Страница 4 из 11
– Ну и чего ты тут топчешься на ровном месте? – это из калитки снова выглянул охранник.
– Не бойтесь, диверсий не замышляю, – отмахнулась Тая.
– А давно она пропала, сестра-то твоя?
– Четвертый день уже не могу до нее дозвониться. Никогда такого раньше не было.
– Так чего тогда к участковому не идешь? Раз человек пропал, так, значит, официальные органы должны его поисками заняться.
– А ведь это мысль! – Тая даже лицом посветлела. – Спасибо за совет!
– Не за что, могла бы и сама сообразить.
Да, могла бы. Но не так-то просто предаваться размышлениям, когда в душе все сжимается от тревоги.
Возле мостков Тая еще раз, наудачу, попыталась докричаться до Эльки – и снова впустую. Но, размышляла она, направляясь по тропинке обратно через холм, это не факт, что Эльки здесь нет. Как минимум три дня в лесу, без еды и тепла, кого хочешь подкосят, так что, может, Элька и отзывается где-то, да уже таким голосом, которого и в двух шагах никто не расслышит. От таких мыслей Тая даже не заметила, как перевалила через холм. Бегом спустилась к машине. Посидела в ней с минутку, восстанавливая дыхание, и развернулась обратно к поселку. Кабинет их бессменного участкового Трофима Михалыча бессменно же находился почти в самом центре поселка, возле административного здания, ФАПа и библиотеки. Проехать от холма, свернуть направо, а дальше – прямо по центральной улице. Тая, давно не совершавшая прогулок по родному поселку, с удивлением заметила, что он, оказывается, значительно разросся. И даже не за счет количества домов, а за счет их качества и размеров. Если раньше центральная улица, как и остальные, состояла из домишек, почти по самую крышу утопающих в зелени садов, то теперь за высокими заборами там и тут гордо возвышались двух-, а то и трехэтажные коттеджи, которым деревья были разве что «по пояс». То ли местные стали богатеть и расстраиваться, то ли городские облюбовали здешние живописные места и начали скупать участки под дачи.
Трофим Михалыч сидел в своем кабинете и что-то мастерил на столе. Он практически не изменился за те годы, которые они с Таей не встречались, разве что усы утратили часть своей пышности. Таю он сразу узнал, что, впрочем, было неудивительно, поскольку Элька маячила у него перед глазами все эти годы. Поднялся из-за стола поприветствовать бывшую землячку, а после сам начал разговор на нужную тему:
– Тут поговаривают, что Элеонора куда-то пропала. Ты, случайно, не в курсе, куда именно?
– Как раз к вам по этому вопросу, – выдохнула Тая. – Ко мне она, как многие тут решили, не приезжала и ехать не собралась. И дома все брошено так, как будто она сорвалась внезапно, уже поздно вечером: собиралась ложиться спать, да так и не легла.
– А почему ты думаешь, что именно вечером, а не утром?
– Кровать разобрана, да не смята. То есть Элька приготовилась ко сну, но лечь в нее не успела. То ли кто-то ее срочно позвал, то ли где-то что-то внезапно увидела и сама туда бросилась.
– Ну, не секрет, что за твоей Элеонорой водится такая привычка.
– Только раньше она имела еще и очень полезную привычку возвращаться домой.
– Ясно, – покивал головой Трофим Михалыч. – Ну и что ты предлагаешь?
– Я? Вообще-то я пришла к вам за помощью. Надо лес обыскать, берег озера. Может, даже собак к этому делу привлечь, так быстрее получится. Элька ведь уже третий день… нет, уже четвертый, – поправилась Тая, прикинув на пальцах, – без всякой помощи, которая наверняка ей сейчас очень нужна.
– Так, – Трофим Михалыч вытащил из ящика стола и придвинул Тае листок бумаги. – Тогда давай пиши заявление о пропаже сестры. Дадим делу официальный ход, так гораздо быстрее и проще помощь организовать, чем созывать сельчан на поиски в разгар огородного сезона. Ну и, опять же, ты ж хотела, чтобы с кинологами…
После того как было написано заявление о пропаже и была вызвана из города опергруппа, Трофим Михалыч кивнул Тае:
– Теперь останется только ждать. Обещали через пару часов подъехать.
– Так что, они ее в сумерках разыскивать собираются?! – вскинулась Тая. – Или вообще завтра с утра? Это же для Эльки еще одна ночь в лесу!
