Ангелы Калибана

— Все перевозки остановлены, господин, — начал тетрарх. — Все, включая доставку имущества и личного состава легиона. Темные Ангелы досматривают каждый челнок, грузовое судно, лихтер или баржу, что прибывают в столицу или отправляются из нее. Это создает хаос.

— И как мы помогаем им с проверками?

— Господин?

Примарх подался вперед, громадный стол недовольно заскрипел под его локтями. Сдвинув в сторону кипу бумаг, придавленных позолоченным черепом орка, Робаут похлопал ладонью по отполированному камню.

— Какое содействие или обеспечение ты предложил нашим кузенам из Первого? Установил ли ты приоритет для военных отправлений в доках? Собрал ли начальников гильдий, чтобы предупредить их о задержках? Приказал ли подвозчикам уменьшить объемы отгрузок до уровня снизившейся пропускной способности?

Долор открыл рот, ничего не ответил и снова закрыл его.

— Ты должен помнить, что я обещал Льву и его сыновьям полное сотрудничество. Они наделены полномочиями по надзору и обеспечению безопасности всего входящего и исходящего трафика в столице. «Сотрудничество» подразумевает снабжение их всем необходимым, а не просто отсутствие помех.

— Есть нечто более зловещее, господин, — заявил Валент, возможно, почувствовав, что уронил свое достоинство предыдущей жалобой.

— Зловещее?

— Отделения Первого разместились на орбитальных защитных платформах.

— Как я и ожидал.

— Каждая третья станция прямо сейчас меняет позицию. Они поворачивают орудия к поверхности.

— Ясно. — Жиллиман откинулся в кресле. С точки зрения Льва, такие действия имели смысл. — Уверен, что они перенацеливают не только оружейные системы, но и блоки наведения. Защитные платформы в определенных ситуациях могут применяться как особо мощные устройства слежения. Иное практическое использование, согласно новому теоретическому замыслу.

— Какому теоретическому замыслу, господин? Стрелять по нашим людям?

— На Макрагге находится беглый примарх. — Робаут знал, что его самые лучшие и талантливые офицеры — не глупцы, но ему начинала надоедать их клановая нетерпимость к передаче Эль’Джонсону обязанностей по охране планеты. — Как мы ни относились бы к методам Льва, помни, что Кёрз остается в нашем мире. Очевидно, это угрожает новому императору, но не забывай также, что Конрад — массовый убийца. Наши воины и жители Макрагга в опасности, пока он на свободе.

Примарх встал, со скрипом отодвинув кресло по голому полу.

— Мы обязаны защищать народ Империума. Сосредоточься на этой высшей цели. В другой ситуации твоя гордость и верность легиону были бы достойны восхищения, но сейчас, Валент, они мешают тебе мыслить здраво. На данный момент ты подчиняешься Льву во всех военных делах. Передай это остальным моим сыновьям.

— Как прикажете, господин, — поклонился Долор. Он помедлил, по-прежнему не желая уходить.

— Что еще? — спросил Жиллиман, набираясь терпения в ожидании очередной жалобы.

— Госпожа Ойтен передает вам привет.

Робаут не говорил с Тарашей после того, как Эль’Джонсон обнародовал указ о военном положении и ввел Макрагг в сферу своих полномочий.

— И все? Никаких посланий?

— Нет, господин, она сказала мне только это. Просила только сообщить, что думает о вас.

— Спасибо, Валент. Что-нибудь еще?

— Нет, господин. Магистр Прейтон ждет снаружи.

— Сейчас приму его. Пригласи Тита, когда будешь уходить, Валент.

Долор вышел за дверь, и Жиллиман повернулся к высокому арочному окну позади стола. Далеко внизу раскинулись поместья домуса, протянувшиеся до Ликумского залива и, в другую сторону, мимо замка Механикум — до самой Марсовой площади и посадочных полей, главных объектов в южной части Макрагг Цивитас.

Робаут поразмыслил о том, как символично, что из кабинета лорда-хранителя не виден громадный восьмиугольник крепости Октагон. Послушал, как Тит Прейтон ступает по натертому паркету из сердцевины иллирийского пепельного дерева.

Библиарий приближался быстро, но более мелкими шагами, чем обычно. Признак волнения. Жиллиман уловил слегка убыстрившийся пульс воина даже через завывания фибросвязок доспеха. В грохоте сабатонов он разобрал, как хрустит сжатый в кулаке лист прозпергамента и хлопают о налядвенник жесткие ножны, обтянутые кожей.

Остановившись у стола, Прейтон почти неслышно откашлялся.

— Какие жалобы на Темных Ангелов принес ты, центурион? — не оборачиваясь, спросил Робаут.

Псайкер смешался, застигнутый врасплох таким приемом.

— Ты уже не первый, — успокоил его лорд-хранитель, — так что говори прямо.

— Я получил сообщение, что Лев спустил своих библиариев на Каструм, господин.

— «Спустил»? Это очень эмоциональное выражение, Тит. — Жиллиман повернулся к подчиненному и протянул руку за пергаментом.

Поморщившись, Прейтон отдал ему листок.

— Они начали мыслесканирование всего персонала, — объяснил Тит, пока Робаут читал то же самое в документе. — Их командир, небритый громила по имени Мирдин, требует, чтобы мы передали ему ключи от Красной базилики.

— Башни астропатов? Он назвал причину?

— Все каналы связи, обычной или псионической, подлежат контролю библиариев Первого легиона. Как будто нам нужна Красная базилика!

— Значит, вас больше оскорбляет не утрата привилегий, а намек на ограниченность ваших способностей?

— Нет, господин, — быстро опомнился Прейтон. — Мы с братьями по библиариуму можем взять на себя обязанности астропатов в случае каких-то неурядиц или атаки на башню. Мы — запасной вариант.

— Но ты же говорил, что для пси-передач вам не нужна Красная базилика, — тихо напомнил Жиллиман.

— Что, если нам потребуется отправить послание за пределы системы, в другую часть Пятисот Миров? Фарос действует… с перебоями. Недостаточно надежно для важных сообщений. Мой господин, после предательства Лоргара вы настояли, чтобы мы отслеживали все сигналы Астра Телепатика. Если мы и нарушаем Никейский эдикт, то лишь затем, чтобы укрепить астропатов против коварства изменников.

— Библиарий Первого в чем-то неполноценны, центурион? Мирдин и его братство по какой-то причине не могут страховать псионическую связь?

Молчание Прейтона уже отдавало упрямством, но, почувствовав, что у его господина портится настроение, он поспешил ответить:

— Нет, лорд-хранитель. Мирдин продемонстрировал мне самые хвалебные рекомендации и заявил, что ручается за свой библиариум. — В псайкере заговорило благородство, он повесил голову от стыда. — Приношу глубочайшие извинения, мой господин, — я поддался эмоциям, и это помешало мне трезво оценить положение. Лишь простак считает себя мудрецом, мудрец же признает себя простаком.

— Мне гораздо легче указать верную дорогу двадцати, чем быть одним из двадцати и следовать собственным урокам, — отозвался Робаут. — Вижу, ты продолжаешь читать Шекспира. Рад, что он показался тебе интересным.

— В некотором роде, господин, хотя он снисходителен к людским слабостям. — Тит поклонился. — Как вы снисходительны ко мне, лорд-хранитель. Я передам братьям, что они обязаны подчиниться всем распоряжениям магистра Мирдина, и сам поступлю так же.

Когда Прейтон ушел, Жиллиман с удовольствием отметил, что никто больше не ждет за дверью, и разгладил на граните мятый лист пергамента. Реляция библиариума отправилась в довольно высокую стопку на ближайшем углу стола, возле которой лежал инфопланшет с еще пятьюдесятью восемью донесениями. Все эти доклады содержали официальные или неявные претензии к Темным Ангелам, скопившиеся за двадцать часов после того, как Лев объявил военное положение.

Робаут надеялся, что они быстро разберутся с вопросами безопасности и поймают Кёрза, потому что Первый явно не находил себе новых союзников и не заводил друзей.

— Хоть это и сумасшествие, — вернувшись к работе, пробормотал он одну из любимых строчек Шекспира, — в нем есть последовательность.

От посадочных полей, выходящих на Цивитас, змеились черные колонны легиона. Некоторые состояли из бронемашин — от скромных вездесущих «Носорогов» до «Мастодонтов» с широкими боками и сверхтяжелых одногусеничных «Герс», платформ для генераторов щита, которыми обладали только Темные Ангелы. В других четко маршировали под знаменами и стягами сотни пеших легионеров, сверкая отполированными доспехами. Казалось, они собрались для строевых учений, а не оккупации столицы нового Империума. Перехватчики «Удар меча» рассекали воздух, словно кинжалы, брошенные богами; их силуэты, похожие на лезвия ножей, темнели на фоне облаков. Даже небеса принадлежали сынам Льва.