Ангелы Калибана

Кроме того, в момент соединения Белат взглянул на калибанца, и, когда их взгляды пересеклись, псайкер ощутил импульс всепоглощающего чувства вины.

Весьма конкретная эмоция, направленная на самого Захариила. Что бы ни поглощало мысли магистра капитула, оно не имело отношения к Лютеру, Астеляну или Темным Ангелам в целом. Мистик задумался, в чем вообще могли винить себя космодесантники. Ответ пришел быстро, но библиарий не хотел принимать его.

— Скажите мне вот что, магистр Белат, — произнес Захариил, изображая беззаботность, — нет ли у вас новостей о моем кузене Немииле?

Выражение лица Белата подтвердило подозрения быстрее любых слов.

— Немиил мертв, брат. — И снова краткая вспышка вины.

Удел легионеров состоял в том, чтобы сражаться и, скорее всего, погибнуть на службе Императору. Захариил и Немиил уже давно осознали это, как и все бойцы Легионес Астартес. Почему Белат придавал случившемуся такое значение — возможно, он нес ответственность за смерть воина?

— Ясно. — Сердца псайкера забились чаще, но он заставил себя успокоиться. — Крайне печальное известие. Как погиб мой кузен?

Магистр капитула ответил с заминкой, которая оказалась для Захариила важнее, чем последующие фразы. Почему Белат задумался над таким простым вопросом?

— Мы были на борту, когда флагман Льва попал в брешь между нашим миром и варпом. Нас атаковали сущности, сотканные из самого эфира.

Библиарий уловил еще один мимолетный образ, просочившийся сквозь ментальные заслоны космодесантника. Кошмарные твари из огня и крови, гончие с чешуйчатой кожей, чудовищное птицеподобное создание с двумя головами… И вновь струя крови, густые капли, повисшие в воздухе, будто миниатюрные праздничные украшения.

— Это не ответ, — возразил псайкер. — Как погиб мой кузен?

— Я не вправе го…

Белат не успел закончить — Захариил бросился на него через пассажирский отсек танка. Магистр мистиков схватил легионера за виски и призвал мощь Калибана. Внутри «Лэндрейдера» взорвались пучками искр осветительные приборы и электрические контуры. Казалось, что волна энергии взмыла из земли и хлынула в транспорт. Вокруг керамитового корпуса затрещали разряды псионической мощи, двигатели заглохли, гусеницы неподвижно застыли, и бронемашина, по инерции проехав вперед, замерла.

Магистр капитула хватал библиария за руки и что-то кричал, но тот не слушал. Взгляд его золотистых глаз пронзил Белата клинками пси-энергии, видимыми только псайкеру. Он проник в мысли другого Темного Ангела.

— Что случилось с Немиилом?! — взревел Захариил.

Хотя Белат пытался противостоять его натиску, через пару секунд воля легионера разлетелась на куски, словно крепостная стена от попадания из осадного орудия «Поборника». Линии обороны воина рухнули, его разум открылся, словно разбитые ворота, за которыми лежала дорога к ответу на вопрос библиария.

Захариил вонзил клинки своих мыслей в цель.

Он стоял на периферии стратегиума, прослушивая каналы связи. На «Непобедимом разуме» творилась полная неразбериха — после атаки Повелителей Ночи корабль сошел с курса и оказался в варпе без щитов. Все системы флагмана передавали доклады о существах, возникающих на десятках палуб. С внешних датчиков поступало необъяснимое хихиканье и гоготанье, перемежавшееся низкими рыками и чудовищными воплями, что доносились откуда-то издали. Корпус дрожал от приливов энергии открытого варпа.

Лев находился в центре главного зала. Перед ним, почтительно склонив голову, стоял на коленях Темный Ангел в белом табарде поверх черного доспеха. Над легионером возвышался брат-искупитель Немиил, окруженный личной гвардией, с пистолетом и крозиусом в руках. Коленопреклоненный воин держал шлем под мышкой, его лицо наполовину скрывали длинные черные локоны. Это был брат Асмодей, прежде служивший в библиариуме.

Наблюдатель отвлекся, услышав грохот открывающихся дверей. Вошел Корсвейн в сопровождении навигаторов. Прошептав что-то, сенешаль жестом показал, чтобы они держались в стороне.

Лев посмотрел на Корсвейна.

— Ты нечаянно явился как раз вовремя, младший брат, — сказал примарх. — Я столкнулся с дилеммой.

