Страница 12 из 17
– Мне доложили, что вы арестовали человека, взяв в качестве улики мою книгу! – добавил грозно мужчина из зеркала. – И я решил лично проследить за ситуацией.
– Федор Ветрович, ну вы же знаете, что если человек интересуется Радужным ветром, это уже подозрительно, особенно столь юная…
– Вот я и хочу узнать мнение девочки об этой книге, – перебил его мужчина из зеркала.
– Мне просто было скучно у Штиля, – обрела дар речи девочка. – Все остальные книги такие занудные, а у этой название, как у сказки…
– Ты прочитала?
– Да, это оказалась совсем не сказка, – ответила Маша – Но было очень интересно. Это вы писатель? Я раньше вообще не слышала о Радужном ветре и Ткачах Заклинаний, но вы очень смешно их описываете.
– Надеюсь, вам все ясно? – грозно обратился Федор Ветрович к соколиноголовому. – Книга привлекла внимание ребенка и вызвала именно ту реакцию, на которую я рассчитывал.
– Конечно-конечно, но свисток, – забормотал соколиноголовый. – Мы же только из-за свистка, плюс загадка – девочка в башне…
– Про башню и девочку вам доходчиво объяснили, – ледяным тоном сказал Федор Ветрович. – Берите девочку под свою опеку. Что же касается свистка – подарки сыновей ветра невозможно отнять, вы же знаете! Если вы его отняли – это уже доказательство, что он не подлинный. Свисток – экспертам и в хранилище, девочку – на исправительные работы и в розыск. Желаю всем попутного ветра!
Он отвернулся от зеркала, продемонстрировав всем спину, и его отражение пропало. Бородатый подскочил к зеркалу, повернул его лицом к стене и отковырнул ногтем крошечную плетеную розочку, приклеенную сзади. После этого он с облегчением вздохнул, отер со лба выступивший пот и обратился к сокологоловому:
– Угораздило же вас связаться с его книжкой.
– Честно говоря, я даже ее не читал, все как-то времени не было, – оправдывался соколиноголовый.
– То-то и оно! Не читали, а изымаете, да еще и обвинения строите на ней. Уф, хорошо, девочка ответила, а промолчала бы, как бы мы выкрутились? С этой его книгой столько проблем, столько конфликтов, да еще он отслеживает каждое ее упоминание по со-зеркалу. Где только время на это находит. Что касается меня, я вообще не понимаю, как может Верховный Управитель Погодой требовать от Управления Погодой отдать средства в другие службы.
– Это какой-то грабеж самого себя! – поддакнул соколиноголовый.
– Простите, – удивилась Маша. – А разве он вас сейчас не слышит? Сейчас как рявкнет…
– Я же снял со стекла Заклинание связи, не услышит, – отмахнулся от нее бородатый. – И в ближайшие пять минут не проверит. Ты бы лучше, раз такая умная, сказала, наконец, свой адрес и кто твои родители.
– Их нет в этом мире, меня принес Аэрон… – начала Маша.
– Мы это слышали уже от свидетелей. Ладно, дорогой коллега, с девочкой все ясно. Определите ее на исправительные работы и подыщите приют, пока не нашлась семья. Надоест работать – сама скажет, где ее родители. А нет – пусть трудится. Человеком вырастет. Свисток я передам в хранилище, как и велел Федор Ветрович, а то еще проверит. А книгу следует Штилю вернуть с извинениями. И больше про нее не упоминать там, где есть созеркала, – бородатый хлебнул воды из стакана, снова взял в руки плетеную розочку и приклеил ее обратно. Зеркало развернули лицом, штору отдернули.
Соколиноголовый взял под мышку книгу, девочку за руку и побрел к одной из темных арок.
Глава 6. Исправительные работы во «Вкусняшке»
Маша спрятала в карман маминого халата подарок Дениса, так и не взглянув. Девочка шагала следом за соколиноголовым, с тоской оглядываясь на светлую арку, которая, как она догадывалась, вела прочь из города. Думала о ленточке-маячке и свистке, который сейчас спрячут в сейф. Ее немного смущало, что подарок Аэрона отняли, ведь она точно знала, что он подлинный. Может быть, свистку нужно время, чтобы вернуться к хозяйке?
