Страница 57 из 79
— Дьявол! — Я изо всех сил лягаю консоль, доверху уставленную телевизорами, потом ударяю ее снова и снова, вдребезги разбивая стекло нижнего прибора. — Найди их. Пошли своих людей и…
Он отрицательно качает головой:
— Я не знаю, где они. Мы можем, конечно, их поискать, но эта фаланга специально обучена так хорошо заметать следы, что шансы…
— Плевать я хотел на шансы! Бери фалангу, разбейтесь на пары и найдите их. Ищите везде. Не останавливайтесь ни на минуту. Когда фалангисты устанут, замени их другими.
— Как прикажете, Сапа Инка, — говорит он, наклоняя голову.
— Сард! — кричу я, когда он начинает пятиться к выходу. — Можешь сделать мне одолжение?
— Конечно, Сапа Инка.
— Начни думать своей головой. — Он смотрит на меня с недоумением. — Я, между прочим, не Господь Бог. Я могу ошибаться, как и все остальные. В следующий раз, когда я отдам приказ, который вообще не имеет смысла и покажется тебе самым идиотским приказанием, которое ты когда-либо слышал, скажи мне об этом.
— Но нас учили, что спрашивать что-либо у Сапы Инки — значит навлечь на себя смерть.
— Ты боишься смерти? — интересуюсь я.
Кобра выпрямляется:
— Нет, Сапа Инка!
— Тогда научись быть инициативным. И передай остальным Кобрам поступать так же. Мне нужны люди, которые возразят мне, когда я отдам плохой приказ. Ты готов рискнуть навлечь на себя мой гнев и этим поставить под удар собственную жизнь?
— Готов. — Он серьезно кивает.
Я незаметно улыбаюсь, потом указываю на дверь:
— А теперь иди и найди этих идиотов… и молись, чтобы они не успели сильно нагадить нам всем.
Когда вечер переходит в ночь, количество репортажей об атаках Змей увеличивается. Три фаланги идут широким фронтом, наудачу поражая силы Тассо и Даверна. Внезапно репортеры перестают интересоваться ворами, возвращающими украденные вещи. Они хотят знать, почему Змеи хищнически вторгаются в их пределы и кто станет их следующей жертвой. Всего за несколько часов мы из спасителей восточной части города превратились в потенциальных завоевателей севера, юга и запада. И никто не приходит от этого в восторг.
Я прошу дружески настроенных ко мне ведущих новостных блоков постоянно давать опровержения — мол, нам ничего не известно насчет атак, это работа некоей отколовшейся организации, и мы их отнюдь не оправдываем. Я делаю все возможное, чтобы предотвратить готовую разразиться катастрофу.
Я посылаю курьеров, приказав им разыскать виллаков, чтобы я смог обсудить все это с ними, но тех нескольких, которые говорят по-английски, не удается обнаружить, а остальные бормочут что-то бессмысленное в ответ на мои призывы.
Когда теле- и радиоканалы взрывает новость о том, что высокопоставленный гвардейский чин был жестоко зарезан в своем доме вместе с женой, тремя детьми и пришедшей в гости тещей, я набираю номер Форда Тассо, надеясь, что он все еще сидит во Дворце, а не наносит ответный удар.
Раздается только один гудок, и Тассо начинает орать в трубку прежде, чем я успеваю сказать хоть слово:
— Лучше сразу подготовься, как будешь объяснять все это, Алжир.
— Это не моя вина.
— Но ведь ты командуешь Змеями, разве нет?
— Они исполняют приказы Паукара Вами, а не мои. Я впервые сам узнал об этом из теленовостей. Я делаю все возможное, чтобы отозвать их.
— А чего ты хочешь от меня? Чтобы я сидел здесь, плевал в потолок и ждал, пока ты разрулишь всю эту бодягу? Знаешь, сколько человек убеждают меня стереть тебя с лица земли, как самонадеянного выскочку, которым ты и являешься?
— Могу себе вообразить. — Я невесело усмехаюсь.
— Я отражал их атаки, потому что сначала сам хотел разобраться с тобой, убедиться, что ты не был возведен на престол некими подлыми ублюдками, замаскировавшимися под Змей.
— Я действительно поставлен командовать, — кричу я, — но подлыми ублюдками внутри организации. Здесь рулят священники. Не знаю, что они затевают, но, похоже, хотят, чтобы вы и Даверн атаковали восток — что является веской причиной не делать этого.
