Вне имён

- Ты не сможешь помочь. Каждый достоин того, чтобы пройти путь скорби. Нельзя выпить чужую чашу.

- Я... Должна идти.

- Нет. Не должна. Все твои долги уже оплачены. И ты теперь - моя ученица. Я могу провести тебя путями тайн великих и миров прекрасных, ты можешь увидеть иные планеты и иные измерения. Ты многое поймешь, и ты никогда не захочешь обратно. Но если ты выберешь вновь путь смертной, то... Можешь утратить то, что уже получила. Ты непременно допустишь ошибки и промахи, которые неизбежны в этом мире. Будучи нищей, нельзя быть праведной; а живя среди волчьей стаи, нельзя не испытать злость и не перенять свирепых законов и правил игры; живя в аду, нельзя не испытывать мук, между тем, даже уныние - грех... Уныние, вызванное душевными муками, разрастается как штормовые волны, что заливают и затопляют подлунный мир. Зачем тебе вновь и вновь проходить этот путь?

- Но я... Не могу иначе, - сказав это, она быстро шагнула в распростертую у её ног бездну, которая, поглотив её, тут же захлопнулась; черный проем растворился в молочно-белой мгле.

И он подумал о том, что вскоре, через несколько месяцев, на земле раздастся крик новорожденной девочки, и что вновь тьма и мгла столетий отделит от него лучшую ученицу, самую преданную и верную. А ещё, он представил убийц и насильников, доносителей и дознавателей, подонков и извращенцев - всю ту мразь, которую она неизбежно встретит на своем пути в этой юдоли скорби. Он представил тягостные будни грязной и неблагодарной работы на чванливых людей, кичащихся своей пустой разукрашенностью, краски серой безнадежности абсурдной и скорбной земли, весь тот мрак, с которым встретится эта юная душа, которая сделала сейчас шаг во тьму, на безвестной дороге своей.

- Я... Тоже не могу иначе, - сказал он, и распахнул вновь ледяное окно вечности. Маленькие снежинки пылью закружились в штормовом ветре, вьюжась и множась, и ураган вскоре вздыбил из небытия огромные волны, и вой бури был подхвачен валторнами бездны, сменяясь гласом нечеловеческим, и тьма повисла над пустошью, и черные смерчи тонкими струйками устремились вниз. Силы разрушения набросились на безымянный для него город, как голодные волки; и учитель, очарованный этим мраком, смотрел, как рушатся скалы и дома, и слушал, как этот несправедливый мир стонет и разрушается до самого основания. Да, он...разрушал.

- Я... Тоже не могу иначе. Этот город не стоит твоей жизни, твоих слёз... А так... я могу вернуть тебя обратно. И только это имеет для меня смысл.

*

Фанни оторвалась от тетради.

"Странная сказка", - подумала она.

Точнее, то, что она держала в руках, только условно можно было назвать тетрадью. Деловая папка, амбарная книга... На обложке значилось: "Дело ╧..." В таких талмудах обычно записывают в разных учреждениях время прихода и ухода сотрудников или же выдачу материальных ценностей на складе. Но Схимник почему-то именно в такой "тетради" записывал свои сказки и стихи.

Фанни сама бы не объяснила, зачем она взяла себе эту тетрадь, выпросив её у Неназываемого. Вроде, лишь для того, чтобы она случайно не потерялась. И чтобы когда-нибудь отдать её Схимнику. Но... Ей почему-то очень интересно было, что же за тетрадь такая... И она теперь читала её по вечерам.

Но сейчас она оторвала взгляд от мелких, но вполне разборчивых букв, с красивыми завитками. И посмотрела в сумрачное окно.

Она думала о том, что постепенно привыкает к жизни в таком, внешне совершенно обычном, доме. Хотя, до сих пор эта жизнь казалась ей немыслимым чудом. Дом, в котором она жила, был полностью и постепенно выкуплен членами тайной общины, которых Фанни называла теперь "свои". В нём жили только такие, как она, люди, спасенные из недр безумного и звериного мира. Теперь они оберегались тайной организацией от тех структур, что властвовали повсеместно. И были управляемы тем, что называлось "тени" и "зло". Отделить таких, как Фанни, людей от иных, зараженных вирусом чуждого людям разума, можно было лишь недавно, с помощью проверки специальной аппаратурой. Такая аппаратура была установлена в домах общины повсюду, и при наличии "подсадки" человек, проникающий в подобный дом, испытывал помутнение разума, сильную головную боль, падал и отключался. Это было мерой предосторожности и защиты.

