, не думая о последствиях. Тот факт, что играют они на чужом поле, и никто не знает ни правил игры, ни даже того, с кем играет, похоже, не смущает их. Все они – он сами – могут погибнуть, исчезнуть, мгновенно перестать существовать, и это никого не беспокоит!..

Крэндалл содрогнулся, вспомнив, с каким почти неприкрытым ликованием объяснял положение главный инженер.

Внезапно его осенило. А может быть, исчезновение ворот – обман, мошенничество? Может, они там, где и были? Что, если Кирк и остальные, эти искатели приключений, просто не хотят пока возвращаться домой? Что если вся эта ужасная история просто-напросто придумана, чтобы служить оправданием? А перед кем оправдывается? Да перед ним и теми, у кого еще остался здравый смысл.

А может, и сами ворота – мистификация? Все, что он сам видел – экран, усеянный звездами, а уж такую мелочь, конечно, легко подделать. Любой на мостике, особенно этот коварный вулканец, способен создать нечто подобное. Кроме картины чужого неба у него нет ничего, никаких фактов, лишь слова капитана Кирка. Правда, его поддерживают офицеры, но это ничего не доказывает.