Шах и Мат

— Аня вы бы видели, что сделали негодяи с вашей квартирой! Она верх дном, и я не знаю что унесли… — лепетала Ангелина Викторовна взволнованно.

— Ангелина… — оборвала я ее лепетания, — Ангелина Викторовна, вам же волноваться запрещено. Что бы себе душу мотаете из-за какой-то квартиры.

— Так ведь вскрыли и разгромили?!

— Там особо ценных вещей не было. — Начала я ее успокаивать. — Только мой гардероб и то лишь только тот, что менять пора.

— Но ваши шкафы раскурочены, и одежда валяется на полу… — вздохнула она, возмущаясь моему спокойствию. — Хотите, я посмотрю, что осталось целым?

— Спасибо. Оставьте как есть. Я приеду через пару дней и сама все разберу. Сергей Владимирович сможет поставить квартиру на новый код? Или на амбарный замок на это время? Можно и на засов, я не против подобных временных мер.

— Да, конечно, но разве… вы не…?

— Нет. Сейчас я никак приехать не смогу. — С уверенностью в голосе ответила я. — И ничего страшного в том, что ее вскрыли — нет. С кем ни случается. К тому же уносить там было нечего.

— Так телевизор плазменный! — диагональ у телевизора была небольшая, но этого хватило, чтобы в глазах моей добродушной соседки он был ценен.

— Вот правильно! Кроме телевизора и холодильника больше нечего. Там даже машинка полуавтомат. А их еще спустить пришлось бы пешочком с пятого этажа или на веревке вниз с крыши. А это вообще дело трудоемкое и неблагодарное.

— Но, Аня, это ваши вещи.

— И вряд ли бы они позарились на старый фен или плойку. — Рассуждаю вслух далее, успокаивая и ее и себя. — Единственная ценность — сапоги зимние, они у меня дорогие и очень любимые.

— Ваши коричневые кожаные сапоги лежит в коробке, но уже на полу. — Сообщила она, больше расстроившись моему спокойствию.

— Вот видите, они на мои ценности не позарились… Обломались в общем. И как я поняла, выходили не через входную дверь, так бы ее закрыть постарались. А через балкон сбегали, так?

— Д-да. — Согласилась она более бодрым голосом.

— Ну, вот видите! Мало того что взять ничего не удалось, так еще и сбежать пришлось через балкон. Им не позавидуешь…

— Ну, раз так…

— Именно так Ангелина Викторовна. — Улыбнулась я, чувствуя ее спокойствие. И даже мысленно увидела, как она оправляет уложенные волосы, а затем задерживает руку на верхней пуговке неизменно белоснежной рубашки.

— Кстати, а как ваши внучата? Уже приехали?

Еще минут пять на обсуждение любимых кудрявых херувимчиков близняшек, не смотря на дороговизну роуминга. Затем две на заверение в том, что муж сделает все как надо и до моего приезда никто в квартиру больше не залезет и наконец, теплое прощание, и пожелание хорошего дня.

— Фух! — откинулась на подушки и потерла лоб. — Вот так удача… вскрыли гады!

Посмотрела на часы, подсчитываю, сколько дома натикало: во Франции сейчас 6:45, а в Одессе выходит около 7:45. От состояния мутотени в голове, захотелось зарыться этой самой головой в подушку. И не вставать еще часа три, а вместе с тем не думать, что вот теперь ремонта в моей хрущевской квартире не избежать.

— И еще… а с каких пор Федор так рано звонит? — возмутилась я вслух. Память тут же подсказала, что я в такое время в основном на пробежке.

— Фигушки! У меня на нее сил нет и желания тоже.

С этой мыслью не вставая с кровати, разделась и забралась под одеяло. Сон, блаженный ни с чем несравнимый сон — здравствуй голубчик. Спустя минуту как мне показалось, сквозь его пленительные оковы я услышала стук в дверь, а затем ее тихое шуршание.

— Не будите меня, еще хотя бы часик…

— Анна, я бы с радостью, но уже двенадцатый час, — сообщил Шах. — А у нас с вами сегодня многое запланировано.

— Встаю. Полчаса на сборы есть?

— Есть.

16

Таких стремительных сборов на работу у меня не было давно. Попыталась разбудить себя контрастным душем. Но став под теплые струи воды передумала. Еще не хватало замерзнуть в процессе взбадривания, а затем с распухшим носом и красными глазами пытаться работать. К слову о глазах, они все равно будут красными. Не проходило ощущение, что в них песка насыпали щедрой рукой. Уже вытираясь, думаю о том, взяла ли я с собой что-то на подобии визина или другой медхимии. Вспомнила, что не взяла.

