Ангелы Калибана

— Спасибо вам за поддержку, — начал он. — Сегодня благоприятный день, хотя многие из вас не знают об этом. Во времена до появления Империума мы устраивали празднества в память о cape Дарииле, одном из моих предшественников. Он умер за триста лет до моего рождения, но всегда служил мне примером для подражания. Именно cap Дариил в одиночку сразил великого Капрозийского Червя. Такое деяние само по себе заслуживает места в истории, но меня поразило то, что рыцарь совершил впоследствии. Отдав шкуру Червя лучшим своим оружейникам, он повелел им изготовить пять доспехов, облегающих бойца с головы до пят.

— Он не забрал броню себе, не отдал ее приближенным или самым достойным воинам. Нет, cap Дариил придумал нечто лучшее. Рыцарь направил вестника с доспехом к каждому из пяти своих главных недругов. Латы предназначались в дар, и к ним прилагалось незамысловатое послание. «Наши враги — лесные звери, — оглашал герольд, — а не другие люди». Сар Дариил видел в других владыках не противников, а союзников.

Лютер с улыбкой показал на Гриффейна и Астеляна:

— Невозможно скрыть, что у нас есть различия. Пролилась кровь, что часто требует ответного кровопролития, но ни воздаяния, ни отмщения не будет. Единый Орден когда-то состоял из множества орденов, но возобладал общий принцип, тот самый, что вдохновлял сара Дариила и даже Льва. Простая истина. «Мы не враги». Терранин или калибанец, изгнанник или вернувшийся герой — все мы сражаемся с одним неприятелем и под одним знаменем. Все мы — рыцари Ордена!

Его заявление встретили поистине оглушительными кличами. Гроссмейстер подождал несколько секунд, давая бойцам выразить восхищение. Вскинув руку, он провел ею слева направо, как будто охватывая небосвод:

— Там, вне Калибана, за пределами его звездной системы, бушует война. Ее исход решит судьбу тысяч миллиардов людей. — Опустив руку, Лютер сжал ее в кулак возле груди. — Но не нашу! Калибан сам определит свой удел. Орден и Калибан едины и неделимы, как было на протяжении тысячи лет. Но, почитая прошлое, мы должны смотреть вперед, в безопасное и успешное будущее.

— Ключ к нему — вы, мои рыцари, воины Ордена, защитники Калибана. Вам доверено обеспечить нашу свободу, само наше выживание. Когда-то целое поколение калибанцев отправилось покорять Галактику для Императора; сейчас новое поколение начинает гораздо более справедливый крестовый поход.

Захариил чувствовал поток эмоций, исходящих от толпы. Псайкер и его аколиты не воздействовали на зрителей — калибанцы испытывали прилив искреннего глубокого доверия к Лютеру, вызванный его речами и личным обаянием. Гроссмейстер не зря вложил столько труда в воспитание новых рыцарей, лично разработал курс их обучения и точные тексты клятв. Сейчас большинство рекрутов представляли себя витязями древности, служителями Ордена, которые готовятся выехать на битву с Великими Зверями. Больше десяти лет их личности лепили, словно глину, и теперь они приняли нужную форму.

Лютер продолжал свое идеальное выступление. Подойдя к переднему краю помоста, он вытянул руку, дрожавшую от сдерживаемых чувств:

— Мы были армией, ждущей битвы. Изгнанниками, запертыми и забытыми у себя на родине. Нас, беспомощных, безрассудных и бессловесных, вели на бойню, как оглушенных гроксов. Все это в прошлом! Вселенная соизволила дать нам в руки орудия избавления. Боевые корабли! Транспортники! Флот на орбите — только начало. В нем слишком мало звездолетов. Но их наличие дает нам шанс! Они — ключ к темнице, где нас держали взаперти. Мы обретем свободу и, какая бы судьба ни ждала нас, больше не станем узниками.

Нашим уделом было служение далеким хозяевам и безразличным владыкам. Отныне мы проливаем пот и кровь только ради себя. Мы будем вести кампании только во имя Калибана. Император нам не господин, и Хорусу не поработить нас!

С таким посланием мы отправимся в путь. Станем вестниками надежды для каждого, кто готов слушать. Жители других миров поймут нас, примут руку дружбы. В союзе с ними мы станем еще сильнее.