Таких, случайных людей, которые иногда проходили сюда, с намерениями, далеко не благими, если они проходили обычные препятствия, вроде кодовых замков - потом обрабатывали, внушив с помощью приборов ложную память, и аккуратно выносили.

Потому, внутри дома его жители были полностью защищены. Фанни думала о таких людях, которых встретила здесь в последние дни.

В это время, в дверь тихо постучали.

- Да, войдите! - отозвалась Фанни, заранее почувствовав, что сейчас увидит Неназываемого.

Это был он. Только Неназываемый знал, что она не спит в такой час. Около трех - четырех ночи.

Она поднялась ему навстречу, быстро захлопнув дневник Схимника:

- Здравствуй!

- Здравствуй, Фанни! - ответил Неназываемый.

Она обняла его, и так они простояли, казалось, очень долго. Потом она отпрянула порывисто, присела.

- Можно... Задать еще несколько вопросов? - спросила она вдруг.

- Да, Фанни. Я отвечу на все те вопросы, что тебя интересуют. Если смогу, - он робко улыбнулся. Присел на кресло у окна.

- Неназываемый, а когда... Вы обнаружили теней?

- Очень сложный вопрос...Структура нашей тайной организации не однородна; некоторые и вовсе не знают ничего, до сих пор. Они думают, что мы просто сражаемся с плохими парнями. А, так сказать, ушли в подполье - для того лишь, чтобы наше общество никто не мог расколоть изнутри, но - не более того. Но есть такие, как ты и я... Они с тенями уже сталкивались. А есть еще более старшие и более мудрые, которые знают, я думаю, гораздо более моего... Потому, я могу говорить только о себе. Я сам узнал о тенях... Во времена, скажем восемнадцатого - начала девятнадцатого века.

- Расскажи мне об этом. И - о себе. Хотя бы, немного.

-Тогда... Мир был проще. И всё было значительно проще. Кланов, группировок, уничтожения инакомыслящих было гораздо меньше. Люди образованные, и прежде всего, дворяне считали представителей других народов Европы равными себе. Границ, практически, не существовало: можно было перемещаться относительно свободно. Отчасти, это было обусловлено тем, что границы мелких государств очень часто менялись. Чужеземцы тогда не воспринимались в штыки и никогда не были изгоями, их принимали и в знатных домах, и во дворцах. А если ты принадлежал к общей тайной организации, действовал в её интересах - тебя даже снабжали деньгами и рекомендательными письмами. Творить добро, спасать людей из затруднительного положения, избавлять от бедности - тоже было гораздо проще. Тем не менее, именно тогда мы впервые обнаружили сильное противодействие всему человеческому.

- Расскажи, почему это обнаружилось.

- Вначале... единичные стычки. Вроде бы, с абсолютно не связанными между собой, злыми людьми. Которые, темнее менее, действовали по одной и той же схеме. Но мы не понимали, что происходит, пока не начались черные мессы, массовые и повсеместные во Франции. Непосредственно до революции, и во время нее. Общее безумие и хаос...

- Расскажи мне...О себе. Неужели, ты сам, лично, видел эти события? Кто ты?

- Я... так часто менялся, Фанни... Тем не менее, конечно, оставаясь собою. Попытаюсь немного рассказать о себе, в третьем лице. Поскольку, я уже мало чем похож на того человека. Столь многое изменилось... В общем, однажды... Жил один человек. Дворянского рода, даже граф. Его жизнь клонилась к закату, когда однажды... С ним случилось нечто странное. Об этом знал только он и его камердинер. Неожиданно для себя, уже пожилой граф пережил полную трансформацию. И полностью омолодился. Надо сказать, что в последние годы он был глубоко верующим человеком, и вел затворническую жизнь, выходя лишь в церковь. Но, как только свершилось преображение, понял, что ему надо оставить родные места и уйти прочь, поскольку никто не признает его в новом облике: примут за самозванца. Тогда он попросил камердинера захоронить пустой гроб, установить памятник на могиле с датами смерти... Даже, сам последовал за гробом, в качестве очень дальнего молодого родственника. Часть денег и драгоценностей он припрятал, часть - "завещал" друзьям и камердинеру, довольно изрядную сумму прихватил с собой в дорогу... И отправился на поиски новой жизни.