Страница 71 из 78
Ну и еноты здесь, улыбнулся Эдик. - Монстры какие-то.
Если отдыхающих еноты забавляют, то местные халявщики очень страдают от визитов не прошенных прожорливых зверьков, особенно в зимнее время. Халявщикам-то и самим не всегда хватает продуктов, а тут ещё являются голодные зверьки, которые требуют, чтобы их накормили. Утришские еноты толи не хотят, толи разучились добывать сами себе пищу в лесу. Они привыкли питаться на стоянках людей. В последнее время голодные еноты в поисках пищи прогрызают дырки в палатках зимовщиков и забираются в них, уничтожая запасы еды. Говорят, что еноты научились даже разгрызать банки с консервами.
В это как-то слабо верится, произнёс Эдик.
Утриш есть Утриш, сказал профессор. Здесь всё возможно.
Можно, наверное, как-то защититься от голодных гостей, предположил Эдик.
Остающиеся на зимовку люди делают противоенотные заграждения у себя на стоянках и "сигнализации" из банок на верёвочках. При появлении енотов зимовщики кидают в них заранее приготовленными камнями. Но от зверьков очень трудно отбиться. Даже камней они не слишком-то боятся, всё равно лезут, особенно если видят еду. Избитый камнями зверёк, уползёт, отлежится где-нибудь в лесу и приходит на стоянку опять.
Считается, что дикие животные теряют страх перед людьми, если заражаются вирусом бешенства, заметил Эдик
Но среди утришских животных никаких вспышек бешенства не наблюдалось, возразил профессор. Просто в этих местах живут необычные, не пуганные животные, которые привыкли питаться чуть ли не из рук людей и не слишком боятся нас, считая, что люди не способными нанести им вреда. Но в последние годы, при появлении на Утрише большого количества халявщиков, это не совсем так.
Профессор огляделся, словно проверяя, не подслушивают ли его еноты или халявщики, и решил рассказать ещё одну историю:
Как-то раз зимовавшие здесь ребята пошли ловить рыбу. Поставили сетку и, получив отличный улов, наварили большущую кастрюлю ухи. Но на ночь не убрали её, а оставили у себя на столике на стоянке. Но пока все спали к ним на стоянку, недалеко от моря, пожаловал енот. Раньше не заходил туда, обитал глубже в лесу, а в этот раз, похоже, учуял запах ухи. Енот забрался в кастрюлю, всё съел, и тут же, в кастрюле, завалился спать.
Оригинальный зверёк! - улыбнулся Эдик
Похоже, так объелся, что просто не смог вылезти на волю, предположил профессор. Рыбаки проснулись рано утром, но вместо желанной ухи обнаружили в кастрюле спящего жирного енота. Говорят, озадаченные, сильно расстроенные голодные рыбаки прибили незадачливого зверька, разделали его и сварили енотовый суп.
Негодяи! вновь улыбнулся Эдик.
Для Утриша подобное выглядит, конечно, кощунственно. Первые добрые люди, осваивавшие Утриш, приучали енотов и других забавных зверьков, а теперь некоторые пытаются их есть.
А вы с енотами часто сталкивались? - спросил Эдик.
Нет. Чтобы познакомиться с енотами, нужно стоять глубоко в лесу. Еноты и барсуки к нам, на прибрежную стоянку, почему-то не заглядывали ни разу, зато одно время одолевали соньки.
А это что за зверьки? - поинтересовался Эдик.
Первое время и я не мог понять, что за ночные птицы так противно пищат по ночам и обгадили всю мою палатку. Мне сказали, что это соньки, но я, к своему невежеству, даже не знал, что это за создания. Оказалось это лесные крысы, которых называют здесь соньками, возможно, за их образ жизни. Весь день соньки спали где-то в лесу, их не было слышно совсем. И только ночью прибрежный лес оглашался их противным писком.
