Страница 67 из 110
Николай сосредоточился, собирая на себя поток, и некоторое время посылал его, пропуская через себя, в сторону большой Поляны.
- А теперь, попросим космические силы установить контроль над потоком. Запрашиваем у Вселенского Совета разрешения на работу. Обязуемся использовать поток на благо. Да будет так! - провозгласил Андрей, продолжая воздевать вверх руки и принимать сильные энергии.
После окончания работы все вновь собрались под навесом. Николай занялся разжиганием потухшего костра, а дядя Юра пошел собирать сушняк.
- Я сейчас послушал историю про то, как Николая из Магнитов выставили, и думаю... По какому принципу идёт отбор кандидатов на вылет? - тихо спросил Сан Саныч. - И скоро ли подойдет моя очередь? Я руководитель хоть малой, но группы, и пока вне подозрений. Хотя группа и разбрелась здесь, и все "мои" заняты, кто чем хочет. Но чувствую: прощупывают меня. И за глаза обо мне странная информация ходит. Что Сан Саныч - означает "сын солнца". И, по словам Евграфия, я то ли человек, то ли сущность какая-то непонятная, но пришел я сюда, в отличие от большинства, только на одно воплощение. Потому и рисунки у меня такие странные: я даже не с другой планеты здесь, а с другого мира. Так он говорит.
- Дать, в любой момент вас потом можно объявить как сверхчеловеком, так и недочеловеком. И лучше для большинства, всё же держаться от вас на почтительном расстоянии. Раз вы не такой, как все, - пошутил всё слышавший дядя Юра, который уже притащил к костру охапку хвороста.
- Я думаю, ко мне пока просто присматриваются. Хотя, я не понял, почему именно ко мне проявлен здесь подобный интерес. К примеру, мой друг, Пётр Семёнович, Евграфием никак не титулован, хотя я его считаю человеком намного выше себя. Кроме того, он более необычен и больше выделяется на общем фоне. Семёнович, к примеру, может неделями выживать в лесу исключительно на сырых грибах и ягодах. Каждую травинку здесь поимённо знает и использовать может. Легко читает приметы и знаки леса. К тому же, он большой воли и души человек. Очень добрый и чуткий к людям. Многих чуть ли не из петли вытаскивал. Многих утешил в горе, помог и словом, и материально. А ещё, он просто конденсирует природную силу и чистоту - и везет с собой в город. Благодаря этой силе и гармонии он и может потом помогать людям. А живет он здесь - Андрей видел, как... Он даже палатки с собой не взял. Спит прямо на воздухе, в гамаке. На случай дождя - клеёнка, он из неё себе крышу над гамаком соорудил. Вместо сумки или рюкзака - ящичек у него с собой и небольшая тележка с длинной ручкой. Он в этот ящик травы складывает, которые сушит здесь же, на верёвочке... Словом, он - человек особый, странный. А никакого любопытства не вызвал, - продолжил Сан Саныч.
- Просто, засветились вы как-то. Вот и присматриваются к вам некоторые сущности, - ответил дядя Юра. - А друга вашего или не заметили, или трогать боятся, если сильная у него защита сил Света.
Николай, наконец, разжег огонь, дрова занялись ярким пламенем.
- Ладно, Николай, я чая дожидаться уже не буду - пора мне обратно, - приподнимаясь, сказал Андрей. Пойдём на Мандалу. Скажу несколько слов на прощание.
Николай последовал за Андреем. И там, на Мандале, вдруг став максимально серьезным, Андрей спросил у него:
- Николай, ты стал хранителем потока, пускай и на очень краткое время. Ты готов к этому испытанию? Поток всегда дается авансом. Позже его всегда необходимо бывает отработать. Сейчас ещё не поздно тебе всё бросить - и уехать. Но, только сейчас... Позже тебе нужно будет не прекращать работы. А затем... придётся его закрыть. И жить в изоляции от людей. Когда никто - повторяю, никто! - не протянет тебе руку помощи, и при этом ты будешь занимать самое жалкое положение в социуме. Тебе нужно будет и это пережить. Тихо, безропотно... Стать никем, на неопределенное время, пока снова не придёт срок. И это - не наказание. Это, увы, правило игры...
- Я останусь. Я уже понял, какая это большая радость, работать в потоке. Лечить людей, принимать информацию. И у меня аж захватило дух. Я хочу работать с потоком, пусть - краткое время! - ответил Николай.
- Тогда, благословляю тебя, - сказал Андрей, простирая над ним свою ладонь. Затем прочёл молитву.
