Пандус

    Ты что не видишь? срывающимся голосом спросил он. Тебя больше нет. Ты призрак!

   Обгоревшая инвалидная коляска с почерневшим трупом полностью подтверждала его слова.

    'Понимаю', глухо отозвался Колюшев. 'Но и ты пойми, их нельзя отпускать, раньше мы были их заложниками, а теперь они в твоём полном распоряжении'.

   Голоса участников анимоконференции подняли настоящую бурю.

    Вы не волнуйтесь, чувствуя неладное, доверительно проговорил Константин Константинович. Их всех из вас обязательно извлекут. У наших специалистов есть опыт, точно такая же ситуация была в Таганроге...

    А мой друг?

    С ним сложнее, зыркнул на почерневшую инвалидную коляску незваный гость, но мы что-нибудь обязательно придумаем. Извлечём его из вас тоже...

    'Врёт!' уверенно бросил Юра. 'Им такие свидетели не нужны. Устроят нам с тобой несчастный случай и все дела'.

    Что мне делать? вздрогнул Вадик.

    Поставьте канистру и сдайтесь, посоветовал Константин Константинович.

   Голоса участников анимоконференции согласно загомонили.

    'Ломай кандалы'! рявкнул Колюшев.

    А что со мной тогда будет?

    'Всё хорошо будет. Станешь носителем элиты государственной власти. Такому незаменимому человеку и лечение будет соответствующее. Станешь здоровее здоровых'.

    Ты уверен? Вадик опустился на колени, бросив пластиковый браслет Сидорова на асфальт, и размахнулся канистрой.

    'Да!' подтвердил Юра. 'Вылечат, как миленькие. А главное, так народ и власть наконец-то будут едины'.

   Хруст пластика заглушил вопль незваного гостя и безумный вой чиновников. Они впервые в жизни поняли, что за всё придётся отвечать.

* * *

   Пётр Петрович еще кричал от дикой боли, хотя больше её не чувствовал. Просто не мог остановиться потому, что было безумно страшно. Он катил на коляске, автоматически подкручивая колеса, и медленно продвигался через вязкий чернильный дым. То здесь, то там над ним пролетали сияющие фигуры и уносились в неизвестность. Сидорову же приходилось добираться своим ходом. Его уже заранее трясло, ведь он точно знал куда попал. Наступила полная, кристальная ясность. Над ним пролетали души, на которых не давила тяжесть совершенных поступков. Сам же Пётр Петрович остался в коляске потому, что был моральным 'инвалидом', и теперь понимал даже это. Вот только исправить уже ничего не мог. Время возможностей прошло. И когда тьма рассеялась, он оказался на обрыве голой скалы. С одной стороны в небеса уходила сияющая хрустальная лестница, а с другой спускалась в пламенную бездну гладкая асфальтовая дорога. Пётр Петрович задёргался, пытаясь заглянуть через плечо, но там не было ничего кроме черной стены дыма. Он мог не вертеться потому, что и без этого точно знал, что обратной дороги нет. А впереди всего два пути, но подняться в манящие небеса он не сможет ведь у хрустальной лестницы нет пандуса.