Профессор попил воды и продолжил свой рассказ:
За пределами Утриша я этих редких зверьков не встречал. И формой скелета, и размером и шерстью сонька очень напоминает обычную серую крысу. Но по сравнению с крысой, она имеет более острые коготки на лапках и диковинный пушистый хвост. Хвост у соньки весь покрыт густой шестью, такой же, как и на теле зверька. Этот хвост помогает соньке во время её полётов с дерева на дерево. От обычной крысы сонька выгодно отличается умением хорошо передвигаться по веткам деревьев и прыгать между ними. Механизм её полета напоминает полёты белки между деревьев. Забравшись на высокий сук, сонька соединяет вместе лапы, вытягивает вперёд свой острый носик, нацеливаясь глазами на желанную точку полёта, затем начинает в нарастающем темпе раскачиваться взад и вперёд, набираясь сил, создавая дополнительную инерцию своему телу, и смело прыгает в полёт к намеченной точке. При этом зверек широко растопыривает лапы, словно создавая "парашют", затем выпускает острые коготочки и, подлетев к ветке, крепко хватается за неё. Подобные полёты в ночной тьме многие принимают за полёты диковинных птиц или прыжки белок. Отождествляя сонек с белочками, некоторые отдыхающие кормят лесных крыс, ставят для них кормушки. И напрасно, ведь сонька, как и любая крыса, не отличается какими-либо привлекательными для человека чертами характера. В отличие от шустрых крыс, по земле сонька бегает как-то лениво, не торопясь. Её можно легко поймать, но взять в руки, погладить, даже поднести палец к зверьку опасно: сонька, не задумываясь, вопьётся зубами в палец. Укусы острых зубов зверьков очень болезненны, ранки часто гноятся. Питаться сонька может лесными ягодами и орехами. Но она предпочитает мясо, хлеб и сладости, которые ворует по ночам у спящих людей. Утришские соньки кажутся до отвращения наглыми. В вечерних сумерках они пробуждаются и, передвигаясь по деревьям, приближаются к палаткам людей. Устраиваются на ветках над палатками и начинают пищать, словно дразня или ругаясь на не ложащихся спать людей. При этом сонька обязательно гадит на палатку, над которой сидит. Однако отпугивать их бесполезно. Зверёк может отойти на время, спрятаться, но затем вернётся на исходное место и будет пищать и мстительно гадить ещё активнее, чем прежде.
Такие же наглые создания, как и еноты, заметил Эдик.
Ещё хуже, сказал профессор. Дождавшись, когда люди улягутся спать, соньки спускаются с веток и начинают пихать свои наглые мордочки во все места, где может находиться пища. Зверёк запросто забирается в кастрюли с едой, оставленные около палаток пакеты с продуктами. Проникнув в пакет с хлебом, вредная сонька не только обгладает его с разных сторон, но и покакает прямо на хлеб. Поэтому продукты приходилось убирать подальше в палатку.
А я сонек не встречал, сказал Эдик.
Ой, в прошлом году их было много, продолжил профессор. Лежу я как-то в палатке, не могу уснуть. Ночь выдалась непривычно душная, жаркая. Думаю, что, может быть, стоит вылезти из палатки и спать как Слава на улице. Моя палатка продувается, конечно, лучше, чем у него, но всё равно жарко. И вдруг ночную тишину пронзил душераздирающий вопль моего товарища. Что случилось, режут, что ли, человека? Выскакиваю из палатки. Смотрю: стоит испуганный, ошарашенный Слава, волосы дыбом, сам трясётся и нервно теребит свои тренировочные штаны. Оказалось, Слава спал себе спокойно у палатки под деревьями на надувном матрасе в трениках. Но какая-то сонька вскочила на матрас и зачем-то решила забраться в штанину штанов крепко спящего человека. Ничего, вроде, ему там не откусила, но страшно перепугала Славика. На следующий день он предупреждал всех, чтобы не спали под деревьями, особенно с открытыми ртами, потому что соньки могут напакостить прямо в рот. Однако про то, как сонька забралась ему в штаны, почему-то рассказывать не хотел.
Бедный Слава, иронически сказал Эдик.
Соньки, конечно, в том году обнаглели. Задумался я, как бы отучить их озоровать на наших стоянках. Встал как-то рано утром рано, смотрю: недалеко от стоянки появилась кошка, которая что-то притащила к дубу и стала жевать. Подошёл поближе, вижу: кошка не спеша, словно пресыщенная более вкусной пищей, занимается пойманной сонькой.
Решил я, что кошку нужно приучить. Сходил, открыл банку с рыбой. Подошёл к кошке, познакомился с ней. Кошка оказалась довольно ласковой. Я сел рядышком, глажу её, показываю на не дожеванную соньку и банку с рыбой. Всячески выражаю своё удовольствие. Кошка довольно замурлыкала, видимо, поняла, что хвалят её за пойманную соньку. В отличие от собак кошки хуже понимают человеческую речь и выполняют команды. Зато неплохо воспринимают жесты, знаки и эмоции человека. Мой покойный отец был большим любителем кошек, он сумел научить своего московского кота по требованию давать лапу. Подходишь к коту, говоришь: "Дай лапу!" протягиваешь руку, и кот положит на ладонь свою лапу, прямо как собачка. Собака сестры тоже была обучена подавать лапу. Но если подойти к псу и, не протягивая к нему руки, просто потребовать: "Дай лапу!" пёс вытянет свою лапу и будет трясти ей, предлагая взять, подержать, раз просил. Если же протянуть к собаке руку, но ничего не говорить ей, пес всего лишь обнюхает ладонь, но лапу не положит.