Буревестники

В небе мельтешили чайки, налетающие на рыбные отбросы. Их пронзительные крики создавали непрекращающийся галдеж, белоснежные крылья сверкали в лучах утреннего солнца.

У стены возле гавани начался жаркий аукцион. Рослый мужчина называл собравшимся цены, а покупатели вскидывали руки или выкрикивали свои имена, когда сумма их устраивала. Победитель выходил вперед, платил деньги и грузил корзину с рыбой на телегу, чтобы увезти ее с побережья, или уносил по каменной лестнице в городишко – прямо на центральный рынок, находившийся на склоне холма.

Корзины, полные сардин, оказывались на берегу. Чешуя ярко сверкала между черной штриховкой, похожей на окислившееся серебро. Хозяйка постоялого двора спустилась вниз и купила две корзины, приказав конюху отнести их домой. Другие жительницы не спешили и дожидались, чтобы покупатели сбили цены – и лишь потом отдавали деньги за одну рыбину. Жены и дочери бежали к лодкам своих мужчин и отбирали из улова что-нибудь для сытного обеда и ужина. Некоторые рыбаки ставили на причал весы и, перевешиваясь через борт, бросали переливающийся улов на чашку. Затем они поднимали весы повыше и демонстрировали товар женщинам, а те подхватывали понравившуюся рыбину и отправляли к себе в корзину.

Гладкие кошки сновали между ногами покупателей и продавцов. Они надеялись, что скоро свежую добычу выпотрошат и почистят – ведь после этого отбросы доставались им. Над волнами продолжали кружиться и вопить чайки, холодный утренний свет сверкал на них столь же ярко, как на ослепительной чешуе. Казалось, воздух, суша и вода восхищаются морским богатством, отвагой рыбаков и доходным промыслом Пикколо.

Фрейзе расхаживал по суматошной пристани, вдыхая резкий запах водорослей и соли, здороваясь с самыми хорошенькими из рыбачек, обходя ящики с уловом и садки с омарами. Фрейзе наслаждался гомоном, весельем и энергией портовой жизни. Он ликовал, оказавшись далеко от молчаливого монастырского уединения, и пробирался сквозь толпу в поисках корабля, который бы отвез их на восток, в Сплит. Он уже поговорил с местным капитаном, но хотел найти еще хотя бы одного, чтобы сравнить цены.

– Пожалуй, эти ребята уже заприметили меня и успели сговориться о цене, – ворчал он себе под нос. – Компания, едущая из Рима, две красивые дамы и церковный расследователь… Цена взлетит вдвое! Не говоря уже о кислой мине брата Пьетро. Я бы сам взял с него тройную цену – просто за то, что придется мучиться в его обществе!

Фрейзе замедлил шаг, принялся озираться по сторонам, и к нему тотчас стал ластиться рыжий котик. Фрейзе уставился на него.

– Голодный? – спросил он.

Мордочка вздернулась вверх, крошечный розовый рот приоткрылся в мяуканье. Не колеблясь, Фрейзе наклонился и поднял зверька правой рукой. Под мягкой шерсткой прощупывались ребра. Котенок был так мал, что его тельце целиком умещалось у Фрейзе на ладони.

Он тут же замурлыкал и весь завибрировал от гулкого звука.

– Ладно, – проворчал Фрейзе. – Может, и для тебя здесь что-нибудь найдется.

В дальней части гавани – на каменной скамье, защищенной от прохладного ветра небрежно сложенной стеной, – сидела женщина. Она разделывала рыбу, бросая потроха на землю, откуда их подхватывали крупные пестрые кошки.

– Для тебя они чересчур велики, – сообщил Фрейзе котенку. – Надо сперва подрасти, чтобы сражаться за еду. – Потом он обратился к женщине: – Будь благословенна, сестра. Можно взять немножко для моего звереныша?

Не поднимая головы, она отрезала кусочек рыбьего хвоста и отдала Фрейзе.

– Надо иметь тугой кошелек, если задумал кормить бродячих животных, – осуждающе буркнула она.

– Не обязательно. Видишь: ты добра ко мне, а я добр к нему, – возразил Фрейзе и устроился на скамейке.

Посадив котенка к себе на колено, он отдал ему отрезанный ломоть. Тот с удивительной быстротой расправился с едой, начав с сочного края и закончив чешуйчатым концом.

– И ты собрался отдыхать тут целый день и любоваться котенком? Никаких дел нет? – осведомилась женщина у Фрейзе, когда котенок уселся поудобнее и начал умывать лапки розовым язычком.

