Ангелы Калибана

— И я не потребую от тебя большего, но дам тебе все, что потребуется для похода во тьму невежества, откуда ты принесешь свет знаний для каждого из нас. — Открыв ящик стола, Лютер вынул железное кольцо, на котором висело три больших ключа. Воин легко поднял его одной рукой, металл тихо звякнул о металл. — Во времена до нашего рождения, еще до того, как наши прапрадеды увидели зелень лесов, рыцарям Ордена поручались поиски людей с такими же способностями, что и у тебя. Как и сейчас, угроза чернокнижия, появления ведьм и колдунов тревожила гроссмейстеров. Среди них были мистики, наделенные псионической силой. Эти ключи принадлежали их магистру. Теперь они твои — я никогда не пользовался ими, как и никто другой на протяжении более чем сотни лет. Не знаю, какие двери они открывают и что лежит за порогами, но уже вижу, что ты почувствовал что-то в трех ключах.

Захариил кивнул и протянул руку, взглядом спрашивая у Лютера разрешения взять кольцо. Гроссмейстер кивнул в ответ и отдал ему ключи. Веки псайкера вздрогнули, в зрачках на миг вспыхнули золотые искорки.

— Я знаю, где их дом, — с улыбкой произнес Захариил.

Внешние проявления его дара исчезли так же быстро, как появились. Псионик сжал ключи в кулаке.

— Братья, поприветствуйте в рядах нашего совета нового магистра мистиков, — произнес Лютер, кланяясь ему. — Уверен, что он и его ученики достойно послужат Ордену.

Астелян и лорд Сайфер, не слишком обрадованные таким поворотом событий, присоединились к поздравлениям.

— Не смею более отвлекать вас от дел, — заключил гроссмейстер, отпуская космодесантников.

Все трое отсалютовали ему и молча удалились — несомненно, обсуждать новости с доверенными лицами и приспешниками.

Стоило им уйти, как Лютер подошел к закрытой двери и задвинул поперек нее массивный засов. Потом он вытянул из-под рясы цепочку, на которой висел еще один ключ. Отперев боковую дверь комнаты, гроссмейстер вошел в библиотеку и ощутил приветственную дрожь томов. Закрывшись изнутри, он встал за пюпитр.

На подставке лежала открытая книга, заложенная тонким кинжалом. Левую страницу покрывали аккуратные округлые буквы, что складывались в текст на древнем языке Калибана. На правой стороне была изображена диаграмма из пересекающихся кругов, границы которых обвивала последовательность замысловатых рун, идущая к центру. Схема напоминала Лютеру о спирали, служившей для обучения рукопашному бою новобранцев, и об организации Ордена с накладывающимися друг на друга зонами ответственности и запутанной иерархией. Этой структуры придерживались с первых дней основания Альдурука.

Чертеж окружало более живописное изображение — змей, проглатывающий свой хвост.

Лютер прочел надпись под диаграммой:

«О природе Порядка и Хаоса, или Уроборос».

Глава 11:

Проклятое видение

В Птолемеевой библиотеке было темно даже для сверхчеловеческих глаз Льва. Жестом пригласив его войти, Жиллиман отступил в сторону и тихо закрыл за ними обитые кожей двери. Зал оказался небольшим, по меркам Каструма, — примерно двадцать на десять метров, три в высоту. Из сумрака выступали книжные полки и столы для чтения. Единственным источником света было присыпанное пеплом окно в потолке, через которое просачивались тусклые лучи зимнего солнца.

Взглянув между стеллажей, Эль’Джонсон заметил в дальнем конце библиотеки фигуру, ссутулившуюся в большом кресле. В застекленном шкафчике напротив отражались профиль благородного лица и бледное пятно, намек на белые крылья, лежащие на спинке сиденья.

— Затемненная библиотека, — произнес Лев, обходя препятствия. Его глаза уже достаточно приспособились к сумраку. На полу лежал ковер, но сильно истершийся, из примыкающих к залу садов доносился запах сырой земли. — Это что, наглядная метафора? С каких пор владыка Сангвиний обитает в тенях?

Император-регент наклонился вперед, подставив лицо блеклой полоске света, и поднял книгу, которую держал на коленях.