– Не шуми, это делу не поможет. Приедут, как только смогут – сапоги-скороходы на обеспечение полиции никто еще не выделял. А если ты так о времени беспокоишься, то пошли для начала сходим к вам домой. Взгляну на все сам – может, найдем какую зацепку, по которой хоть понять можно будет, в какой стороне твою Эльку вообще разыскивать.
– Поехали, – буркнула Тая, поднимаясь из-за стола, где писала заявление, и забирая положенные на столешницу ключи от машины.
Несмотря на пресловутый разгар огородного сезона, возле Элькиной калитки прохаживалась уже не одна, а три соседки.
– Ну что, как успехи? – первой спросила приехавших тетя Рита.
– Кабы успехи были, мне бы не было нужды сюда приезжать, – резонно ответил Трофим Михалыч, вместе с Таей направляясь к калитке и закрывая ее перед остальными. – Без нужды во двор прошу не заходить, возможные улики не затаптывать.
Улики! Это слово, хоть и произнесенное не вполне серьезно, неприятно кольнуло Таю: разве речь идет о каком-то преступлении? Сестра всего лишь пропала, и ее просто надо найти, чтобы помочь ей вернуться домой. К тому же все, что было можно, во дворе уже наверняка затоптали куры. Однако Тая промолчала, гостеприимно распахивая перед Трофимом Михалычем дверь. Он вошел, водя по сторонам головой от самого порога. Тая шуганула с крыльца снова собравшихся кур, закрыла входную дверь, включила везде свет, чтобы лучше было видно. Трофим Михалыч не спешил делиться с Таей своими наблюдениями и ничего не трогал, пока только смотрел. Так, молча, они прошли прихожую, кухню, собственно комнату. И лишь там, оглядев уже упомянутую Таей кровать, участковый уважительно кивнул:
– Молодец, Таисия, правильно подметила про постель. Есть в тебе задатки детектива. Ты здесь ничего не трогала?
– Бутерброд только выбросила курам из микроволновки – вонял.
– Эх, зря. Хотя теперь уже поздно жалеть, назад его не вернешь. Но мало ли, пригодился бы для какой-нибудь экспертизы, по разложению более точно время Элькиного ухода установить. Сорвалась-то она действительно внезапно, даже быстрее, чем ты думаешь.
– Это с чего вы взяли?
– С ее обуви. Я-то в отличие от тебя более-менее знаю, кто у меня здесь в чем ходит, машинально подмечаю, особенно если часто встречаемся. Так вот, кроссовки Элеонорины стоят на месте, в прихожей. И босоножки ее там же. А вот тапок домашних нет. Ни в прихожей, ни в комнате. Выходит, она прямо в них куда-то стартанула?
– Вот чумовая! – охнула Тая. – Теперь понятно, из-за чего она могла ногу подвернуть! Надо же было додуматься – в лес да в домашних тапочках! – Она нервно взглянула на часы. – Ну когда она уже там приедет, эта ваша опергруппа?
– Пойдем пока с народом во дворе потолкуем. Ритка, поди, уже со всех показания собрала, у кого какие были, так что с нее и начнем.
Народу за время отсутствия участкового и Таи подтянулось к калитке еще больше. Но опрос так и закончился, не начавшись, потому что никто ничего не знал, ровным счетом без каких-либо «но». Даже местный пьяница Тереха, вечно разгуливающий по ночам в надежде, что удастся чем-нибудь поживиться с чужого двора. Эля относилась к нему с сочувствием, за что заслужила его почти собачью преданность, и он в лепешку готов был разбиться, чтобы помочь. Но даже он смог вспомнить только, что в ночь Элиного исчезновения видел, как по поселку проехала незнакомая машина. Темная, «из дорогих». Но ни номеров, ни тем более марки Тереха точно назвать не смог, да и к Элиному двору машина не подъезжала, остановилась поодаль, так что вряд ли Эля могла на ней куда-то отправиться. В общем, все, включая Таю и Трофима Михалыча, сошлись на том, что надо устраивать поиски, потому что только они могут дать какой-нибудь результат.
Вопреки Таиным опасениям, на поиски вышли в этот же день, и не под вечер, а вскоре после обеда. Собака, на которую Тая возлагала такие надежды, от дома взять след не смогла, зато число поисковиков значительно возросло благодаря сельчанам, ради такого случая все же оторвавшимся от своих огородов.