Страница 5 из 6
Сколько вообще время? Достаю телефон из сумки и нащупываю там что-то мягкое. Шарф певицы. Зарываюсь в него и чувствую себя придурком из какого-нибудь дешёвого любовного романчика. Насмехаюсь над тем, как должно быть тупо выгляжу со стороны, но не могу остановиться. Нюхаю его.
Что за благодать? Я голый, бегу по тёплому песку и забредаю в кромку океана. Волны нежно целуют щиколотки. Лёгкий ветерок ерошит волосы, а солнце мягко обнимает плечи. Впереди виден горизонт и на воде отражается чистое небо. Кажется, что если взмахну руками, то полечу куда угодно. Здесь хорошо. Мне здесь понятно.
Выбираюсь из воды, ступаю на мягкий прогретый песок и вижу зелёные прерии, увешанные красными плодами. Там, в глубине, птицы заливаются чудесными песнями. Какой свежий воздух! Тут я не знаю страха и сомнений. Здесь нет плохо и нет хорошо.
Иду вглубь густых зарослей и вижу обнажённую женщину у водопада. Она стоит спиной, но я и так знаю – это Лили. Подбегаю к ней. Она оборачивается. Я будто видел тебя когда-то, но не могу вспомнить – где?
Вдруг дует сильный ветер. Лили исчезает и появляется моя мать. «Не спорь со мной. На, ешь», – она суёт поджаренные кусочки мяса. Отворачиваюсь от неё и прикрываю наготу.
Начинается ливень. Он больно хлещет по плечам, ляжкам и спине. Негде спрятаться. Рядом стоит голая Ира и, не моргая, говорит: «Я ночевала у мамы. Хочешь, позвони проверь». На её шее и сосках багровеют чужие засосы.
Швыряю шарф обратно в сумку и укладываюсь досыпать в ледяную постель.
4 сентября
Утро
Я позвонил Рафаэлю и попросил прислать номер агента певицы. Объяснил тому, что хочу вернуть шарф. Агент сказал, куда подъехать. Я быстро оделся и вызвал такси в центр города.
Уже через полчаса в сопровождении ассистента певицы, я стоял напротив широкой массивной двери в длинном коридоре девятнадцатого этажа. Ассистент постучал, но никто не ответил. Тогда он просто впустил меня внутрь.
Я вошёл и очутился в полумраке. Горели свечи. В их мягком свете трудно было различить очертания предметов. Первое, что бросилось в глаза – огромный, растянутый на всю стену, аквариум с рыбами. Было непонятно: спят они или притворяются мёртвыми. Стены вокруг казались то чёрными, то красными.
– Вам нравятся рыбы, Константин? – услышал я голос Лили.
Послышался стук каблуков, как если бы кто-то выходил ко мне по мраморному полу из дальних комнат. Звук приближался, отдаваясь эхом, он уже звучал где-то рядом и я, обернувшись назад, наконец, увидел певицу.
Она, одетая в облегающее чёрное платье, остановилась возле меня и улыбнулась, обнажив ровный ряд белоснежных зубов. Её глаза блестели в полумраке. Она, казалось, с большим интересом рассматривала моё лицо, словно изучала его, как юный натуралист, который наблюдает за появлением бабочки из кокона.
Певица протянула руку. Я пожал её и сказал, что рыбы мне безразличны. Она улыбнулась и небрежно взмахнула кистью, показав на диванчик. Я присел. Сама она оперлась ягодицами о стол, стоящий позади неё.
– Лёгкое утро – трудная жизнь? – спросила Лили.
Я не понял, что она имеет в виду и поэтому просто улыбнулся. Наверняка это выглядело глупо.
– Вы не очень расположены к женщинам, не так ли? – спросила певица и медленно подошла к аквариуму.
– Не очень, – ответил я.
Она начала водить пальцем по аквариумному стеклу, будто разглядывая рыб.
– Почему? – как бы в раздумье спросила она.
– Они дурно пахнут, – ответил я и с сожалением осознал, что это наверняка прозвучало резко и грубо.
Вдруг я сам себе показался смешон. Зачем притащился? Надо было отдать шарф внизу и тут же уйти, убежать, провалиться сквозь землю. Какого черта здесь сижу? Что тут из себя пытаюсь корчить?
Палец Лили замер в одной точке на стекле аквариума. Она повернулась ко мне и посмотрела так, будто раздумывает над чем-то. Затем медленно, покачиваясь на каблуках, подошла.
