Страница 97 из 110
- Дать, скоро придём, - сообщил наконец дядя Юра. - Скоро увидим то самое место. Не люблю я с инферналами работать. Но... одного тебя не брошу.
- Ну, они в пышном цвете ещё не полезли, - заверил его Андрей. - Думаю, до этого дело ещё не дошло. Так, попугают немного, да сгинут. Впрочем, возвращайся уже обратно, Юра. Я уже почуял это место. Сам теперь дойду.
Андрей очень быстро пошел вперед. Вскоре дядя Юра его догнал.
- Аномальная зона, кажись, немного сместилась. Похоже, они облюбовали другое место, поблизости. Инферналы, в смысле. Ты идешь верно.
- Иди к Николаю, Юра, - обернулся к нему Андрей.
- Нет, раз я привёл тебя сюда -- так уже не кину. Вместе дальше пойдём, где наша не пропадала! - возразил ему дядя Юра.
Вскоре, на краю дороги, показалась могила. Это была могила времён Великой Отечественной, погибшего в этих местах военного лётчика.
В округе было необычно тихо. Куда-то вдруг подевались разом все птицы. Никто не шуршал в кустах. Было глухо и темно, хотя только что был светлый день, наполненный солнцем.
Андрей свернул немного в сторону от дороги и остановился на небольшой ровной площадке, заросшей бурьяном. На этой площадке возвышался небольшой светло-серый камень. Андрей достал из холщовой сумки мелкие белые камешки кварца и выложил вокруг камня небольшой круг. Затем мелом прочертил на камне в нескольких местах различные знаки. Вынул из холщовой сумки небольшую свечу и деревянный крест. Зажег свечу, и с помощью капель воска установил крест вертикально, в центре камня. Горящую свечу он тоже закрепил на камне. С другой стороны от неё он положил половину буханки хлеба. Жестом пригласил дядю Юру стать по другую сторону от камня. Оба оказались внутри белого круга.
Затем Андрей начал читать молитвы. А также, какие-то заклинания на латыни и санскрите. При этом он направил свой медальон - прозрачный круг с глазом - прямо на камень. После этого, вдруг всё пространство вокруг начало заполняться едким, зловонным коричневым туманом, будто он шел из-под камня. Стало очень тяжело. Подкашивались и наливались свинцом ноги. Но Андрей продолжал читать то ли молитвы, то ли заклинания, на незнакомых Юре наречиях и на старославянском.
Бурый газ стал темнеть и уплотняться, приобретая смутные, неразличимые очертания.
Амулет Андрея внезапно лопнул со звуком, похожим на звук расколовшегося оконного стекла.
Зловоние усилилось, и наступила тьма. Лишь свеча на камне продолжала гореть. Но, неровным голосом, Андрей продолжал читать молитвы. Хотя кровь застывала в жилах и отказывала память... Но вот его голос зазвучал всё твёрже и твёрже. Он призвал Богоматерь, Архангела Михаила, и все силы небесные, на помощь. Внезапно, тонкий лучик света возник прямо над свечой...
Голос Андрея окреп и зазвучал ярко и отчетливо, будто в храме. Затем он прочел несколько заклинаний на латыни, резко вскинул вверх руки и с силой выкрикнул последние слова. После чего, бурый туман стал оседать, таять, как дым... Когда он полностью исчез, Андрей трижды перекрестил камень. Потом он вновь читал и читал длинные, завершающие заклинания на латыни.
Но вдруг, внезапно погасла свеча. Коричневый туман вновь соткался и завис над камнем небольшим облачком. Андрей, вытянув вперед руку, стал спешно читать молитву. Над крестом, по его контуру, появилось легкое сияние, стало разрастаться, дошло до тумана - и спалило его. Запахло ладаном. А смрад и коричневый дым полностью исчезли.
Андрей, не останавливаясь, прочитал несколько раз запечатывающее заклинание, потом начал читать нараспев "Отче наш"... Оттаявший дядя Юра тоже начал повторять за Андреем многократные слова молитвы. Наконец Андрей, во всю силу лёгких, гаркнул:
- Амен!
...Не было уже сияния над камнем - но не было и зловония. Мир из ирреального, нездешнего вновь стал знакомым и привычным. Снова подул ветерок, засияло солнце, запели птицы, застрекотали кузнечики, и бледно-серые неясные очертания сменились разноцветьем красок, широким спектром звуков и пряным запахом трав.
