Вне имён

- Угу, - ответила та.

"Коротко и ясно, - подумал Евгений, - Что до меня очередь дойдет не скоро".

Ещё в течение получаса "телефонисты" продолжали песочить должников, угрожая жуткими расправами, а Евгений ждал, ерзая на стуле.

"Возьмут? Не возьмут?" - думал он.

Наконец, дверь распахнулась.

- Ну, кто там? Алёна, пусть заходит, - раздался из кабинета властный голос.

Алёна глазами показала Евгению в сторону кабинета, и он, как мышка, прошмыгнул вовнутрь.

- Здравствуйте! Я по объявлению, - робко начал он.

Шеф, пожилой человек небольшого роста с широченными плечами и толстеньким пузиком, тупо посмотрел на молодого человека.

- Работали уже коллектором? - спросил он.

- Нет. Не доводилось.

Шеф помолчал, оценивающе рассматривая вошедшего. Щуплая фигура, длинные каштановые волосы, очки и выступающий вперед нос Евгения, быть может, не слишком много внушали уважения.

После некоторой заминки, шеф всё же произнёс:

- Ну, тогда... Вам предстоит многому научиться. Мы тут все не первый год работаем. У нас все - высококвалифицированные специалисты, эта, своего дела... Энтузиасты. Мотивация, слышали такое слово? Главное, что по-вашему? Деньги?

- М-ммм...

- Нет, - эмоционально, разве что не прослезившись, ответил сам себе Палыч. - Не деньги - главное, а - справедливость, - и он поднял вверх указательный палец. Затем, шумно отхлебнув из чашки немного черного кофе, продолжил: - Нам надо постоянно учиться и переучиваться: как вести документацию, психологии, эта, там всякой... Вы что оканчивали?

- Филфак, - робко и уничиженно сказал Евгений.

- Философский?

- Филологический... Классическое отделение.

- Филологический? А эта что за зверь такой? - Палыч слегка потер рука об руку, - Слышь? Филологический! - он обернулся к окну, у которого стоял субъект в майке. Евгений на минуту увидел многослойный, потный затылок Палыча. "Должно быть, он воняет перхотью и потом", - не к месту подумал молодой человек.

- Ну... Был такой факультет, - отвечал он по инерции. - Сейчас их все везде позакрывали уже. Сказали: больше не нужно... Со школы все грамотные.

- А-а..., - протянул Палыч, - Понятно. Эта - из не востребованных жизнью. Значит, классическое, говорите? Классиков изучали, что ли?

"Нет, как в классики играть, - чуть не ляпнул Евгений, но вовремя сообразил, что эта шутка может стоить ему работы. Что "классическое" - это латынь и древнегреческий, он тоже решил не уточнять.

- Да, мы проходили мировую литературу, - сказал он робко.

- Ну, что ж, похвально! "Преступление и наказание" читали?

- Читал.

- Ну, вот, эта должникам и цитируйте. И больше - про наказание. Про его неизбежность, так сказать. Неизбежность и подчеркивайте. Уловили?

- Да.

- Ну, что ж! Алёна покажет вам обучающие ролики, потом - пройдете стажировочку. Обучение - бесплатное; но, если уволиться надумаете раньше, чем через год - выплатите нам, эта, указанную в договоре сумму. Поняли? Да, и ещё: первые три месяца - испытательный срок, при этом будете получать только половину оклада. Вам повезло: человек нам нужен, и при том срочно. Мы расширяем наше дело. Константин вот перешел на выезды, - и Палыч кивнул в сторону окна, где, спиной к ним, стоял тип в майке. - Их стало много. Выездов. Он и я ездим по адресам, беседуем, так сказать, напрямую. Выезд - особая форма нашей работы.

- Они идут, - обернувшись как раз в это время, сказал этот самый Константин Палычу.

- Ну, что ж, будете контракт подписывать? - спросил тот у Евгения.

- Да.

- Подойдите тогда к секретарше, к Алёне, она вам всё объяснит и даст подписать договор. Документы у вас с собой?

- Да.

- Получите у нее инструктаж, и с завтрашнего дня начнете смотреть учебные фильмы...

- Хорошо.

- Идите! - и Палыч указал на дверь.

Через несколько дней просмотров учебных фильмов о способах и методах взыскивания задолженности, Евгений познакомился с тем, что ему предстояло теперь делать: в рабочий день, с восьми до восьми, он обзванивал должников, разговаривая с ними по предложенным шаблонам "обработки" и проведения беседы, два рабочих дня перемежались с одним выходным. А еще, примерно раз в неделю, в любое время, он продолжал просматривать учебные ролики и программы мотивации: непременно на работе, в отдельном кабинете. Ровно в восемь он, к счастью, должен был тут же покинуть помещение, даже оборвав, если нужно, затянувшуюся беседу с клиентом. После восьми помещение не принадлежало коллекторскому агентству: шеф сдавал его в аренду другой фирме или организации.

Работа была нервной, но сносной. И Евгений уже начинал втягиваться в режим: двое суток на работе - с восьми до восьми, потом - выходной... А работал он в самом дальнем и темном углу за одним из шкафов-перегородок, с маленьким-маленьким окошком. Его непрерывно проводимые звонки, все до одного, регистрировались на особой аппаратуре. Все "операторы связи", как их здесь называли, работали сами по себе, почти не соприкасаясь друг с другом: разве что при очереди в туалет. Иногда он перекидывался парой фраз с секретаршей Алёной, а ещё его время от времени донимала контролерша, Зинаида Васильевна, которая прослушивала записанные разговоры, пропесочивала за ошибки и давала ценные указания, одно из которых нередко противоречило другому. В общем, Евгений сразу понял, что при любом конфликте виноват будет всегда только он сам, и его языком организация хочет говорить, но при этом "за базар" не отвечать.

Сегодня Евгений был особенно раздражен, поскольку поцапался с Зинаидой Васильевной, которая требовала "еще раз" нажать на одну из клиенток, несмотря на то, что та долго плакала в телефон и объясняла, что у нее нет денег. Эта клиентка потеряла работу, но через неделю обещала отдать часть суммы, когда получит перевод.

"Ты должен был на неё нажать сильнее, пусть поспешит", - прошипела Зинаида, - Нельзя быть таким сговорчивым и мягкотелым, а то я тебя уволю!"

До конца работы оставалось уже менее часа, но нервы Евгения были расшатаны; он был сильно взволнован. Потому, звоня по телефону (ему нужно было осуществить еще целых пять плановых звонков), он то теребил край пиджака, то открывал и закрывал ящик стола. В очередной раз открыв этот несчастный ящик, Евгений заметил там немного кристаллического белого вещества (соль? сахар?), и, послюнявив палец, провел им по просыпанному кем-то белому порошку. Потом, закончив разговор, посмотрел на свой запачканный палец и машинально лизнул. Вкус у порошка был странный, незнакомый. Через несколько минут он сделал последний звонок, произнеся все фразы абсолютно так, как это полагается по инструкции, хотя язык от усталости уже еле-еле ворочался. И вдруг...

Он почувствовал головокружение и почти сразу же упал. Было почти восемь; напарник Евгения Игорь, также дежурный сегодня, оделся и выскочил минутой ранее; шеф, Алёна, Зинаида Васильевна и все остальные работали не в смену и ушли в пять. Помещение Евгений никогда не закрывал: в здании были другие "съемные объекты", с другими хозяевами, и внизу сидел охранник, а сюда должны были вскоре прийти те, кто снимал это помещение на поздний вечер. Тело Евгения осталось здесь лежать, соскользнув под стол с вращающегося офисного кресла; и, будто бездыханный труп, ватная кукла, валялось на полу...

Когда открыл глаза, Евгений не сразу понял, где он и кто он такой. Только приподнял голову - и ударился о сидение стула. Тогда, осторожно осмотрелся, и медленно, на четвереньках, вылез из-под стола. Вокруг было много людей, некоторые из них орали и пели, да и остальные явно испытывали экстаз... Кто танцевал или кружился, кто ползал по полу; один парень, оттолкнув Евгения в сторону, подбежал к окну, и, схватив стоявший на нем горшок с фикусом, вынес его на середину комнаты, поставил на пол, и, встав на четвереньки, откусил от бедного цветка кусочек листика и стал жевать. Дама с очарованными глазами, будто бы закапанными белладонной, неподалеку от Евгения истерически хохотала, а крупный, высокий парень с довольно длинной бородой и глазами чуть навыкате, сообщал всем о том, что он зайка - попрыгайка. Наверное, ему казалось, что это жутко весело, а он - массовик-затейник.