— Мой повелитель, я не знаю, что тут происходит, но, думаю, с этим можно повременить. Мы нуждаемся в ваших приказах. Корабль упорно атакуют существа, почти неуязвимые для нашего оружия.

— Клятвопреступника следует покарать немедленно, — сказал Немиил.

— Клятвопреступника? — переспросил Корсвейн, глядя на Асмодея. — Я не понимаю.

— Мой младший брат нарушил эдикт, — ровным тоном ответил Эль’Джонсон. — Когда началась атака, он нарушил Никейский эдикт и высвободил силы своего разума.

— Он совершил колдовство! — прорычал Немиил. — Ту же самую мерзость творили Повелители Ночи, которые сейчас угрожают нашему судну!

— Это надо обдумать, брат-искупитель, — сказал Лев. — Я еще не огласил свой приговор.

— Никейский эдикт неоспорим, мой повелитель, — возразил Немиил. — Воины-библиарии должны были отказаться от использования дара. Асмодей нарушил принесенную клятву.

— Это сработало? — поинтересовался Корсвейн.

— Что? — удивился Немиил, повернув череполикий шлем к сенешалю.

— Асмодей, твои способности помогли уничтожить врага?

Бывший библиарий ничего не ответил, но посмотрел на примарха и кивнул.

— Интересно, — произнес примарх, остановив взгляд зеленых глаз на Корсвейне.

— Я видел, сам, лично, что там было. Они… — Сенешаль нерешительно замолчал. Потом он вздохнул и продолжил: — Мы столкнулись с нефиллами, мой повелитель, или с чем-то на них похожим. Они не полностью материальны, и наше оружие почти не повреждает их неестественную плоть.

— Это создания варпа, прославленный примарх. — Леди Фиана подошла ближе, и Темные Ангелы обернулись. — Они созданы из вещества самого варпа, к тому же брешь позволила им явиться в наш мир. Их нельзя уничтожить, можно только отправить обратно. Но взгляд нашего третьего глаза причиняет им вред.

— Это правда? — спросил Лев и, наклонившись, положил руку на плечо Асмодея. — Ты сумел ранить атакующих своими силами?

— Из варпа они приходят, и силою в варп их можно изгнать вновь, — ответил библиарий.

Лев наклонился и поднял легионера на ноги, тот встал, на миг встретился взглядом с примархом и тут же отвернулся.

— Брат-искупитель прав, мой повелитель. Я поклялся, и я нарушил клятву.

— Тяжкое преступление, и за него, без сомнений, тебя будут судить… Как только мы решим нынешнюю проблему, — произнес Эль’Джонсон. Он посмотрел на Немиила. — На борту есть еще два библиарий — Хасваил и Альберт. Доставьте их сюда.

— Это ошибка, мой повелитель, — качая головой, произнес Немиил. — Мерзости, что атакуют нас, эти самые нефиллы, есть творения чародейства. К тому же я поклялся блюсти Никейский эдикт. Если допустить ответное колдовство, оно с новой силой против нас же и обернется. Подумайте еще раз, господин!

— Я отдал приказ, брат-искупитель, — сказал Лев, выпрямляясь во весь рост.

— Который я не могу исполнить, — твердо возразил Немиил, хотя руки капеллана, воспротивившегося воле примарха, тряслись от напряжения.

— Моя власть абсолютна, — напомнил Эль’Джонсон, сжимая кулаки. Его губы раздвинулись, обнажив блестящие зубы.

Как только Лев отдал приказ своим именем, наблюдателя пробрало холодом. Ему показалось, что он заметил пробуждение чего-то жуткого, но брат-искупитель не замечал или не желал замечать тревожных признаков. Наблюдатель хотел закричать, призвать капеллана к смирению, но он боялся вмешиваться в разворачивающуюся драму.

— Никейский эдикт издан Императором, повелитель, — произнес Немиил. — Нет власти выше.

— Хватит! — В рыке Льва утонули все прочие звуки.

Наблюдатель не совсем понял, что случилось дальше.

Эль’Джонсон шевельнулся, и через долю секунды расколотый череполикий шлем уже летел, вращаясь, в свете тусклых люменов стратегиума, оставляя в воздухе кровавую дугу. Обезглавленный труп Немиила с лязгом брони рухнул на пол. Лев вскинул и показал руку в окровавленной и утыканной осколками керамита латной пе…