Камень, впрочем, бывший и до того непрочным, слоистым сланцем, теперь был покрыт сетью мелких трещин. При легчайшем прикосновении, он распадется на мелкие куски. Часть от него уже отвалилась, когда Андрей осторожно открепил свечу и крест. Потом он собрал все камешки, кусочки белого кварца, которые обозначали очертания круга. Положил в сумку и хлеб, что лежал на камне.
- "Глаза" жалко, - сказал он будничным голосом, обращаясь к застывшему столбом дяде Юре. - Хороший был амулет. Намоленный. Подарок. Но, видать, он уже отработал своё.
- Дать... Ничего себе дела, - только и сказал дядя Юра.
- Пойдем обратно, что ли? - предложил Андрей. - Теперь можно будет и на лагуне искупаться...
- Это, дать, даже нужно, - ответил, приходя в себя, дядя Юра. - Там, дать, недавно кто-то около дерева, на высоком берегу, планку на пне закрепил. Если на неё стать и вниз прыгнуть, то сразу на глубину уйдёшь. Здорово! Вниз головой, дать. В ледяную воду. Как раз то, что сейчас нужно.
- А потом и хлеб съедим, - добавил Андрей.
* * *
У костра остался только Гера, который уже исполнил, наверное, весь свой репертуар: совершенно разные по стилю мелодии, от лирически-задумчивых до быстрых и ритмичных. Затем, побренчав немного что-то невразумительное, он затянул экспромт... Всё более и более воодушевляясь.
- Спина открыта всем ветрам,
Меня дубасит дождь заклятый.
Но по кармическим долгам
Я уплатил двойную плату.
Теперь пуста моя сума,
Душа вся в дырах и заплатах,
Но по кармическим долгам
Я уплатил двойную плату.
Я не завидую царям,
С врагов не требую расплаты.
Ведь по кармическам долгам
Я уплатил двойную плату.
Но вот Гера оторвался от гитары: он услышал отдаленные голоса... Сюда, по узкой тропке под деревьями, а не по грунтовке, уже приближались люди. Первым шел Сан Саныч, за ним - Алексей, тот самый, что всегда ходил с алюминиевой рамкой, дальше - маленькая худенькая бабушка с внуком Дениской, следом - две женщины, которые держались на Поляне всегда вместе, но имён которых Гера не запомнил, и замыкал шествие Петр Семёнович, который катил впереди себя тележку с деревянной коробкой: в неё он складывал сушёные грибы и травы.
- О, Гера! Ты нас уже опередил! - удивился Сан Саныч. - А моя группа решила тоже сюда перебазироваться.
- А где хозяин костра? Разрешит он нам здесь остановиться, пожить немного? - спросил Алексей.
- Тише! Не мешайте! Он сейчас на мандале. Медитирует. П-просил, если люди придут, всех чаем напоить и развлечь. Садитесь, пожалуйста! Там - к-кружки. На всех хватит. А не хватит, так будем пить чай по очереди. Чаёк свежий сейчас заварим, - ответил Гера.
- Ух, ты! Так он про нас заранее знал, что ли? - удивилась светловолосая полная женщина.
- Не знал, но предчувствовал; лес всё чувствует, и Николаю рассказывает... Шутка, конечно, - пояснил Гера.
- Ну, в каждой шутке - есть доля шутки. А всё остальное - как мы знаем, правда! - засмеялась светловолосая.
- Правда -- это то, что я всегда чувствовала, Валя, - обратилась к ней её подруга, высокая женщина с короткой темной стрижкой. - И так скажу об этом: вот мы, магнитчики, бегаем по лесу, суетимся. Человечество, говорим, спасаем, глобальные конструкции строим: невесть что о себе возомнили... А где-то в глубине леса сидят люди и ждут. И после нашего отъезда лес чистят. Духовно. От наших вредных эманаций. И вот, кажется, я, наконец, найду здесь обоснование для своих подобных чувств и ощущений.
- Как вас, обеих, зовут? А то я позабыл, - спросил Гера вежливым голосом.
- Не удивительно. Разве всех, кто на Поляне был, упомнишь? Меня зовут Татьяна, а её - Валя, - представила темноволосая.