— А ладно в случае крайней нужды обращусь к Шаху.

Черные джинсы-стрейч, рубашка в клетку, кожаная куртка и туфли на каблуке — на выход. Причесаться, забыть о косметике и ювелирных побрякушках спуститься с сумкой в столовую — все это я успела в считанные двадцать минут.

Шаген спокойно завтракал. Отбивные еще дымились, над овсяной кашей, блинами с джемом и кофе витал пар, фрукты на столе блестели мелкими капельками прозрачной воды, ну а фарфор или фаянс столовых приборов сверкал белизной так же как и скатерть.

Смахнув с руки сумку и куртку, потянулась к блинам.

— Шаген, почему сидим?

— А почему вы стоите?

— Тороплюсь. Вы кстати тоже должны.

— На завтрак у нас время есть, так что не стесняйтесь. — Подвинул соседний стул. — Присаживайтесь.

— Спасибо, что предупредили. — Обошла предложенное место и села с другой стороны.

— Будете что-нибудь легкое? — он указал на овсянку и фруктовый салат, который я не сразу заметила. — Или более существенное? — кивнул в сторону вкусно пахнущих отбивных.

— Нет, я по блинам оторвусь, спасибо.

— Кофе? — Шах наполнил свою чашку и застыл.

— Да, пожалуйста. — Наливая горячий напиток, как бы между делом спросил, звонил мне кто-то утром или нет. На мой удивленный взгляд пояснил, что проходя мимо, слышал голос.

— Вы так рано просыпаетесь?

— Я не ложился.

— Для не спящих ночи напролет вы очень хорошо выглядите.

— Многолетняя практика. — Кивнул он и продолжил допытываться. — Звонок. Было что-то срочное или важное?

— Ни то, ни другое. — Я улыбнулась на его молчаливое предложение пояснить. — Всего лишь одна попытка через шефа переманить на другую сторону, и одна попытка ограбить. — Разрезая блинчик с начинкой, я продолжила. — Переманивать уже не имеет смысла, я с вами в связке. Грабить тоже было бессмысленно. В квартире ничего ценного, машина в пустующем гараже соседей, ключи от нее со мной.

— Не расстроены? Нужно, чтобы кто-то за квартирой проследил? — осторожно предложил он.

— Нет. Не нужно. И не волнуйтесь. Я же потом со спокойной душой уснула.

— Да. Но учитывая, как и где вы засыпали до этого, ваша сонливость не является причиной спокойствия.

— Это моя реакция на стресс. Заметила, когда сдавала экзамены в университете. Представляете, — намазывая блин джемом, протянула я, — чем проще был экзамен, к которому сутки напролет готовилась, тем продолжительнее была сонливость.

— Невероятно, но факт.

— И не говорите.

— Помощь точно не нужна? — прищур черных глаз стал выжидающим. Полиция нравов ей Богу.

— Точно.

— В таком случае жду вас в машине. — Допив кофе, Шах поднялся из-за стола.

— А куда мы, если не секрет? Я бронежилет не взяла, не хотелось бы в криминальный район без него нагрянуть.

— Мы едем на кастинг актеров. — Улыбнулся Шах.

— Да, для бронежилета они не достаточно криминальны. А актеры о кастинге знают? — Прищурилась недоверчиво я. Все же утвердили идеи буквально прошлым вечером, а он уже набирает актерский состав.

— Да, сообщили заблаговременно.

— Когда именно?

— За два дня до… — на мое не прозвучавшее: «но как?» ответил шутливым тоном, — я же говорил, что муза должна летать легко. — Шах вышел из столовой.

— Значит: муза летать будет не только легко, но и красиво. — С этими словами я пошла наводить марафет у зеркала в холле. Подкрасилась и вдела в ушки серьги в виде серебристых колец. — Вот теперь можно и в бой!

Утреннюю тишину в квартире Шевченко нарушил входящий звонок. В этой квартире давно не было столь ранних звонков. Рома не любил когда его тревожат в неурочное время, и достаточно жестко об этом предупреждал всех родных, знакомых и друзей. Случись что-то с близкими, ему сообщали ближе к обеду. И это правило Шевченко никто не стремился изменить, даже когда сам Роман попал в больницу. Короткие вопросы от его родных, пожелания крепости и духа от его знакомых прекратились в первый же день после возвращения из Одессы. И в квартире более никто не нарушал тишину звонками или личным посещением.