Страница 15 из 21
– Ты уж, Боря, смотри там… береги себя, – сказала она тогда и, хотя на дворе стояла летняя пора, протянула шарф. – Взял бы, а?..
– Ну что ж, – обнадежил я Петрова, – может быть, как-нибудь и выберешься, навестишь…
А сам подумал о жене. Где она? Успела ли уйти из Минска?
Получив указания в штабе Военно-воздушных сил, направились в лагерь, расположенный недалеко от Москвы. Там же базировался 1-й бомбардировочный авиаполк, в котором у нас было много друзей.
Полковник Филиппов встретил приветливо и поблагодарил за самолет, пригнанный Петром Балашовым из Юхнова.
Мы пока не знали, кто еще уцелел из наших товарищей. Неизвестной оставалась судьба разведчиков, ушедших вместе со старшим лейтенантом Левенцом. Не было сведений и о парашютистах, высадившихся во вражеском тылу еще в сентябре и оставшихся на Варшавском шоссе в начале октября. Но вот они один за другим стали возвращаться. Пришли ребята, взрывавшие мосты близ Мятлево, вернулась вместе со своим командиром группа Левенца…
– Теперь снова будете вместе петь на берегу Нерли, – сказал я Саше Кузьминой. – Жаль только она того и гляди станет.
Река и вправду уже покрывалась снежной пеленой. У берегов кое-где по утрам хрусталем поблескивали тонкие ледяные пластинки.
Участники боев на Угре и Извери – десантники, побывавшие в неприятельском тылу, стали ядром, вокруг которого собиралась молодежь, прибывавшая почти каждый день из Москвы, Горького, Владимира, Иваново с путевками Центрального комитета комсомола. Юноши с уважением смотрели на побывавших в огне воинов, на их ордена и медали, охотно учились у них всему, что необходимо на войне.
В конце октября кто-то из друзей летчиков показал мне газету «Красная звезда» и обратил внимание на статью полковника Е. Санина «Стойко оборонять дороги».
В ней рассказывалось и о боях десантников под Юхновом. Автор положительно оценивал наш опыт использования естественных преград для создания надежной обороны.
Андрей Кабачевский, прочитав этот материал, заметил:
– А ведь и в самом деле интересно посмотреть на себя со стороны. Как-то виднее.
Тогда же, в октябрьские дни, о боях на Угре поведал и писатель Николай Богданов в очерке «Советские богатыри».
Глава 3
В снегах под Волоколамском
Тяжелые снежные тучи стали все чаще затягивать небо. Незаметно пришла зима, а с нею и добрые вести. 5–6 декабря началось наше контрнаступление под Москвой. В нем приняли участие войска Калининского, Западного и правого крыла Юго-Западного фронтов. Удар по противнику наносился на огромном пространстве – от Калинина до Ельца.
Ребята радовались:
– Вот и наша брать начала…
– Теперь посмотрим, как фашисты со спины выглядят…
Ко мне то и дело обращались с одним и тем же вопросом:
– Когда полетим?
Все мы с нетерпением ждали приказа.
К 10 декабря войска левого крыла Калининского и правого крыла Западного фронтов прорвали оборону гитлеровцев южнее Калинина и северо-западнее Москвы, освободили Неготино, Ямугу, Рогачево, Яхрому, Красную Поляну, Крюково и некоторые другие населенные пункты. К концу дня 13 декабря соединения 30-й и 1-й ударной армий охватили клинскую группировку. Неприятель начал отходить по единственной пока еще не перехваченной дороге, ведущей к Теряевой Слободе.
Вот тут-то вспомнили и о нас. Дня за три до этих событий меня вызвали в штаб ВВС Западного фронта. Командующий сказал:
– В четыре часа дня двенадцатого декабря ваш десантный отряд должен высадиться в районе Теряевой Слободы. Надо не дать немцам уйти из-под Клина.
Времени на подготовку к вылету отводилось крайне мало – чуть больше суток. А нам необходимо было еще дополучить несколько сот парашютов, главным образом грузовых. Я срочно поехал на завод, благо это было совсем недалеко. Там встретил давнего друга известного воздухоплавателя Порфирия Порфирьевича Полосухина. Когда-то мы вместе с ним совершали экспериментальные прыжки.
