Страница 169 из 176
Если свести к малому всю получасовую беседу, за которую оба промокли насквозь, в том смысле, что насквозь промокла вся одежда, доставляя своими липкими прикосновениями множество неприятных эмоций, то верховный архимаг Велмании Горан Вирицкий уговаривал Майорина де Морра занять пост первого советника. Майорин слушал, кивал, но постоянно задавал неприятные вопросы, смущая Горана.
- Ты же меня терпеть не можешь! – окончательно избавился от церемоний Майорин.
- Могу. Но с трудом. – Архимаг поддернул рукав, тот был скользким и мокрым. Тонко выделанная замша походила на линялую тряпку.
- Так зачем тебе подобный коллега?
- Мне? Ты нужен Велмании! Твой брат так говорит.
- Нужен? – изумился Майорин, он стоял, задрав голову, и глотал капли. – Нет. Не нужен. Так брату и передай.
- Легко сказать! Требует вас обоих. И тебя и своего новоявленного бастарда.
- Ивен уехал. Сбежал в Луар. Ночью
- Почему не остановил?
- А должен? Он маг, я колдун. Мы не можем занимать посты у власти.
- Ты не колдун. Ты исток, умеющий управлять источаемой тобой силой посредством драконьей крови.
- Я – колдун. – С нажимом повторил Майорин.
- Нет. Ты только хотел им быть, ты – Марин де Морр, сын Вигдиса де Морра. Брат государя, и он требует стать его первым советником. И нет такого закона, чтобы помешать занять причитающееся тебе место. Это почетно!
- Плевать я хотел на почет!
- Ты же так хотел быть при троне! – бессильно рявкнул архимаг.
- Больше не хочу. – Майорин усмехнулся, глотая очередную каплю. Он немного замерз, но ему нравилось то неудобство, которое он причинял Горану этой прогулкой.
- Почему? – разговор приобретал известную тривиальность бесед детей и взрослых. Горану было пять, и мама отказалась покупать ему леденец на палочке.
- Я устал. Просто оставьте меня в покое. Я не хочу больше никем жертвовать, никого хоронить. Мне хватит могил Люты Молчуна и Филиппа, сына Ерекона. С меня хватит Орника Мадеры, а у Летты и могилы нет! Только пепел, в который ее превратили. Откуда тебе знать, чего я хотел!
- Я тебе соболезную. Ты потерял многих в этой войне, как и я. Но ты нужен Редрину. Сейчас надо собрать страну, восстановить из руин Инессу, принять решение с Цитаделью, отреставрировать Вирицу, усмирить крестьян. В Долине опять бунт.
- Вот и занимайся им сам! Или пусть Ильма займется!
- Это твой долг, Майорин!
- Я свой долг выплатил! Пока ты сидел в теплом дворце и плел интриги, я стоял среди снега и огня. Я отражал огневики, я мерз, я закрывал глаза мертвым друзьям. Я унижался перед оппозицией Цитадели, уговаривал помочь разгромить Хенрика Аарского. Я ничего не должен! Никому!
- Не кричи. Смотрят.
- Пусть смотрят! – и на тон тише. – Я устал Горан. Оставь меня.
- Не могу, приказ! – Горан опять дернул себя за рукава. – И я распинаюсь перед тобой, когда Яриний на свободе.
- Не нашли?
Горан помотал головой:
- След обрывается в Грионе. И его, и его клана. Как отрезало, никаких документов, никаких свидетелей… Пустота… Я охочусь за ним почти полгода. И ничего.
- Так бывает, Горан. Брось это дело.
- Он государственный преступник. А ты мог бы мне помочь…
- Как?
- Изобразить из себя того, кого ты изображала всегда, и задавать вопросы. Ты же трактовый колдун, ты знаешь разбойников, наемников, они чувствуют в тебе своего.
- Так первый советник или шпион?
- Ты нужен в Вирице. – Буркнул архимаг. Было видно, что у государя и верховного колдуна разные планы на Майорина.
- Пошли другого. У тебя довольно людей. А Алимарн Яриний не появится, он не дурак, Черному мечу нужен новый хозяин, теперь вместо Цитадели они будут служить кому-нибудь другому. А меня оставь в покое… Очень тебя прошу, дай мне хотя бы пару лет.
- Пару лет? А потом?
- А потом посмотрим.
- Потом это место займут прочно и навсегда.
- Значит, так тому и быть. – Сказал колдун, улыбаясь, он поймал в рот несколько капель, дождь утихомиривался, становился ласковей. Горан провел рукой по мокрым волосам, поморщился и действительно оставил Майорина, в этот раз. Но колдун знал, раз не последний.
В своей комнате колдун со злостью стащил с себя мокрую одежду, а потом будто не узнавая отражения, застыл у зеркала. На груди шрам старый, на боку свежий, хоть уже и побелевший. На правую ногу страшно смотреть - полоски рубцов кривых и уродливых ползли от щиколотки к колену. Может, станет лучше, но маловероятно – сказал ему лекарь. Нога подламывалась, стоило хоть немного напрячь ее. Болела даже в седле. Болела в дождь и в туман, ныла каждое утро. Но Майорин бы отдал ее целиком, лишь бы зайти еще раз к Орнику Мадере на бутыль грионского. Отдал, чтобы обнять Летту, посмотреть в драконьи глаза, почувствовать связь между ними. Неразрывную связь побратимства. Услышать мысли, поймать полуулыбку, жест, касание.
Смерть отлично рвет связи. Хотя именно эта связь чуть не утянула его вслед за Леттой. Может, в самом деле, было лучше умереть?