Экспидиция

Так вот, моя возлюбленная решила иначе!

В одно "прекрасное" ранее утро, когда, в половине пятого, ночная мгла, понемногу начала сереть, подсвечиваемая, поднимающимся солнцем, кто-то с силой дернул меня за ноги и поволок из палатки. Это была Галина.

− Тихо, тихо Игорёк, − проворковала она, когда я, спросонья, начал возмущаться такому бесцеремонному обращению. - Вставай, милый, я тебе что-то покажу!

− А подождать это не может? - поинтересовался у своей девушки, со всей возможной деликатностью, на которую был способен в сложившейся ситуации.

− Нет, не может. Пошли быстрее пока все спят! - громким шепотом ответила та, понукая меня пошевеливаться, нервными движениями руки.

Как мог быстро выбрался из спальника и натянул одежду, под нетерпеливо-влюбленным взглядом.

− Куда идем? Что смотреть будем? - без особого энтузиазма осведомился я, когда мы покинули пределы лагеря.

− Тебе понравиться! - в радостном предвкушении пообещала она.

Скорее всего, слишком ранний час тому виной, но её обещание воспринял до крайности критически. Ну что такого особенного здесь можно увидеть? Еще одну арку? Укрытие? Следы? Клочки шерсти, которыми бредили наши учёные? Так это всё не ко мне. Лицезрение очередного "маркера", можно было прекрасно отложить, и на более подходящее время, допустим, после завтрака. Может хоть место красивое? С хорошим видом.

"Эх, жаль, что камеру не взял! А так бы, пофотографировал свою кралю, на фоне диких красот - Галочка на симках выходила замечательно!" − думал я, просыпаюсь с каждым шагом. Особенно учитывая, что передо мной маячила такая "картинка" − энергично шагающая, красивая девушка, в облегающих бедра штанах.

"Видами", похоже, любоваться будем в другой раз! Тропинка, круто забиравшаяся по склону, привела нас к небольшой пещере − ну, точно укрытие йети.

− И что я тут должен увидеть? - резюмировал с сарказмом.

− Смотри, какая лежаночка... − заговорщически произнесла Галина, указывая на большую кучу сухого папоротника, набросанного в дальнем конце пещеры.

− И что?

− А ты ляг и попробуй... сладострастно произнесла она, сверкая глазами и расстёгивая верхнюю пуговку на рубашке.

− Ах вот оно как? - прогулка приобретала смысл. - Ну, это ж совсем другое дело!

Подхватил на руки её гибкое тело. Сильные, но нежные руки любимой обвили мою шею, а сладкие губы, запечатлели на моих губах, бесконечно долгий, огненно-страстный поцелуй. Я отнес её к этому дикому ложу! От запаха молодого тела, смешанного с пряным ароматом сухой травы и первозданной остротой влажной земли и камня, кружилась голова, а сознание вытворяло разные непонятные штуки. Моя плоть словно горела внутренним огнем, что неудержимым потоком разносился по венам, и с каждым ударом сердца выбрасывался в артерии. Поле зрение сузилось, и всё что я видел, так это только, мою милую - под гладкой кожей которой перекатывалась упругие мышцы, высокая грудь, взымалась при каждом вздохе, дразня темными маковками. Не задумываясь более ни о чем, ласкал её тело, покрывая поцелуями, и принимал ответные ласки. Нежно и не торопясь проник в сокровенные глубины, юного тела, не знавшего мужчины до меня. Моя девочка коротко вскрикнула, но не позволила остановиться. Я наращивал темп, подгоняемый хриплыми стонами, что вырывались из её горла и адреналиновым пожаром, пылающим в моей крови. В момент наивысшего наслаждения, она изогнулась всем телом и с силой впилась зубами в мое плечо. Неудержимая, огромной силы волна, острейшего наслаждения, расцвеченного чудовищной болью, в каждой клеточке моего тела затопила сознание. И пришла темнота!

Темнота и все болит.

Стал себя ощупывать - тут и там прикосновения отзывались, то острой вспышкой, то тупым нытьем. На голове большая шишка и, ощутимая припухлость гематомы, на лице. Множество ссадин на голом теле.

Это уже интересно! Куда делась одежда? Ладно, Бог с ней с одеждой - надо для начала сориентироваться!