– Живой? – улыбаясь, спросил Порфирий Порфирьевич.
– Как видишь. А у тебя как?
Он махнул рукой:
– Вот военпредом здесь, на фронт не отпускают.
– Правильно делают. Кто же боевую технику будет готовить?
– Вот и ты рассуждаешь, как начальство, – рассердился Полосухин. – Но я все равно своего добьюсь.
Немного забегая вперед, скажу, что Полосухин настоял-таки на своем. Позже мне довелось видеть его на фронтовых аэродромах: он летал к партизанам.
На заводе не было помещения, где можно было бы одновременно укладывать большое число парашютов. Не хватало и мастеров этого дела. Но Полосухин все же нашел выход. Он добился разрешения использовать помещение местной церкви, уговорил товарищей по работе остаться после смены еще на четырнадцать часов, и задача была решена.
В этот день я еще раз убедился, как прочно у нас единство фронта и тыла, как велико стремление советских людей помочь своей армии быстрее разгромить фашистских захватчиков.
Местные комсомольцы крепко выручили нас. Нашему отряду дополнительно понадобилось около трехсот пар лыж. Мы обратились в горком ВЛКСМ. Он мобилизовал своих активистов, и за каких-нибудь пять-шесть часов они собрали требуемое количество лыж. Мы имели возможность оплатить их стоимость, но никто не взял денег.
При подготовке к высадке немало выдумки проявили и наши ребята. Так, например, чтобы легче было отыскать в ночное время, да еще в глубоком снегу, сбрасываемый груз, кто-то предложил:
– Давайте вмонтируем в парашютные камеры обычные электрические звонки. Питать их будут сухие батареи.
Бойцы во главе с Анатолием Авдеенковым, который до войны работал техноруком лесозавода, ладили сани с угольным обогревом. Они предназначались для перевозки больных и раненых.
Приходилось думать о том, как лучше обеспечить отряд боеприпасами, продовольствием, запасными батареями для раций – словом, всем необходимым.
Примерно через сутки к нам на помощь должен был пробиться подвижный отряд, состоящий из мотопехоты, танкистов, конников и лыжников. Военный опыт свидетельствовал, что не всегда замыслы осуществляются. Поэтому мы настраивались на то, что нам придется действовать в тылу самостоятельно больше суток, и нагружались различными припасами до предела.
К сожалению, наши возможности в этом ограниченны. Сверх нормы ничего не прихватишь.
Сержант Борис Петров высказал мысль:
– А что, если вместо запасного парашюта взять мешок с продовольствием или боеприпасами? Я, например, уверен, что основной раскроется, и вполне смогу обойтись без второго.
Николай Харитонович Щербина поддержал Петрова:
– Правильно говорит сержант. Прикиньте-ка, нас четыреста пятнадцать человек. А каждый запасной парашют весит восемь килограммов. Вот и получается, более двухсот пудов зря таскаем. Конечно же, разумнее этот груз заменить оружием, боеприпасами, продовольствием.
Первыми откликнулись на призыв комиссара коммунисты. Их примеру последовали и остальные. Мне потом говорили:
– Ведь вы шли на большой риск.
Я отвечал:
– Да. Но ведь идти в атаку еще опаснее!.. К тому же мы были уверены в надежности наших средств десантирования.
Тут мне хочется сказать доброе слово и о работе тыловиков Западного фронта. Несмотря на крайне короткий срок и исключительно сложную обстановку, мы вовремя и полностью получили все необходимое: вооружение, боеприпасы, новую минно-подрывную технику, рации, добротную зимнюю одежду, продовольствие.
Запомнилась такая деталь. Посылая заявку на обмундирование, мы допустили оплошность – указали в ней лишь общее количество комплектов, а каких размеров и сколько, написать забыли.
Среди ночи к нам приехал представитель службы тыла и заставил экстренно опросить бойцов, кому на какой рост подбирать одежду.
Нам оставалось только поблагодарить интенданта за исправление нашей ошибки.
Когда подготовка к вылету в основном была завершена, в подразделениях состоялись партийные и комсомольские собрания. На них обсуждалось, как лучше выполнить боевую задачу. Члены и кандидаты партии, комсомольцы клялись беспощадно бить врага, служить для всех примером.