Ангелы Калибана

Легионеры остановились возле одной из камер. Астеляна посетила какая-то мысль, и он пристально взглянул на спутника.

— Мы легко и часто меняли имена, друг мой. Темные Ангелы, Первый, Шесть Воинств Ангелов Смерти… Разные названия, одинаковая суть. Лучшие воины Императора. Его авангард. Первый клинок, что выхватывают из ножен. — Он положил руку на предплечье Галедана. — Попробуй на миг вообразить Галактику, какой ее видел я. Забудь о примархах. Мы даже не знали об их существовании. Возможно, Император считал, что они потеряны навсегда. И нас еще не окрестили Первым легионом.

— Вот это мне непонятно, — признался магистр капитула. — Вы же, без сомнений, всегда были Первым?

— Зачем называть кого-то первым, если нет второго? Поначалу мы даже не были легионом. Шесть Воинств, каждое с уникальной структурой и задачами, но связанные единым происхождением и целью. Вероятно, Император планировал сформировать легионы постепенно или просто учился организовывать армию по мере развития Крестового похода. Кстати, мы тогда и легионерами не именовались. Он даже космодесантниками нас не сразу назвал. Когда Он обращался к нам или говорил о нас с последними Своими врагами, то упоминал только Ангелов Смерти.

Галедан медленно покачал головой, но в знак удивления, а не возражения.

— Первый магистр, в Галактике осталось немного тех, кто видел то же, что и ты. Начальные шаги с Терры в пустоту. Усмирение лунной колонии, договор с Марсом, зачистка Солнечной системы. Это же фундамент самого Крестового похода!

— Я помню еще многое, — кивнул Астелян. — Как думаешь, кто первым взял Зарамунд? Кто странствовал по варпу в неведомое, когда путь домой указывал только свет Астрономикона? Тебе, наверное, казалось, что Хоруса отыскали Лунные Волки?

— Его нашел ты? — Галедан изумленно раскрыл рот.

Нет, — коротко усмехнулся Мерир. — Я говорил в общем смысле, не о моих личных достижениях. В молодости я сражался на Терре. Пока наши товарищи улетали к звездам, мы следили, чтобы им было куда возвращаться.

— За годы, что я прослужил рядом с тобой, мне никогда не приходили в голову подобные вопросы. Мы все были просто Темными Ангелами. Я не думал о том, что творилось до моего превращения в легионера, считал, что та эпоха не отличалась от нынешней. Какие же кампании ты вел на Терре?

— Не отвечу. — Астелян посуровел лицом. — Сейчас не время для такого разговора. Просто помни: Лев, Орден, любые дальнейшие события не имеют значения. Мы остаемся императорскими Ангелами Смерти.

Поднеся руку к кнопочной панели у двери, он взглянул на Галедана:

— Ничего не говори в камере.

— Разумеется, первый магистр. Буду нем как рыба.

Его быстрый кивок показался собеседнику самую чуточку неискренним, но Мерир убедил себя, что это игра воображения. Любые изменения в иерархии легиона приводили к проблемам с дисциплиной. На Калибане понятие верности стало настолько размытым, а схемы подчинения — такими запутанными, что Астелян видел потенциальную угрозу в каждом воине. Его паранойя была не только следствием частых перемен, но и жизненной необходимостью.

Набрав код, первый магистр потянул дверь на себя. Внутри на металлической койке сидел седовласый космодесантник в короткой блузе без пуговиц и мешковатых штанах, сшитых из одинаковой бледно-желтой ткани. Неторопливо обернувшись, он увидел посетителей и презрительно усмехнулся, сжимая кулаки.

— Магистр капитула Тукон, — произнес Мерир, входя. — Знаком с магистром капитула Галеданом?

Тукон молча продолжал буравить Астеляна взглядом. В тишине камеры неожиданно громко захлопнулась дверь. Мерир уселся на топчан напротив заключенного.

— Прибыли корабли, — сказал он Тукону. — Поскольку ты — старший офицер в этом… комплексе, я решил известить тебя.

Арестант и глазом не повел. Он скрестил руки на груди, открыв татуировки в вырезе блузы. Две змеи, извивающиеся по вздутым грудным мышцам воина, исчезали под тканью на его плечах и вновь появлялись у шеи.

— Мы оба были ангелами Воинства Огня, — проговорил Астелян, искренне раздосадованный наивностью Тукона. — Зачем ты связался с этими идиотами?