— Я читал, — сказал новый повелитель человечества. — У меня до сих пор звенит в ушах, резь в глазах не проходит. Я еще не оправился от последствий взрыва в тронной зале. Здесь мне порой становится лучше.

Закрыв книгу, Ангел отложил ее в сторону.

— Не все делается ради театральных эффектов, брат.

— Но в остальном ты цел? — Лев подошел ближе, внимательно оглядывая видимые части его тела в поисках ранений.

— Если не считать глаз, физически я невредим, — успокоил его император. — Но Кёрз хотел ранить меня изнутри.

— Изнутри? — Жиллиман встал рядом с Эль’Джонсоном. — О чем ты, брат? Что он сотворил?

— Как я уже сказал тебе, мы долго беседовали. Он не слушал. — Помрачнев, Сангвиний на мгновение отвернулся. — Мне нужно было поговорить с вами обоими одновременно.

— Теперь я здесь, — отозвался Лев. — Чего хотел Кёрз?

— Не допрашивай нашего брата! — рявкнул Робаут, вставая между двумя примархами. — Ты забываешься.

Эль’Джонсон, пораженный внезапной резкостью Жил-лимана, покорно вскинул руки и отступил. Посмотрев мимо Робаута на Сангвиния, он заметил, что император каким-то образом изменился. Возможно, поник. Ангел сам иносказательно признал, что Ночной Призрак нанес ему какой-то неявный удар.

— Я никого не допрашивал, брат.

Сангвиний кивнул, принимая не совсем очевидное извинение Льва.

— Конрад хотел видеть только меня. Вас он, конечно, желает убить, — император мимолетно усмехнулся, — но это понятно. Похоже, Кёрз решил, что я смогу понять его лучше, чем другие братья.

— Почему? — тихо спросил Жиллиман. — Чем он вообще собирался заинтересовать тебя?

— Мы оба владеем определенным даром, — ответил Сангвиний. — Пророческим, если угодно. Конрад говорил о своих видениях, о случаях предзнания. Я тоже иногда замечаю фрагменты будущего, но Кёрз верит в худшие его варианты.

Показалось, что Кровавый Ангел собирается сменить тему, но затем он вздохнул и посмотрел прямо на Эль’Джонсона.

— Я верю в нечто иное. В предупреждения, а не предначертания.

— Но что там с Конрадом, о чем он рассказал тебе? — напомнил Лев. — Может, нечаянно намекнул, где он скрывается, куда нам идти с облавой?

— Да, но об этом я упомяну позже. Он явился побеседовать о случайностях и судьбе. Узнать, считаю ли я что-то из них определяющим для наших жизней.

— В каком смысле? — Робаут хмурился, но невозможно было понять, из-за чего — истории Сангвиния или упоминаний о Кёрзе. — Зачем изобретать столь хитроумный план ради такого бессмысленного разговора?

— Он просто безумец, брат! — злобно произнес Эль’Джонсон. — Хватит приписывать ему логичные мотивы, Конрад отказался от них. Кёрз, пожалуй, сам не сможет объяснить свои поступки — по крайней мере понятным для нас образом.

— Нет, он почти всю беседу вел себя вполне разумно, — возразил Ангел, явно недовольный тем, что его перебили. — Конрад пытается понять себя, узнать, чего добивался наш отец, избавить себя от чувства вины, возложив часть ее на Императора.

Другие примархи недоуменно молчали, поэтому регент продолжил:

— Кёрз упрекает отца в том, что Он создал его таким, как будто нуждался в массовом убийце, чудовище, враждебном обществу.

— Разумеется нет, — фыркнул Жиллиман. — Как это убого: винить Императора в собственных недостатках.

Лев ничего не ответил. Конечно, Кёрз утратил рассудок, стал тенью себя прежнего, но поднятая им тема была непростой. Что сформировало личность Эль’Джонсона — Император, леса Калибана или же Лютер и Орден? Истина в том, что судьбу воина, именуемого Львом, определили многие события. Но как быть с Ангроном, превратившимся после лоботомии в неудержимого берсеркера, или даже Лоргаром, которого покарали за слишком рьяную веру в Императора?

Впрочем, это уже не имело значения. Все они сделали выбор, определили сторону. Многие братья Эль’Джонсона решили пойти против Отца, а значит, разорвали все родственные узы и больше не заслуживали сострадания. Мания преследования Конрада была лишь проявлением его чувства вины.