Сердце забилось сильнее. Я нашарил в сумке шарф, протянул его ей, выставив, таким образом, препятствие между нами. Казалось, Лили разочарована этим.
– Спасибо, – сказала она и кинула шарф куда-то в сторону. Потом вдруг протянула бочонок с растением.
– Угощайтесь, Константин.
Я вгляделся в то, что она предлагала. Деревце. На нём блестели плоды маленьких чёрных яблочек, будто посыпанных золотой крошкой. Его веточки слегка прогибались под тяжестью плодов.
Я сорвал маленькое яблоко и спросил: «Что это? Конфеты?» Лили рассмеялась и, поставив бочонок обратно, ответила: «Не надо системы –наслаждайтесь»
Я надкусил плод. Какой-то странный вкус. То ли сладкий, то ли солёный, а чуть позже он стал каким-то кислым, что ли, или даже горьким, с лёгкой перчинкой.
– Костя, мне нужен помощник. Хотите поработать со мной? – вдруг сказала Лили.
Я чуть не поперхнулся. Какой из меня помощник? Я писака, да и работать с бабами – то ещё удовольствие.
– Я хорошо плачу. И давай уже перейдём на «ты»?
Я кивнул, а она продолжила:
– Я набираю новую команду. Хочу перерождения. Понимаешь меня?
Её блестящие глаза казались ужасно чёрными в этом полумраке. В уголках пухлых губ затаилась загадочная улыбка. Сердце заволновалось. Какое красивое лицо! Как приятно, сладко, страшно смотреть на него. Оно притягивает и манит.
– Я поговорила со своим продюсером, – её губы презрительно скривились. – Мы решили, что помощник получит аванс 70%, а по оконч…
Я заметил, как она скривилась при упоминании продюсера и потому перебил:
– Я согласен.
Мне нравилось корчить из себя героя. Я хотел, чтобы она смотрела на меня тепло и благодарно за то, что я избавляю её от неприятных объяснений. Мне очень хотелось удивить её.
– Лили, я согласен.
– Прекрасно! Договор уже на твоей почте.
Я встал. Мы пожали друг другу руки. Она не спешила отнять свою.
– Когда начинать? – спросил я.
– Начинать? – переспросила Лили, будто не понимая о чём это я.
– Ну да. Работу. Когда начинать?
Она закинула голову, рассмеялась и сказала: «Ах да. Работу… Завтра! Начинаем завтра!»
Лили отошла. Я взялся за ручку двери. «Всем нужно перерождение» – сказала она, когда я открыл дверь. Затем певица чему-то громко рассмеялась, а я, не оглядываясь, вышел.
Уже на улице, я вызвал такси и поехал к клубу «Зеро», где оставил вчера машину. По пути написал жене, чтобы она собиралась – поедем к матери в пансионат.
Вечер
Я сидел в машине, слушал джаз и ждал Иру. Наконец, она, в песочном пальто и голубом шарфе, подошла к авто, села внутрь и запах её сладковатого парфюма заполнил салон автомобиля. Я чуть не задохнулся и слегка приоткрыл окно.
– Привет, что случилось? – спросила жена, пристёгивая ремень безопасности.
– Что-то с матерью. Позвонили. Сказали приехать.
Я завёл мотор и тронулся. Сейчас жена упрекнёт, что редко посещал мать. Спросит, когда последний раз интересовался её здоровьем. Чтобы избежать этого, я слегка прибавил громкость.
– Когда ты был у неё последний раз, Костя? – спросила Ира учительским тоном.
Ну вот. Я знал.
– Давай не сейчас, а. Ты многого не знаешь.
– Ты не навещал её три года! Три года, Костя, ты не интересовался родной матерью!
– Ир.
Она замолчала. Я почувствовал облегчение. Пару минут мы ехали, не говоря ни слова. Затем жена проговорила, размахивая руками:
– Да, ты, конечно, оплачиваешь проживание, уход и прочее. Но настоящей любви она не получала никогда. Что с тобой, Костя? Хочешь откупиться от собственной матери?
Я, уставившись на дорогу и задние фары автомобилей, решил молчать, во что бы то ни стало. Эти бессмысленные споры, которые начались год назад, истощали меня. Не хочу в них участвовать. Всё равно мои слова перевернут по-другому и используют против.
Жена что-то говорила, играя в морализаторство и добродетель, а я, чтобы прекратить этот надоевший скрип заезженной пластинки, сказал: