Оружейники. Неестественный отбор

– Передай господину Анри привет, – снова переключился напарник на Маню. – И мое пожелание – чего-нибудь легкого и романтичного, будто я в кафешке у моря, продуваемой всеми ветрами, и рядом прекрасная девушка.

Я хрюкнул, едва сдержав смех, и Луиджи немедленно среагировал:

– Не говори ему, что вместо девушки тут грубый мужлан Новикофф.

– Да, мсье.

– И вина, белого, на выбор Анри.

– Да, мсье. Что-нибудь еще? – повернулся ко мне официант.

– Нет, мне достаточно.

Маню изобразил короткий поклон, щелкнув для пущей аутентичности каблуками, и испарился.

– Грубый мужлан? – ухмыльнулся я, глянув на безмятежного соседа по столику. – Спасибо, жалкий итальяшка.

– А вот расизма не надо! – погрозил тот пальцем. – Я же тебя не обзываю диким русским…

– И зря.

– … так что имей хоть каплю уважения к выбившемуся из сил потомку гордых римлян!

Ха, была бы у него сейчас вилка, он бы ей отсалютовал, наподобие гладиуса. А так просто пальцем мне едва в глаз не ткнул. Хохмач, блин. Собственно, за это и ценим. Кто другой бы уже на грубость нарвался.

– Сколько народу сегодня облапошил? – лениво поинтересовался я.

– Облапошил?! Я?! – Луиджи всплеснул руками и возвел очи горе. – Я тебя умоляю, Дэнни, где я, и где облапошил?! Если только меня надули! Так и норовят обсчитать бедного торгового агента! А ты изволь к каждому мошеннику относиться, как к самому уважаемому клиенту! Оближи с ног до головы, в термы с ним сходи, если нужно – пожертвуй собственной честью из-за куска мыла, но чтобы ни один покупатель с крючка не сорвался!

– Что, опять начальство наехало?

– А чем ему еще заниматься? Знаешь, Дэнни, у меня складывается впечатление, что чем выше сидит начальник, тем он дубовее. Возможно, идиотизм – главный профессиональный признак.

– Не ты первый, не ты последний, – пожал я плечами.

– Что-то ты груженый какой-то, Дэнни. Ну-ка, колись, что стряслось?

– Да вроде ничего… наоборот, контракт нарисовался, выгодный.

– Значит, на личном фронте!

– Да нет…

Стоп! Как это нет?! Очень даже да! Так вот что меня с утра гложет! Пока Биржу шерстил, отвлекся, а тут расслабился, да еще вискарика на грудь принял, и опять навалилось. Национальная особенность – подшофе изливать душу малознакомым людям. Но я, вообще-то, еще не в кондиции, хоть Луиджи и свой в доску – я с ним еще в прошлый наш визит на Терра-Нова познакомился, здесь же, в «Клубе любителей…». Жизнерадостный ярко выраженный итальянец моих примерно лет оказался куда симпатичнее многих завсегдатаев, и мы с ним легко нашли общий язык. Благо и конкурентами не были – он, как уже упоминалось, трудился в региональном дилерском центре известного производителя керамики. Сошлись мы с ним накоротке, даже через какое-то время в делах амурных совета друг у друга спрашивать начали. Луиджи себя серьезными отношениями не обременял, предпочитал, как он выражался, «попробовать как можно больше десертов, прежде чем перейти на чиабатту», а потому постоянно находился в свободном поиске. Опыта ему было не занимать, но вот утонченности, по его собственному признанию, не хватало. Он и подсел ко мне в первый раз, потому что принял за чопорного англосакса и вознамерился вызнать, как у этой нации обстоит с обхаживанием фемин. Я его поначалу разочаровал: виданное ли дело, у русского учиться обольщению?! Но потом разговорились, я вспомнил пару любопытных историй из студенческого прошлого – был у меня одногруппник-француз, большой любитель этого дела – и с тех пор мы начали приятельствовать. Доприятельствовались до того, что я ему про Асти рассказал. Вернее, проболтался по пьяни – выпить синьор Монтанари был не дурак, хоть и предпочитал вина крепким напиткам. Но тогда, месяца четыре назад, дела на личном фронте просто шли ни шатко, ни валко. А сейчас я вообще перестал понимать, что происходит. И, оказывается, крепко по этому поводу нервничал. Ревную, что ли? Знать бы еще, к кому. И, самое главное, в единственном экземпляре, или там уже целая футбольная команда?

– Что, угадал?

Луиджи принял у Маню тарелку, пригубил вино, кивнул – мол, порядок, и продолжил, дождавшись, когда официант дематериализуется:

– Это ты зря, Дэнни! Не грузись. Слава Олимпийским богам, половина человечества – женщины. Выбор широчайший, так что не расстраивайся. Пошли в клуб, в конце концов! Я знаю шикарное местечко, «Астероид» называется. Там сегодня ди-джей Суперсоник выступает. А еще ходят слухи, что эмси Николя на огонек заглянет.

– Кто все эти люди?!

– Да ты что, совсем в своей России одичал?!

– Причем тут Россия? Я с Нового Оймякона.

– Один хрен! – отмахнулся Лу. – Это же звезды сектора! Во всех хит-парадах их песни из первой пятерки не вылезают! Это надо видеть, вернее, слышать!

– Рэпперы, что ли?

– Электронщики.

– Не, лениво.

– Да ладно тебе, Дэнни! Пофиг музыкантишки, ты только представь, сколько там belle ragazze соберется! Можно на выбор брать! Тебе сейчас не помешает. Ты же со своей разосрался, как я понял? Scusa, l'amico.

– Грубо, но близко к истине, – кивнул я. – Правда, не скандалили…

– Но она тебя динамит, – уверенно закончил мою мысль Луиджи. – И всякий бред вроде «будем друзьями» несет. И вообще, настаивает на личной свободе, типа, я тебя не ограничиваю, но и ты ничего не требуй.

– Откуда ты знаешь?

– Да проходил уже, и не раз. Ты ее любишь?

Хм… вопрос, что называется, на засыпку.

– Ладно, можешь не отвечать, – выждав для приличия несколько секунд, хмыкнул сосед. – Сам еще в себе не разобрался. И это хуже всего, fratello. Если бы ты сразу сказал «нет», я бы в тебя насильно влил стакан-другой твоего любимого пойла и уволок в клуб. Или если бы ты столь же уверенно сказал «да». Потому что, как показывает опыт, в таких случаях все ясно – ты выдаешь желаемое за действительное. Однако глубокая скорбь, проступившая на твоем челе, символизирует обратное. Влип ты, старичок. Тут ничего советовать не буду. Но в клуб все равно пошли, мне поможешь. Я на контрасте с тобой отыграю.

– Ну, ты и хамье!

– Да ладно, тебе в ломы, что ли? Для друга пожалел! И чего – обычного рядового вечера. Нет, я понимаю, что у тебя важное дело запланировано, даже два – самокопание и самобичевание. Но я тебе друг, в конце концов!!! Все, погнали в «Астероид».

«Астероид»… где-то я уже это название слышал.

– А не рано?

– В самый раз. Мы придем первыми и устроим засаду. Плюс у нас будет время, чтобы набрать форму.

– Ладно, уговорил, черт языкастый. Только я одет не в тему.

– Не, наоборот хорошо! – заверил змей-искуситель. – Я тоже в костюме. Твой построже чуток, и все. Фейс-контроль пропустит, особенно когда мы кредитки засветим. Я тебе больше скажу – галстук в карман спрячешь, пуговицу верхнюю расстегнешь, и будешь, с учетом твоего крысиного хвостика, первым парнем на деревне. Я тебе говорил, что это стильно?

Технично. Поводов для отказа больше нет, да и желания особого тоже. Такое, знаете, пограничное состояние, когда любое занятие не вызывает отторжения. В какую сторону силу приложишь, туда клиент и направится. Главное, первоначальный импульс задать. А уж в этом деле синьор Луиджи Монтанари мастер.

– Ты дорогу хоть знаешь, гроза танцполов?

– Обижаешь! Готов?

– Угу, – вздохнул я.

Все равно ведь не отвяжется. Второй Мак, чтоб его.

Процесс выхода в Виртуальность сложностью не поражал: устроился в кресле, предварительно надев контактные линзы, обнаруженные здесь же, на выросте-подлокотнике в цивильной баночке, да натянул перчатки-паутинки – стандартный набор впервые оказавшегося на Нимойе гайдзина. Поворочался, подбирая оптимальную позу, зажмурился и расслабил мышцы – все, как в мануале. Конечно, не капсула полного погружения, но мне и без надобности, встроенный в девайс интерфейс обладал всем необходимым функционалом. Секунд через десять перед внутренним взором прекратилось мельтешение строк программного кода – привет незабвенной «Матрице», неспешно проплыл набивший оскомину логотип на букву «S», и сформировалось виртуальное рабочее пространство. Не пришлось даже со шлемом и громоздкими манипуляторами извращаться, вот что значит технология!