В принципе, в том, что она лишилась свистка, не было ничего страшного, при желании можно было щелкнуть пальцами и вернуть его. Маша раздумывала, не настал ли момент вернуть свисток с леточкой-маячком и наконец-то избавиться от докучливых Управителей Погодой. Но тут же вспомнила пропахшую валерьянкой маму Дениса и поняла, что, если сбежит в его дом, ей по-прежнему негде будет жить. А так пока все складывалось неплохо – обвинения сняты, жилье подыщут, к тому же она получила много информации об этом мире.
Хотя Маша еще многого не понимала. Например, она совершенно запуталась в семи ветрах. Выходило, что их всего шесть – северный, южный, западный, восточный, ветер удачи и ветер перемен. Седьмой ветер получался, когда эти шестеро объединялись. Если ветра связаны с радугой, то почему нет красного ветра? Если седьмой ветер Радужный – там должен появиться красный цвет! В радуге семь цветов – красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый.
Кстати, почему здесь вместо фиолетового сиреневый, или это не принципиально? Понятно, что это один цвет – синий с красным – только оттенки разные, но все же странно… И еще было непонятно – если у них все делают ветра, гонят караваны кайтов, строят города, крутят ветряки, обеспечивая людей электроэнергией, существует целое Управление Погодой, занимающееся ветрами, почему же никто не верит, что ее принес по воздуху Аэрон? Разве это не должно быть в порядке вещей – тот же Аэрон построил Сиреневую круглицу, крутит на ней ветряки. Они для него колокольчики развесили. Почему всех так удивляет, что он может пообщаться с Машей? Хотя, действительно, Маша вспомнила, что он стал с ней особенно любезен только после того, как она назвала себя Сквозняком. Может, он и вправду принял ее за сестренку-ветерок, а не за человека, а с людьми он не разговаривает?
Машины размышления прервались, когда соколиноголовый привел ее в свой кабинет. Здесь был обшарпанный складной стол и такой же стул самого жалкого вида, огромная картотека во всю стену и узкое окно с видом на пещеру. Свет из окна падал на бледно-серые грибы, подступившие к самому стеклу. Пахло сырой землей, общественным туалетом и чуточку чесноком. Запах чеснока тут же был объяснен. Усадив Машу на стул, соколиноголовый потянулся к одному из ящичков картотеки, достал оттуда флакон с изображением чесночной головки и щедро им опрыскался.
– Бе-е-е, какой ужас, что это вы делаете? – Машу аж передернуло.
– Настроение у меня поганое, вот что, – соколиноголовый продолжал прыскаться. – Надо дать понять окружающим: со мной сегодня лучше не разговаривать.
– Перестаньте, мне сейчас плохо станет! – Маша закрыла нос и рот рукавом халата.
– А мне хорошо, да? – огрызнулся соколиноголовый. – Вел под арест такой лакомый кусочек – Аэрон, артефакт, происхождение неизвестно, и вот на тебе, бытовуха, сбежавший ребенок, воришка, исправительные работы. Вместо повышения – отчитали! Вместо премии – нахамили! Ничего, я еще и Смельчаковым за донос выдам! Пять человек в трехместной квартире на Сиреневой круглице! Они у меня попляшут, я их обратно на Оранжевую сошлю!
– Вам не стыдно?! – возмутилась девочка. – Это столько лет вы, значит, плевали на то, что их пятеро в трехместной квартире, а как только у вас настроение испортилось, сразу решили навести порядок?
– А тебе-то что? Чего ты возмущаешься? Они же на тебя донесли. Если бы не они, сидела бы сейчас в квартире у Штиля или гуляла бы, где хотела.
– Не знаю, какие у вас законы, но точно знаю – закон от вашего настроения не зависит! Или вы раньше его нарушали, или теперь нарушили, когда решили их наказать за донос, который вас разочаровал! В любом случае вас самого накажут! – Маша вдруг вспомнила Илью Улетевшего, обожавшего всяческие законы. Как она по нему, оказывается, соскучилась…
Соколиноголовый тем временем ошарашенно присел на краешек стола. Он почесал подбородок указательным пальцем и сказал тихо:
– Это я не всерьез, это я сгоряча. Они, конечно, не виноваты ни в чем. Я просто так кричал, пар выпускал. А ты, оказывается, тоже добрая девочка. Я люблю добрых людей, – он вдруг ухмыльнулся совершенно по-людоедски и полез куда-то наверх, в свою картотеку. – Есть у меня одно место на примете. Добрые люди там работают, совсем как ты. Тебе понравится. Ты там быстро вспомнишь и адрес, и папу с мамой. И тебе станет стыдно, оттого что ты обо мне сегодня так плохо подумала.