Впрочем, не так уж и темно - повертев головой и сфокусировав, наконец, взгляд смог определить, что тусклый свет льется из крошечного окошка какой-то малюсенькой избушки. А сам я валяюсь на грубо сколоченном топчане, у дальней от окна стены. Еще один топчан, стол, несколько полок, дверь. Дверь!

Превозмогая боль во всём теле, доковылял до двери, подергал - заперто. Похоже снаружи. Тяжело опустился на ящик, что располагался рядом с косяком, обдумывая сложившееся положение.

Неожиданно с той стороны раздался до боли знакомый голос Лешака:

− Игорёха? Очухался никак? Добре!

− Лешак, ты ли это? - я бросился к окну в надежде рассмотреть, что происходит снаружи. Кроме деревьев в маленькой квадратной рамке разглядеть ничего не удалось.

− Я, это я. Кому же ещё быть-то? - вопрос прозвучал риторически.

− Лешак, родненький, выпусти. Меня тут кто-то запер.

− Так я и запер. Не помнишь, поди? В первый раз оно завсегда так. Ни удержу, не памяти!

− В какой первый раз? - слова аборигена, тонкой ниточкой, потянули из подсознания какие-то смутные образы.

− Ну, когда, не незнаючи, в первый раз "перекидываешься", завсегда вспомнить не можешь! Разум-то тогда не человеческий, а звериный, как бы.

Звериный! Слово, как вспышка молнии, озарило ландшафт моего Эго. Оттуда "полезли" лохматые монстры, одним из которых был я.

С абсолютно явственностью ощущал, что габариты моего тела, значительно превышают теперешние, и что всё оно покрыто длинной и жесткой шерстью, а гортань изменилась и более не способна на членораздельную речь. Чудище, бывшее мной, продиралось по лесу, в неуёмном желании бежать, куда глаза глядят. Хотя нет, так было только в начале - дикий зверь, в глубинах моего "Я" пробудился, разбуженный чем-то, но именно чем вспомнить пока не мог. И вот, в начале, дикий зверь, действительно, просто бежал, наслаждаясь безграничной свободой, что дарила нетронутая тайга, но потом, откуда ни возьмись, объявился преследователь, - такая же громадная тварь, густо покрытая черной шерстью. Двигаясь, с куда большим проворством он (да, именно, ОН) неуклонно нагонял меня, и в конце концов, совершив резкий рывок, сбил с ног и повалив на землю. Посыпались удары, отразить которые, мне явно не хватало опыта и скорости, наносимые торцом или ребром громадных ладоней, снабженных когтями, что в следующий после удара момент, рвали мою плоть. Считанные секунды, и в голову прилетела особенна сильная оплеуха, погрузившая дикого зверя в забытьё.

− Лешак, меня, кажется, кто-то, побил. Вспоминается, зверюга какая-то, − поделился я своими ощущениями с аборигеном. − А может и сам йети!

− Так я и побил. Сказал же уже, что в первый раз удержу совсем нет. Таких бед можно наворотить. А если бы ты к людям ломанулся? Порадовать, любителей "снежного человека", визитом оного в лагерь, среди бела дня! Хотя ты их и так порадовал - целую просеку для них протоптал. Совсем по лесу ходить не умеешь!

− Какого "снежного человека"? Какую просеку? Ты вообще о чем? - почти прокричал я. Его бестолковые объяснения только больше меня запутывали.

− Вот непонятливый, говорю же, "перекинулся" ты. А всё Галка! Дура малолетняя - играй мой гормон! Прибежала с утра, помятая вся, поодаль так встала (у дядьки Митяя, нос к старости заметно сдавать стал, но я-то учуял кем, а главное чем от нее за версту несет), и говорит, что ты в лес ушел, дескать. Совсем убежал, а она догнать не смогла, так как "перекидываться" не хотела. И сразу деру дала, бросив твою одежонку, пока батя не просек, с какой такой "радости" ты в лес погуляти отправился.

− Галя! С ней все в порядке?

− А чего не в порядке-то? За непотребное поведение, люлей от родителя, в воспитательных целях получит и будет как шёлковая, − назидательно просветил меня Лешак. − Хотя наверное уже получила... − прибавил он задумчиво.

− Что значит "перекинуться"? - снова перешел в наступление я, выяснив судьбу свой возлюбленной и то, что ей ничего серьезнее порки не грозит. Патриархальные нравы, однако!