Синие берега

- С войны, голуба, ишо прийтить надо...

- Ну придешь если? Первые слова какие скажешь, говорю?

- Никакой войны больше! Все же видят, что это такое...

- Слова твои, рыжий, дельные, - чмокнул Пилипенко губами. - Сбудется это, если уничтожим всех, до последнего, гитлеренышей. Так говорю, нет, товарищ лейтенант? - Он взглянул на Андрея, понимая, что мысль будет одобрена.

- Этим мы и заняты сейчас.

Андрей повернул голову туда, где сидел Рябов. Тот держал ладонь на раненом бедре и молча следил за игрой огня. Заметив взгляд Андрея, тоже повернулся к нему.

- Как, старик?

Андрей спохватился, что говорит языком комбата.

- Ничего, товарищ лейтенант. - Рябов даже снял руку с бедра, как бы подтверждая это. - Жжет бедро, понятное дело. - Помолчал. - А еще смогу фашистам напомнить о себе. В строю, товарищ лейтенант, не думайте...

- Конечно, - дернул Андрей плечом: в том и сомнения быть не может. Кроме мертвых, все в строю.

Он посмотрел на Марию, гревшую руки у костра.

- Жива?

Мария слабо улыбнулась.

- Сушись, сушись, сестричка, - Пилипенко похлопал ее по плечу. В любых обстоятельствах оставался он самим собой. - Не стесняйся, сестричка. Всю мануфактуру с себя скидывай...

Мария смущенно вспыхнула: в самом деле, вся мокрая какая! Она поднялась, пошла в сторону, в кусты.

Несмело побрел за ней Саша.

- Сашенька, миленький. Я не боюсь. Вернись. Посушись и ты. А я тут выжму все на себе. Иди.

Мария скрылась в кустах. Сняла одежду, сбросила берет, мотнула головой, будто стряхивала с нее тяжесть. Разметавшиеся волосы упали на плечи и пошли вниз. Перекинула их наперед, но дрожавшие от холода пальцы ничего не могли сделать с мокрыми волосами. Кое-как отжала их, заплела.

Саша вернулся к костру. Он разделся. Разделись Петрусь Бульба, Шишарев, Вано. Вано сидел в высоко закатанных исподниках, подобрав колени к подбородку, стараясь согреться. Взъерошенные волосы, торчавшие в разные стороны, небритое лицо, на котором густо чернела щетина, и видно было, какая жесткая она и колючая. Андрей почувствовал, как холодно ему в насквозь промокшей, отяжелевшей от воды гимнастерке. Стащил ее. И Семен тоже снял с себя все: изодранную на спине гимнастерку, расползшиеся в швах брюки, прохудившиеся сапоги, и удивленно подумал - ни с того ни с сего, что рванье носится куда дольше, чем новые вещи...

На кустах раскиданы нательные рубахи, портянки, обмотки в бурой болотной жиже; сапоги, ботинки поставлены подошвами к огню, от них растекался неприятно пахнувший пар.

- Рогатину поищу пойду, - поднялся Данила. - Подпору сделаю взводному, Рябову, костыль.

Он вытащил финку из-за ремня и пошел к ручью, отделявшему поляну от болота.

- И не подумал бы, что такие болота есть на свете, и вообще места такие, ей-богу, - пожав плечами, произнес Сянский.

- Знаешь, Сянский, складывается впечатление, точно ты только что сполз с дерева и еще прячешь хвост.

- Виноват, товарищ политрук.

- Вон и сестричка к нам, - завидел Пилипенко Марию, выбравшуюся из кустарника. Он скрестил руки, точно хотел прикрыться.

Вано уже согрелся, почувствовал себя бодрее.

- Слушай, сестричка. Никогда не была в Бакуриани? Никогда? Ай-ай!.. даже не верилось ему. - Рай видела? Ну вот такой и Бакуриани, не отлычишь...

Мария кивнула: согласна, не отличит...

"Слава богу, настроение у ребят не подавленное, - был доволен Андрей. - Еще бы, выручились из гибели..."

- Я, слушай, отлить, - шепнул Вано Полянцеву. - На минутку.

Данила вернулся с плотной рогатиной и подгонял под рост Рябова.

- Обопрешься, взводный.

"Определенно, ребята отошли после вчерашней ночи, - еще раз подумал Андрей. - Они все выдержат, определенно".

- Валерик! - позвал.

Валерик кинулся к Андрею.