Тассо тяжело вздыхает:
— Ты слишком много хочешь.
— Я знаю. Но если вы отправите войска, то будете играть на руку виллакам. Тяните с отправкой войск. Дайте мне время. Прошу вас.
Несколько секунд он молчит. Десять. Пятнадцать. Наконец:
— Я хочу послать кое-кого обговорить это с тобой.
— Кого?
— Франка.
— Когда он может быть здесь?
— Он с войсками в городе. Вернется не раньше полуночи. К тому времени, как я отправлю его… Что скажешь насчет трех часов ночи?
— Отлично. Скажите, чтобы он шел по Блесстер-стрит. Там его будет ждать моя охрана.
— Постарайся хоть в этом не подвести, — ворчит он и вешает трубку.
Я набираю номер, который дал мне Эжен Даверн. На втором гудке он берет трубку и орет:
— Ну?
— Это Эл Джири. Надо поговорить.
— Время разговоров прошло. У тебя был шанс. Сейчас я скажу тебе только одно — увидимся на улице, ниггер.
— Не будь придурком! — обрываю я его. — Давай переговорим сейчас, и мы сможем выйти из этой ситуации более сильными, чем когда-либо раньше. В противном случае оба можем проиграть.
Он настораживается:
— О чем ты говоришь?
— Я хочу только одного — чтобы в моем районе было спокойно. У меня нет никакого желания воевать ни с тобой, ни с гвардейцами. Даже если бы я и захотел это сделать, разве стал бы я атаковать в то время, когда просто пытаюсь навести порядок на востоке?
— С тебя станется, — бормочет он. — Никто не ожидал этого нападения.
— Потому что это самоубийство. Тем ублюдкам, которые за этим стоят, нужен лишь хаос. Им все равно, что будет с каждым из нас. Я встречаюсь с представителем Форда Тассо в три часа утра. Пришли ко мне одного из твоих людей. Я встречу его на Блесстер-стрит. Мне есть что ему сказать. А до тех пор не начинай военных действий.
— Откуда мне знать…
— Только несколько часов, Даверн. Это все, о чем я прошу.
Он задумывается. Даверну в новинку эти игры, он не такой закаленный боец, как Тассо. Сообразителен, но слишком драчлив. Боится, что его могут сделать козлом отпущения, и поэтому в любую минуту может поменять точку зрения.
— О’кей, — говорит он отрывисто, — я пришлю Уорнтона. Если ты сможешь убедить его, заработаешь перемирие. Если нет…
Я бросаю трубку прежде, чем он передумает, набираю номер Сарда и обнаруживаю, что ему не удалось найти Змей, делавших вылазки. Я велю ему продолжать попытки и предлагаю взять для поисков еще две фаланги. Он против — чем меньше людей мы пошлем, тем менее заметны они будут. Я соглашаюсь с его доводами — вождь должен доверять своим помощникам, — потом откидываюсь на спинку кресла и начинаю грызть ногти, отсчитывая секунды самых нервных часов в моей жизни.
Первым появляется Хайд Уорнтон в своем знаменитом белом меховом пальто, как всегда, с безукоризненно уложенными светлыми волосами. Он бросает беглый взгляд на заброшенный полицейский участок, который я выбрал для нашей встречи, осмотрев обугленные стропила и зияющие дыры в крыше.
— Ты не сильно заботишься о выборе своей штаб-квартиры.
— Это место не хуже других. — Я киваю на один из трех стульев, расположенных треугольником. Не обращая внимания на мой жест, он продолжает подозрительно изучать обнажившиеся стропила.
— Ты уверен, что здесь мы в безопасности? — спрашивает он.
— Здесь у тебя нет врагов. — Эта явная ложь заставляет его усмехнуться.
— Хотел бы я дожить до такого дня, — фыркает Уорнтон, но успокаивается и садится на стул. — Так кого мы ждем? — интересуется он, вынимает нож и начинает подрезать им ногти.
— Франка Вельда.
Он присвистывает:
— Это будет забавно. — Уорнтон смотрит на часы. — Я оставил двух своих людей на Блесстер-стрит. Если они не получат от меня сообщения до пяти часов, то позвонят Эжену и…
— Я жду только Франка. Не очень вежливо начинать без него.