Если же они окажутся слишком глупыми или самолюбивыми, чтобы прислушаться к нам… Рука дружбы превратится в кулак, сжимающий меч. Мы можем достигнуть многих планет и будем продвигаться все дальше — как освободители, а не завоеватели и тираны.

Собравшиеся вновь одобрительно взревели. Захариил представил себе, как те же самые хвалебные крики раздаются на палубах космолетов. Не призывая к тишине, Лютер склонил голову и отступил в центр помоста. На этот раз он ждал, пока воины умолкнут сами.

— Однажды сюда придут враги, — прозвучал в вокс-динамиках шепот гроссмейстера. — Легионы Хоруса или Императора. Возможно, сам Лев вернется, чтобы потребовать назад брошенный им трон.

Лютер помолчал, чтобы зрители лучше осознали услышанное. Соединив ладони, он приложил пальцы к губам.

— Пусть приходят. Пусть обрушат на нас весь свой гнев, возмущение и ярость. — Голос рыцаря набрал силу. — Пусть выплеснут свою злобу, рожденную из низменных желаний. Мы не сдадимся! Мы не отступим!

Новая пауза, новый взрыв оваций. Гроссмейстер виртуозно играл на чувствах своих воинов как на прекрасно настроенном инструменте. Быстро приближался момент истины. Миг, о котором мечтал Калибан. Новые перспективы распаляли воображение Захариила, волнение сжигало его изнутри.

— Мы восстановили Орден и с ним — честь Калибана. Но Орден в первую очередь определяют его традиции, а в последнее время их некому было хранить. Пора заполнить эту пустоту: сдержать агрессивность назиданием, наделить силу мудростью, поставить слово перед делом. Воздайте же громкие похвалы новому лорду Сайферу!

Захариил опустил железную маску под капюшоном, скрыв улыбающееся лицо, и в грохоте аплодисментов взобрался на помост.

Глава 34:

Прозрение

Поднимаясь в иерархии Ордена к чину гроссмейстера, Лев затвердил, что командовать следует «без колебаний». Лютер внушил ему, что в любом положении необходимо показывать силу, непоколебимую решимость и целеустремленность. Даже пред лицом тяжелейшей неудачи лидер должен оставаться внешне незыблемым.

Возможно, он слишком хорошо выучил этот урок? Не превратился ли он из строгого правителя в упрямого тирана? Изгоняя Лютера и остальных, Эль’Джонсон поступал, как положено вождю, — он реагировал на известные события и подавал приемному отцу сигнал, который тот неправильно понял. Хотел ли Лев наказать Лютера? Пожалуй, да, но слова о доверии рыцарю, о том, что будущее легиона теперь в его руках, были искренними.

«Я напрасно не вернулся, — подумал примарх. — Мне нужно было отправиться с ними после Зарамунда».

Если бы даже Эль’Джонсон решился поделиться с кем-нибудь подобными мыслями, то не нашел бы слушателей. Офицеры еще не присоединились к нему в зале Тухулхи. Мясная марионетка с обмякшим лицом стояла рядом, безвольно свесив руки. Хранитель вообще не появлялся здесь, и Лев спрашивал себя, не предостережение ли это.

Впрочем, у Тухулхи снова появился шанс доказать свою полезность. Возможно, способность перемещаться по Галактике через эфирные бури решит исход еще многих битв.

Первым появился Стений в сопровождении госпожи Фианы. Навигатор смотрела в пол, не желая поднимать взгляд на Тухулху. Она выглядела такой же худой, даже истощенной, как мальчик-сервитор. На коже Тералины были чуть заметны странные витые шрамы от варп-атаки нефиллы. Коротко стриженные седые волосы перехватывала простая серебряная лента, скрывающая третий глаз.

Все трое обменялись положенными приветствиями, и вновь наступило молчание. Прервалось оно с появлением избранных лейтенантов Крыла Ужаса и Крыла Смерти. Редлосс не расставался с топором, в перевязи на спине Ольгина висел его двуручник. На поясе легионера примарх увидел и мгновенно узнал другой огромный клинок — Львиный Меч.

— По-моему, я велел тебе избавиться от него, — произнес Эль’Джонсон, указав на оружие.

— Простите, мой повелитель, но вы распорядились «позаботиться об этом», и я решил, что приказ следует истолковать буквально. — Ольгин немного потерянно взглянул на Льва. На лице брата-командующего была написана неуверенность. — Я подумал, что, возможно, клинок удастся перековать.