- Вот что, Валерик. Обойди всех и уточни оружие. Что у кого есть. И боеприпасы.

- Ага, товарищ лейтенант.

- Семен, - бросил Андрей через костер. Он откинул спадавший клок слипшихся волос.

- Да, Андрей? - Голос утомленный, дремотный. - Да? - Семен чуть отодвинул от огня ноги: должно быть, начало припекать.

"Нисколько не спал, - подумал Андрей о Семене. - И какие у него костлявые ноги..." Он расстелил на земле карту, мятую, с затеками по краям.

- Поразмыслим давай. И тронемся. Нельзя задерживаться. Черт знает, что делается вокруг. Нора.

В самом деле пора. Давно пора.

Семен подсел к Андрею. Тени их фигур недвижно лежали у затихавшего костра.

- Вот наша дорога, - показал Андрей на карте, - видишь? - потер он лоб. Складки на лбу, как и были, остались: ровная сверху, изломанная в середине и такая же внизу.

Ни словом не обмолвились они о вчерашней ночи, словно ничего не случилось. Надо было думать о том, что впереди. Впереди были высота сто восемьдесят три, дорога к ней. Только говорится так - дорога, в действительности это что-то совсем неясное, путаное, хоть на карте и проложена почти прямая линия. Болото линия не пересекала, а они оказались в этом, будь оно проклято, болоте.

- Видишь, до высотки нашей можем идти, обогнув болото, лесом. Да обход какой! Километров восемь, а то и больше. Видишь? Или вот этим проселком... - продолжал Андрей. Проселок пролегал метрах в трехстах от поляны, за кустарником.

Поляна впереди была пустынной, болото, сзади, было пустынным, проселок тоже был пустынный.

- И выследить могут. Если открытым проселком, - заметил Семен.

- И выследить могут. - Андрей вскинул глаза и увидел, что у Семена дергалось веко, будто не переставая моргал. - А свернуть обратно в болото, - мелкое ли дальше? Там и стукнуть нас легче, если выследят.

- И то верно. - Семен, как и Андрей, не представлял себе, как с меньшим риском пройти к высоте сто восемьдесят три.

- Пойдем так, - твердо произнес Андрей. Он провел пальцем по тонкой линии проселка.

- Дорога, - подтвердил Семен. - Если ее не перекроют.

Андрей обхватил ладонью подбородок.

- Противник потерял нас из виду. Пока.

- Я имею в виду другое - вражеские части, которые ранее прорвались на южном и северном флангах.

Андрею пришли на память слова Данилы: за спиной немец уже везде. Он убрал ладонь с подбородка, и лицо приняло прежнее решительное выражение.

- Выбор только между неизвестным нам болотом, вон тем лесом и проселком, - сказал он. - Я выбрал проселок.

- Ну, - Семен кивнул, и это означало, что он понял и согласен.

Показался Валерик.

- Два автомата, товарищ лейтенант, ваш и товарища политрука, два диска, три винтовки и девять патронов. И пулемет, пустой, ни одной ленты. Семь гранат. И нож. Один. Финка. У Данилы. Все, товарищ лейтенант.

Андрей усмехнулся, посмотрел на Семена.

- Ладно. Наматывайте портянки, обмотки, - сказал, - двинемся.

Бойцы наматывали портянки, с трудом натягивали на себя еще не просохшую одежду.

Данила последним сунул ногу в еще сырой сапог, нога не лезла, пальцем нащупал в голенище брезентовое ушко.

- Ух... - запыхтел. - Эх, - прихлопнул сапогом. - Всё...

2

Они не успели оставить поляну.

Посланные вперед, на проселок, Вано и Саша возвратились растерянные, смятенные.

- Слушай... двигаются... немецкие моциклисты... - сбивчиво сообщал Вано.

- Ты спокойней, тогда я лучше пойму тебя. - В глазах Андрея выражение напряженного внимания. - Мотоциклисты. Понял. Сколько?

- Не подсчитывал, товарищ лейтенант. Услышали, что моциклисты, и сразу сюда - предупредить.

- Далеко?

- Километра полтора... Да? - посмотрел на Сашу, ожидая подтверждения.

- Побольше двух, - откликнулся Саша. Зажатой в руке пилоткой вытер он пот на лбу и, мятую, с влажными пятнами, натянул на голову. Как обычно, опустил глаза вниз, в землю. - По звуку если, побольше двух.

- Через несколько минут, слушай, будут здесь, - жестами показывал Вано степень опасности.