- Постарайся это вспомнить - даже после того, как всё, что было здесь, забудешь. Каждому, кто получил дар, суждена и Голгофа, и воскресение. Трудно идти по неторной тропе... Быть героем в темноте, в безвестности, без надежды... Зная, что твоя истина не стоит и ломаного гроша в этом мире... Но всё имеет конец. И тьма свирепствующая тоже его имеет. Живи в свете. Мир достоин молчания.
Немного позже, Андрей, уже будничным голосом, добавил:
- В общем, Николай, сейчас - твоё время. Сюда начнут приходить люди с Поляны. Ты принимай всех желающих. И лечи, очищай. Для всех, кто бы ни притянулся сюда, постарайся быть учителем и другом. Здесь очень сильные и чистые места. И работа, которая будет проводиться здесь, будет совсем не такой, как на Поляне. Здесь люди будут работать или индивидуально, или небольшими группами. Отработка будет у каждого своя. А когда работа будет завершена - придётся закрывать этот канал. Я помогу тебе в этом. Я приду. Так должно быть. Ни один канал не существует вечно...
Когда Андрей, попрощавшись, направился назад, на большую Поляну, а Сан Саныч - в сторону лагуны, то молчаливый Николай долго и сосредоточенно глядел в пламя костра, тихо присев на лавочку рядом с дядей Юрой. И ничто не нарушало его молчаливых раздумий. Но наконец, дядя Юра, согрев кипяток, заварив чай и разливая его по кружкам, нарочито громко воскликнул:
- Что, Никола! Приобщимся теперь к чайку.
Николой взял кружку с чаем и улыбнулся.
- Сколько ни живу здесь, всегда удивляюсь: лесной, травный чай, каша, приготовленная на костре - всегда необычайно вкусны... А в городе то же самое - гадость! Интересно, почему? - спросил дядя Юра.
Риторический вопрос остался без ответа.
* * *
- Я, Никола, дать, с утра, как ты знаешь, на самые дальние дольмены пошёл, - начал Юра новый разговор за чаем. - И, по глупой уверенности, что всё здесь уже изучил, решил на обратном пути дорогу срезать, пройти по прямой, без дороги, по лесу. Да и заблудился. Вышел в совсем незнакомом месте. Каменные глыбы там наворочены. Скалы слоистые. Река там петлю делает. А из скалы небольшими струйками вода просачивается. Цветы красивые там растут. Решил я вверх подняться на ближайший холм и определить, где же я нахожусь. Вскарабкался на него - а он густым лесом покрыт, абсолютно ничего не видать. Слез я по другую сторону этого холма и пошел по низине. Стебли ежевики за ноги цепляются... Потом где-то брёл по старому руслу реки, дальше - вдоль ЛЭПа. В конце концов, вынесло меня на знакомые места, довольно далеко отсюда: почти у Свинцовой горы. Место узнал, иду уже спокойно. Там, невдалеке, полуразрушенные дольмены есть, я их как-то уже видел. Местные говорили, что по этим дольменам в войну немцы целенаправленно шарахнули, только не знаю, насколько это правда. От этих дольменов я шёл по тракторной колее, которая то грунтовку пересекает, то снова с ней расходится. Так дошёл до реки, пошёл по дороге вдоль неё. Уже на расстоянии, дать, как и Сан Саныч, Мандалу твою засёк, за несколько километров отсюда. Сильный энергетический столб, а кругом вибрация идёт. Обрадовался, иду счастливый, довольный, чаёк у костра предчувствую...
И вдруг... Есть там одно место, прямо у грунтовки. Там памятник стоит. На этом месте в войну наш лётчик погиб. Неподалёку там тоже навес есть деревянный. С лавочками. И вот там я, у этого навеса, ни с того ни с сего, ощутил страшенный ужас. Без всякой причины. Просто - мороз по коже. Животный ужас, на грани инстинкта. Потом уже осмыслил: там будто дыра энергетическая образовалась, обширная. Инферналы прорыв готовят. Кинулся я прочь, и бежать! Добежал до реки, и - где поскакал вдоль неё по камням, где по воде прямо в обуви пошёл... И так - прыг, прыг, прыг - до самой нашей лагуны. Тут только в себя и пришёл. Очухался, разделся - и в лагуну, с разбега. Хорошо! Вода полностью привела меня в чувство. Не хотел раньше никому рассказывать: позорно так, чуть в штаны не наложил... А теперь - мысль одна возникла. По поводу.