Страница 2 из 4
– А что я здесь буду делать два часа? – спросил я недовольно. Эта игра в конспираторов начала раздражать меня.
– Погуляй, – ответил хриплый голос из трубки. – Сделай вид, что ожидаешь поезд.
Ещё два часа я блуждал по Москве около трех вокзалов и ругал Павла как мог. У меня было такое чувство, словно я участвую в государственном перевороте. В то же время я понимал, что это чушь, отчего положение моё становилось ещё нелепее. Может, Пашка совершил какое-нибудь преступление, думал я. Потом я сделал три звонка старым приятелям, но никого не застал дома.
Ровно в восемь у входа в "Московский" я действительно увидел парня в красном с черной полосой шлеме. С минуту я приглядывался к нему, наконец, подошёл и назвал пароль. Парень велел следовать за ним. Вместо ожидаемого мотоцикла, он подошёл к тёмно-синей "девятке" и открыл дверцу.
– Садитесь, – голос парня был мягкий, почти женский.
Ещё больше я удивился, когда он сел в машину, но так и не снял свой шлем.
– Это обязательно? – спросил я, указывая на его голову.
Парень молча посмотрел на меня сквозь затемненное стекло шлема, но ничего не ответил. Видимо, они все здесь чокнулись, подумал я.
Мы уже минут десять кружили по вечерней Москве. Парень молчал.
– Ты, наверное, агент 007, и тебе нельзя показывать свою знаменитую рожу?
Я раздражался всё больше и поэтому грубил. Но водитель не обращал на меня внимания, что злило меня ещё сильней.
– Интересно, как ты будешь разговаривать с гаишником, если остановят?
Ответа не было.
– Мне это надоело, – прошипел я. – Может, ты и есть Павел?
С этими словами я схватился за шлем и стал внаглую стягивать его с парня. В самом деле, я ведь не для того приехал, чтобы со мной играли в разведчиков и делали из меня клоуна.
– Не надо, прошу вас! – взмолился вдруг водитель. И взмолился, как мне показалось, приятным женским голосом.
– Ты… женщина?
– Да. Только прошу вас, не будем разговаривать. Мне Павел не велел… Он хотел всё сам рассказать при встрече.
– Ладно, – мирно согласился я. – А шлем-то зачем?
– Так надо. Потом узнаете.
– Хорошо. Но куда мы едем, я могу знать?
– За город.
– В дом родителей Павла? – догадался я.
– Да. Только прошу вас, больше ни о чём не спрашивайте.
Все-таки я кое-чего добился. Во всяком случае, уже не ощущал себя полной пешкой. Остальную часть пути мы проехали молча.
Машина остановилась возле одного из старых особняков на южной окраине Москвы. Света в доме не было.
– Но это не дом Павла, – сказал я. – Это другая улица.
– Павел снимает этот дом, чтобы выходить незамеченным. За его домом следят, а к этому у нас прорыт подземный ход. Даже хозяева не знают.
Девушка провела меня в дом, открыв дверь своим ключом. Мы спустились в подвал, освещая путь фонариком. Одна из плит фундамента при небольшом усилии отодвинулась, и мы очутились в довольно просторном подземном коридоре, где я мог стоять в полный рост.
– Идите за мной, – сказала спутница.
В конце коридора показалась дверь. Спутница открыла её ключом, и мы очутились в небольшой комнате с лестницей, ведущей наверх, и с двумя другими дверями.
– Поднимайтесь по лестнице, – сказала девушка. – Вас там встретят. А мне туда.
Она скрылась за одной из дверей. Я поднялся по лестнице. Наверху меня действительно ждал заросший седой мужчина лет пятидесяти. Худой и бледный, в сером полосатом халате, он был похож на хронического алкоголика.
– Здравствуйте! – протянул я руку. – У меня дело к Павлу…
– Не узнал, – прохрипел всё тот же слабый и сиплый голос.
Боже мой! Только чуть блеснувшая в глазах улыбка напоминала мне в этом мужчине того Павла, которого я знал. Седому и заросшему пожилому человеку, стоявшему передо мной, по самым строгим подсчетам не должно было быть и сорока лет.
– Что с тобой… Паша? – невольно вырвалось у меня.
