Страница 61 из 110
- Какое, Матушка Мария? - спросил Мишка.
- Я с вами им поделюсь... Вначале, нужно представить мысленно пластинку в форме шестиугольника. Такую, как ячейка или соты. Это - твоя матрица, каков ты есть. А рядом нужно представить другую ячейку: такую, какой должна быть твоя матрица по божественному плану. А потом начать накладывать мысленно одну на другую. Этим упражнением ты стираешь негатив, наработанный тобой при жизни... И ещё: представь себе сферу...
- Какого цвета? - спросил Мишка.
- Никакого. Просто сферу. И заключи в неё свою болезнь или проблему. А рядом представь другую сферу: там всё исцелено, и проблема решена. После мысленно накладывай вторую сферу на первую и очищай её. И так работай над собой каждый день. А главное, после каждой такой работы соединяйся с Творцом!
Гера недоуменно посмотрел на матушку Марию и тихо пробурчал себе под нос: "И так работай...над собой."
- Существует эзотерический ВУЗ, - продолжала матушка Мария, - основанный Грабовым и его последователями. Там можно пройти посвящения и получить знания. По окончании выдаётся диплом. Обучение платное, конечно. Отдельно платишь за каждую степень. Ну, а как вы хотели? Даром в этом мире ничего не делается. Тем более, важные эзотерические знания не даются. Зато потом - как много будет тебе дано, как много всего откроется! Целая наука, древние знания, теперь стали доступны: бери и получай. Даются ещё и посвящения. И по науке у нас там тоже можно пойти, можно даже профессором стать!
- Меня, наверное, интересуют совсем другие знания, - сказал Гера.
- Ну, что ж! Только, что может быть важнее духовных знаний? Но, впрочем, как для кого! На вкус и цвет - товарищей нет. Кто-то, к примеру, уже дорос до того, чтобы с Отцом-Творцом в духе соединиться, а кому-то ещё нужен простой и банальный секс. Это зависит от уровня сознания. А вообще, как говорит Каббала, весь мир движется чувствами.
- Неужели? - усомнился Гера.
- Весь наш видимый мир основан на наслаждении! - захлёбываясь от восторга, воскликнула матушка Мария. - Так говорит Каббала!
- Да это просто какой-то большой к-кабалистический Зигмунд Фрейд получается, - заметил Гера.
- Фрейд, по-моему, тоже в чём-то был прав. Кстати, сейчас всё даже в этом, чисто сексуальном, плане развивается и совершенствуется. Недавно я смотрела журнал "Вот так!". Раньше там все женщины голые были, а теперь - в купальниках. Хотя, надо сказать, что пик высочайшего чувственного наслаждения вам не даст никакой секс, пик наслаждения - это соединение в Любви с Отцом-Творцом!
- По-видимому, - промямлил Гера, - отец-творец - это т-такой большой чувственный эзотерический глюк!
Когда вся толпа схлынула на Магнит, Гера остался один у потухшего костра. Ему что-то не захотелось последовать за всеми. А потому, он самозабвенно слонялся туда-сюда. Бормоча себе под нос только что сочинённые строки и тихонько бренча на гитаре.
Вдруг из палатки неподалеку вылез Мишка Возлюбленный, подошёл к лавочкам и столу под навесом.
- А я д-думал, все на Магните. И ты тоже, - удивился Гера.
- Ну надо же! Представляешь, заснул! Продрых в палатке. Залез, думал, полежу немного, аутотренингом позанимаюсь до Магнита. А меня в сон поклонило... Слушай, дружбан, а сбацай мне что-нибудь на гитаре, только без серьёза! А я пока соображу, что здесь есть поесть. А то я так и не пообедал, болтовнёй увлёкся.
- Сбренчать, без серьёза? Легко! Только, если на меня накинется кто из палаток за моё пение, тогда - защищай! - усмехнулся Гера.
- Да ладно, чего там, братан, не бойся! Здесь все свои, - усмехнулся досадливо Мишка.
Тогда Гера присел на лавочку и запел:
- Печально я парил
Над миром и над сутью,
Желудок марш играл,
За дверью пел сосед.