– Эх, что-то меня память подвела! – выпалил Фрейзе, вскакивая и подхватывая котенка. – Есть у меня дело, и очень важное, между прочим! Спасибо тебе, сестра, благослови тебя Господь! А мне и впрямь пора!

Она подняла к нему лицо, испещренное мелкими морщинами.

– И что у тебя за срочное дело, если у тебя хватает времени и денег, чтобы покормить бездомного котенка?

Он рассмеялся:

– Я служу церкви и приставлен к одному молодому господину: ему сам папа римский поручил провести судьбоносную миссию! Он – талантливый юноша, ставший избранником своего монастыря из-за способности к учению и пониманию всего… даже тайного и неизведанного. Он – расследователь, а я – его друг и слуга. Я служу Господу, сестра.

– Твой Бог не слишком ревнив, – произнесла она, ощеривая в улыбке почерневшие зубы. – Он не требует строго следить за временем.

– По Его воле не погибнет ни одна из малых птиц, – отозвался Фрейзе. – Благословляй Его и все меньшие создания, которые Он сотворил. Хорошего тебе дня!

Он сунул котенка в карман, где тот свернулся, зацепившись лапками за край ткани, так что его головенка торчала наружу, и он мог наблюдать за дорогой.

Фрейзе снова нырнул в толпу и направился к пристани. Рыбаки ловко раскладывали сети для починки, снимали паруса с лодок и сворачивали канаты.

Вскоре Фрейзе отыскал капитана, готового переправить паломников в Сплит за разумную цену, однако тот был намерен отплыть не раньше полудня.

– Я до самого рассвета ловил рыбу. Хочу позавтракать и переодеться в сухое, а потом и вас повезу, – заявил капитан. – Отплываем в полдень. Услышите колокольный звон – бегите к судну.

Они пожали друг другу руки в знак заключенной сделки, и Фрейзе вернулся на постоялый двор. Сначала он заглянул в конюшню и велел конюхам приготовить лошадей к погрузке на корабль.

Фрейзе посмотрел в сторону гавани и подумал, что толпа на пристани увеличилась, хоть торговля и закончилась. У входа в гостиницу тоже обнаружилась группа любопытных юнцов, которые расхаживали по двору. В самой же конюшне – на стенке колодца и на крыльце расселась чуть ли не дюжина детишек. Пара из них вытащили из колодца ведро и хлебали воду из ладошек.

– Что вы здесь делаете? – спросил Фрейзе у шести мальчишек, которые были явно не старше двенадцати лет. – Где ваши родители?

Они ответили не сразу – сперва парнишки с печальным видом перекрестились.

– Мой отец на Небесах, – вымолвил самый высокий из них.

– Да благословит вас Бог, – произнес Фрейзе, решив, что перед ним – обычная компания сирот-попрошаек, которые сбились вместе ради безопасности.

Он пересек двор и зашел в гостиную через кухню. Хозяйка как раз вынимала из печи шесть увесистых караваев ржаного хлеба.

– Пахнет вкусно, – сказал Фрейзе одобрительно.

– Не мешайся под ногами! – бросила она. – До завтрака ничего не получишь.

Он засмеялся и прошествовал по узкому коридору к главной части постоялого двора, где обнаружил Луку и брата Пьетро. Они о чем-то разговаривали с хозяином гостиницы.

Услышав шаги Фрейзе, Лука встрепенулся.

– Наконец-то! На улице много народа?

– Толпа собралась изрядная, – ответил Фрейзе. – У вас что, ярмарка?

– Крестовый поход, – ответил хозяин гостиницы. – И нам придется как-то их накормить и отправить дальше.

– Ясно! Твоя жена вчера говорила, что ждет паломников, – заявил Фрейзе.

– Верно, – сказал хозяин. – Так и есть. И сейчас они заполонили весь наш Пикколо – соседи говорят, их сотни, если не тысячи. Это не простое паломничество: они направляются в одну сторону, словно армия. Настоящие крестоносцы!

– И куда они держат путь? – поинтересовался брат Пьетро.

Мужчина покачал головой:

– Понятия не имею. Их ведет предводитель, наверное, он что-то знает. А мне надо позвать священника: ему следует позаботиться, чтобы паломников разместили и накормили. И еще мне нужно предупредить нашего сеньора: он пожелает, чтобы их побыстрей отправили восвояси. Нельзя им здесь долго быть – кроме того, у половины из них вообще нет денег. Они по пути попрошайничают.