Заключенный не ответил. Костяшки его кулаков белели с каждой секундой, жилы в предплечьях вздулись, словно канаты. В глазах воина пылала жажда убийства, сдерживаемая волей более крепкой, чем пластбетон.

Посмотрев на Галедана, Мерир увидел, что его спутник стоит, подобравшись, как сторожевой пес в ожидании команды, и не сводит глаз с арестанта. Первый магистр довольно хорошо знал Тукона и не ожидал нападения, но все равно пришел не один — просто на всякий случай.

— Нам пока неизвестно, кто ведет корабли и как поступит Лютер, когда они выйдут на орбиту. Но я не позволю ему использовать тебя как заложника. Даю слово.

Едва заметно изменившийся взгляд пленника лучше любой ругани объяснил Астеляну, что тот думает о его обещаниях. Разумеется, первый магистр при необходимости сам бы использовал арестантов как заложников, но сейчас он хотел подстраховаться со всех сторон. Откинувшись на лавке, Тукон коснулся затылком стены, прикрыл глаза и медленно, размеренно задышал.

— Однажды ты вернешься в строй, магистр капитула. — Мерир поднялся, не зная, слушает ли его заключенный и подозревая, что нет. — Твой арест был необходимым злом. Я поступал так и раньше. Мы оба хорошо знаем, что порой приходится делать во имя победы. И ты не вправе судить меня, эта роль отведена только Императору.

Жестом приказав Галедану открыть дверь, Астелян последовал за ним наружу. На пороге он остановился, услышав звук какого-то движения. Резко повернувшись, Мерир вскинул руки в защитной стойке, но увидел, что узник просто закинул ногу на лавку.

— Я буду ждать, — сказал тот, не открывая глаз. — Запомни это, Астелян. Я буду ждать.

Первый магистр вышел из камеры, решив оставить последнее слово за арестантом. Это никак не влияло на стратегические замыслы Мерира. Не важно, окажется Тукон полезным или нет. Все угрозы воина ничего не стоили, пока он оставался запертым в подземельях Альдурука.

Астелян повел своего помощника к другой камере, всего в паре коридоров от первой. По дороге оба молчали.

Мерир уже собирался ввести код доступа, но Галедан неожиданно взял его за локоть.

— Почему ты не оставишь его в покое? — спросил магистр капитула. — Тебе нравится измываться над ним?

— Нет, конечно! — рявкнул Астелян, сбрасывая его руку. Он сердито уставился на спутника. — Я что, давал тебе повод считать меня жестоким, Галедан? Чем ты докажешь, что я радуюсь мучениям других людей?

Его помощник отшатнулся, услышав такую отповедь.

— Я… — Он осекся. — Приношу извинения, магистр Астелян. Я говорил необдуманно.

— Точно.

— Но я беспокоюсь за его рассудок. Кажется, после таких посещений он может сломаться.

— Ну и пусть, — ответил Мерир. — Сейчас узник бесполезен для нашего дела. Возможно, когда он сломается, мы сумеем пересобрать его в более пригодный инструмент.

Галедан промолчал, но показалось, что Астелян не убедил его.

За открывшейся дверью переливалось энергетическое поле, которое придавало синеватый оттенок всем предметам в камере особого содержания. Подняв глаза, арестант увидел Мерира, и его лицо исказилось от гнева.

— Предатель! — взревел космодесантник, вскочив на ноги. — Коварный бесчестный изменник!

— Капитан Медиан… — начал было Астелян, но узник ринулся к барьеру и замолотил по нему кулаками.

Лазурный заслон пошел рябью.

— Даже грязные колдарианские падальщики выше тебя! — Изо рта заключенного летела густая слюна, испарявшаяся на силовом поле. — У жуков в лесном перегное больше чести и достоинства, чем у такого бесхребетного труса, как ты! В мире нет пытки, презрения или поругания, настолько ужасных, чтобы покарать тебя за преступление против братьев!

Тирада продолжилась в том же духе. Мерир сносил брань, скрестив руки на груди и безразлично глядя вперед. Через несколько минут капитан Медиан израсходовал запас оскорблений в адрес родственников Астеляна, его личности и образа действий, после чего начал с искаженным лицом царапать энергетический барьер. Никогда прежде первый магистр не видел узника в таком исступлении.