Он опять улыбнулся одними глазами и, потерев щетину, просипел:
– Ты о внешности? Ерунда. Проходи.
Он повёл меня за собой по коридору.
– Много работал в последнее время. Сейчас приведу себя в порядок и буду как огурчик. Ты подожди здесь.
Павел привёл меня в комнату похожую на что-то среднее между библиотекой и рабочим кабинетом. Он хотел уйти, но вдруг обернулся и, к моему удивлению, добавил:
– Только прошу тебя, не задевай мух. Знаю, что у тебя появится такое желание.
Он сказал это улыбаясь, и я принял его слова всего лишь за шутку, позволяющую понять, что он меня не забыл. Павел знал, что я терпеть не мог этих жужжащих лохматых тварей. Когда я остался один в комнате, я попытался осмотреться вокруг. Повсюду были разложены, – именно разложены, а не раскиданы, и это легко замечалось, – везде были разложены книги, чертежи и набитые, словно подушки, папки с бумагами. Мебель оставалась почти той же, что стояла здесь и при его родителях, только теперь все выглядело как-то убого, архаично. Мне подумалось, что о вещизме Павел не имел даже элементарного представления. Вряд ли он хоть рубль потратил на приобретение какого-нибудь стула.
Я стал рассматривать первые попавшиеся чертежи, в которых ни черта не смыслю, книги, папки, но даже их названия мне ни о чем не говорили и навевали такую скуку, какую чувствует отпетый двоечник, взяв в руки учебник алгебры или философии.
Вдруг прямо передо мной, жужжа, пролетела жирная муха с блестящим зеленым брюхом. Я машинально отмахнулся от неё рукой. Муха сделала вираж и села на стеклянную люстру. Рядом с ней пролетели ещё две мухи. Тут я вспомнил странное предупреждение Павла. Тихонько приблизившись к люстре, я стал присматриваться к насекомому, но ничего подозрительного не обнаружил. Передо мной была обыкновенная противная муха. По моим подсчетам, в комнате летало около десятка мух. Они сидели на книгах и на полках, перелетали с места на место, кружились в воздухе и, нередко, возле меня, пролетая при этом так близко, что поневоле появлялось желание прибить одну, другую из этих наглых тварей. Мне даже показалось странным, что Павел распустил у себя дома такой свинарник, и я уже начал было охоту. Не будет же Павел, в самом деле, пересчитывать их, когда вернется. Да и зачем ему мухи? Я сделал два взмаха рукой, как вдруг услышал со спины укоризненный голос:
– Не трогай. Ведь просил же.
3
Павел вошёл в комнату, и я снова был поражен: передо мной стоял подтянутый, аккуратно выбритый и причесанный мужчина. Он уже не выглядел опустившимся пьяницей и как будто даже помолодел лет на пять. Павел был в том же халате, но лишь теперь я вспомнил, что и халат этот принадлежал ещё его отцу. И сам Павел был сильно похож на своего отца, только вот очень худой.
– Какой тебе прок от этих тварей? – спросил я. Но вместо ответа Павел пригласил меня в другую комнату – бывший кабинет его отца.
– Сядь и прочитай это. – Он протянул мне газету, указав на одну из статей.
– О чем здесь?
– Читай, читай.
Он сел напротив и стал ждать. Я развернул газету. Это была "Сельская жизнь" от 13 февраля 1990 года. Статья называлась "Невидимые шедевры". То, что я прочитал в статье, вызвало у меня скептическую улыбку. В ней писалось о том, как один пенсионер из Винницкой области, Михаил Григорьевич Маслюк, занимавшийся микро-творчеством, изготовил модель паровоза с номером 293, на котором Ленин уезжал в Финляндию. Эта модель в 20,2 миллиона раз (!) меньше макового зернышка. Но более всего меня поразило то, что среди сотен подобных поделок он изготовил тоннель из человеческого волоса, по которому ездит поезд с золотистыми вагонами (!), а также – фотоаппараты величиной с полногтя мизинца. И они работали! Фотоаппарат выдавал снимки в 200 раз меньше макового зерна! Естественно, что я не поверил этому бреду. Отложив газету в сторону, я вопросительно уставился на Павла, ожидая, что же ещё он предложит мне, чтобы выставить меня круглым дураком.