Вне имён

Глубокие складки у рта...

Тайной твоей хочу я

Быть, и до хрипоты

Мысленно закричу я:

Не выдавай мечты!

Есть отголоски боли,

Рытвины пустоты -

Те, что звались любовью...

Будешь иное - ты!

У официантки в кафе были печальные, серые глаза, полные затаённой грусти. Она была тоненькая, будто бы полупрозрачная, и чем-то напомнила Фанни Лану из канцтоварного киоска."Странное дело, - подумала она, - Многие современные девушки делятся на две категории: или совсем худенькие, с ручками - ниточками, или же - просто тумбы, нередко ещё и огромного роста, со слоновьими ногами. Мутации от потребления суррогатов и всяких коктейлей?"

- Мы живем в эпоху тотального одиночества. В сжавшемся в комок, уменьшенном мире всеобщей толпы и отсутствия личного пространства, - шепнула Фанни.

- Да. И во времена, когда так необходима порой поддержка друзей, - возразил Неназываемый.

- Самое лучшее, что может сейчас сделать тайный друг - расстаться на пике отчаяния, - Фанни, произнеся это одними губами, отвернулась в сторону.

На маленькой сцене в глубине этого странного кафе девушка и парень в черных театральных облегающих костюмах разыгрывали странную пантомиму, смысла которой Фанни толком не поняла, поскольку сидела к сцене боком и лишь изредка бросала в её сторону взгляды, остальное время посвятив робкому разглядыванию своего спутника.

Девушка-официантка записала заказ и вскоре принесла бутылку розового вина и пару вазочек с мороженым.

- За встречу! - провозгласил спутник Фанни, разливая вино по бокалам, - выпьем немножко, чтобы согреться!

Фанни поднесла бокал к губам, сделала небольшой глоток. По телу мгновенно разлилась приятная теплота. Давно она не пила никакого спиртного: настолько давно, что уже успела позабыть вкус вина.

Неожиданно, кажется, после того, как в кафе вошли новые посетители, глаза собеседника Фанни сделались холодно-настороженными.

- Выслушай меня внимательно, не перебивая, - шепотом, вкрадчиво, попросил он, продолжая улыбаться и рассматривая пустой бокал, вертя его в своей руке. - Завтра мы с тобой встретимся здесь же, в этом кафе, часиков в шесть вечера. Выспись, собери самые нужные тебе вещи, сдай их в камеру хранения на Московском вокзале - и приходи сюда, а предварительно, желательно, покатайся немного на метро. Здесь я рассажу, что тебе делать дальше. Если только с тобой сегодня же не произойдёт нечто непредвиденное.

Фанни улыбнулась. Ну что с ней может произойти такого уж непредвиденного! Её дни проходили буднично и неприметно.

Неназываемый понял её реакцию и сказал:

- И всё же, если с тобой дома вдруг произойдёт нечто непредвиденное, то... Действуй по обстоятельствам, но обязательно покинь квартиру, как только заметишь хоть что-нибудь необычное... Даже, если это будет передвинутая кем-то вещь, лежащая не на своём месте или просто ощущение чужого присутствия. И сразу звони по этому номеру... Записывай...

Фанни автоматически стала заносить в плейерфон набор цифр.

- Ты позвонишь и скажешь только два слова: "Я иду"... И, когда выйдешь из дома, не садись ни на какой транспорт. Иди пешком. Ты знаешь, где дом-музей Набокова?

- Да. Приблизительно.

- Он недавно горел. В очередной раз... Что-то не везёт этому дому. Так вот, ты войдёшь в его парадный подъезд, там у входа, в холле, в любое время суток, будет сидеть лишь бабушка-вахтёр. Она тебя ни о чём не спросит. Потом ты пройдёшь по лестнице, по парадному залу, войдёшь в кабинет...

Он долго и подробно описывал Фанни последовательность её дальнейших действий, план поворотов и спусков. В результате, она должна была очутиться в подземном коридоре, по которому она попадет в совсем другой район города... В другой дом... Фанни не приходилось бывать в этом месте: в доме, в подъезде которого ранее находилась масонская ложа.

- Ты выйдешь из подъезда и сядешь в желтую машину с надписью "Аварийная"... Ты всё запомнила?

- Да, - ответила Фанни.

- Очень надеюсь, что эти указания тебе не понадобятся. Но всё же... А теперь... Я ухожу. До встречи, - с этими словами Неназываемый поднялся со своего места и направился к выходу. Двое посетителей, те, которые раньше чем-то привлекли его внимание, тоже спешно последовали на улицу.

Он вышел, не оборачиваясь больше.

Фанни проводила его взглядом, потом посмотрела в чёрную пропасть оконного проёма. За окном хлестал дождь. Он усилился.

Она ещё немного посидела так, доела мороженое... Пора уходить?

На небольшой сцене теперь новые парень и девушка разыгрывали сцену, похожую на восточный танец. В конце которого девушка в японском кимоно раскрыла над собой синий зонтик с крупными цветами и пошла прямо между столиков, семеня маленькими ножками. Она остановилась возле столика Фанни, и неожиданно, слегка подавшись к ней корпусом, тихо сказала:

- Вам просили передать, - и протянула зонтик Фанни, очень смущаясь, что выражалось в каждом жесте, присутствовало в ней во всём, вплоть до кончиков пальцев. Девушка улыбнулась сдержанной улыбкой. Легкий поклон - и вот она уже растворилась меж множества новых танцоров, одетых в разноцветные трико, которые высыпали в это время в зал и теперь передвигались везде по кафе, плавно выполняя сложные пластические движения, в клубах сигаретного дыма.

Фанни, закрыв подаренный ей непонятно кем зонтик, прошествовала к выходу и вышла на тёмную мокрую улицу, под дождь.

Глава 3. Библиотека.

С некоторых пор Фанни оказалась за гранью общественной жизни. Решила залечь на дно. И это ей вполне удавалось.

Она интуитивно осознавала, что такие, как она, люди-долгожители не нужны в этом мире, и будут уничтожаться. Тем или иным способом. Во-первых, они слишком хорошо знают историю. А кому сейчас нужна история? Она мешает создавать мифы. Во-вторых, и это главное, таким людям нужно будет или десятилетиями выплачивать пенсию, что весьма обременительно для государства, или создавать для них новые законы. А это - тоже хлопотно и неудобно... Обществу удобнее было ввести добровольную эвтаназию. По закону, она разрешена после семидесяти... Иногда - не слишком добровольная.

В общем, пока что спасение себя, как личности, и спасение подобных себе, если таковые были где-то еще, виделось Фанни лишь в общем бардаке и недостаточности средств для тотального контроля за населением. Только в этом.

С тех пор, как она оказалась вне "нормальной" жизни - то есть, не могла больше воспользоваться полученным некогда образованием, поскольку ее документы были безнадежно стары, и образование бесконечно и безнадежно просрочено, Фанни усвоила несколько новых постулатов железно.

Одним из них было принятие того, что повсюду у нас всем распоряжаются люди, абсолютно неадекватные. От дворников и посудомоек, среди которых такие личности становятся главными дворниками и посудомойками - и по нарастающей "вертикали". И они везде и всенепременно "в курсе", и всегда докладывают о своих делах начальству - и достигают своих задач и целей. Иногда, только потому, что начальникам не хочется связываться с такими личностями, а легче выполнить все их требования. А иногда, потому, что начальству нужны информаторы. И закулисные разборки. И вот, наглые и вездесущие протеже уже под крылышком у вышестоящих. Вершат свои разборки с остальными их руками. Начальство, к тому же, очень злопамятно, и потому имеет удовольствие накапливать сплетни, поданные ему подобными прихлебалами при власти.

Усвоила Фанни также и то, что подобными личностями для квартиросъемщика, проживающего на чужой территории, являются самые "активные" и наглые жильцы, собственники других потаенных углов. Среди которых, чаще всего, большая часть страдает вывихом мозга.