Не знал, зачем я был,
И мир казался жутью,
Но умирать пока
Я что-то не хотел.
И мокрый, словно мышь,
Убогий, как калека,
Попавший кур в ощип,
Надменный, как индюк,
Ненужный никому
Вторую четверть века,
Жевал я свой салат
В прокуренном дыму.
И думал о душе
Со страстью мизантропа,
Я был Наполеон,
Идущий завтра в бой.
Удачливый софист,
Наследник-друг Мазоха,
С перепросмотром свой
Я проводил отгул.
Подсчитывал грехи,
А также вес калорий,
И тарабанил марш
Фалангами руки,
Опасный и больной,
Свихнувшись от теорий,
Я был - почти что Бог,
Стирающий носки.
В безумстве я курил
Шестую сигарету,
И пальцем мух давил,
Слюнявя потолок,
В прострации читал
Помятый лист газеты,
В которой друг вчера
Принёс мне свой пирог.
И требовали там
Младых и энергичных -
Ни по каким статьям
Я им не подходил.
А дальше список шёл
Вещей продажных, личных.
И - кошек и собак,
Чтоб кто-то их купил.
На списке "Продаю"
Дошел я до маразма,
А дальше список шел
Намеренных знакомств.
Огромная статья
О качестве оргазма...
Схвативши этот лист,
Я с ним в сортир пошел.
Пришел, доел салат -
Ничто чтоб не пропало,
И выпил травный чай -
Чтоб насморк подлечить.
Подумал о душе, о снах,
Об Аватарах...
Такие вот дела.
Такая вот - и жизнь.
Такие вот дела...
Такая вот - и жизнь...
- Ха-ха-ха! - засмеялся Мишка, - Прикольно! - И захлопал в ладоши.
- Спасибо! - поклонился Гера. - А то м-меня за мои песни обычно бьют.
Мишка воспринял и эти слова как смешную шутку.
- На то, что здесь некоторые наезжают слегка - не обращай внимания, это только базар. Меня, к примеру, Владимир Сергеевич постоянно пилит. В основном, за магнитофон. Но, в принципе, здесь все - добрейшие и милейшие люди: особенно по сравнению с моими коллегами в офисе... Я здесь просто-таки душой отдыхаю! - Мишка сейчас был похож на белое сияющее облако. Впрочем, весьма худое и в тёмных солнцезащитных очках.
Вскоре Гера полез в палатку, чтобы положить туда порядком замученную гитару.
По соседству с ним Владимир Сергеевич, который не ходил на Магниты принципиально, тщательно и рьяно подметал землю вокруг своей палатки. Несомненно, воображая при этом, как он очищает от мусора и грязи всю планету.
И тут в палаточный городок ввалился так называемый "дядя Фёдор", великовозрастный сынуля Анны Степановны, которая желала приобщить своего оболтуса к духовной жизни и вот уже второй год возила его на Поляну. У Фёдора были довольно заметные для окружающих проблемы с головой, которой он в детстве сильно ударился об лестницу. Он часто прикладывался к бутылочке, писал стихи и нигде не работал. Но подрабатывал. За что получал плату исключительно выпивкой. В общем-то, именно таким образом его и приучили к водке собутыльники. Дядя Фёдор каждый раз выходил из дому с твёрдым намерением больше никогда не пить. Но, если ему наливали, да ещё и "заработанное", то он никак не мог отказаться. Только вот пить дяде Фёдору с его головой было - ну вот ни капли нельзя. И вскоре он стал к тому же хроническим алкоголиком.
Даже здесь, на Поляне, дядя Фёдор умудрился напиться. Наведался с утра в поселок, помог мужикам на лесопилке и получил плату самогоном.
- Р-раступись! - зычным голосом проорал дядя Фёдор Владимиру Сергеевичу, криво маршируя к палаткам, и грязно выругался. - Дайте я пройду прямо!
После этого, описав не слишком сложную кривую, он во весь свой высокий рост завалился между двух палаток, зацепившись за натянутую, привязанную к колышку, веревку. Встать на ноги он после этого не смог, и, приподняв голову и корпус, опираясь на руки, поглядел снизу на застывшего столбом Владимира Сергеевича. И мрачно произнёс: