Ставка на любовь

— Ты так в себе уверен, даже противно, — Тая пошла к выходу, он не посмел ее задержать. Да, она знала, что он прав. Но именно сейчас любовь к себе навсегда должна стать выше любви к нему. Она не может жить с таким человеком. Девушка прошла босая по дому, никого не удивило это, модельный мир и не такое видел, ни одна швея не подняла головы. — Хавьер, мы с ним жили вместе, поэтому он стал твоим инвестором. Вчера он закрыл нас в комнате…

— Звезда моя, мне не интересна твоя личная жизнь, — его лицо выражало спокойствие и радушность. Злата рассказала ему об этом еще до того, как он увидел ее фото. Правда, модельер не ожидал, что Ромео займется его делом ради своей возлюбленный. Вот так доброта привела к прибыли. — Ты прекрасный человек и красивая женщина. Мне этого достаточно. А еще мы летим в Нью-Йорк. Будь готова.

— Но твое лицо, когда ты нас увидел… — ее дрожащий голос встал на место.

— Я обожаю неловкие ситуации. И я очень эпатажная личность, — так и было, вспомнить хоть парную вечеринку DIOR, на которую он пришел с павлином. — Не принимай близко к сердцу и развлекайся от души.

Съемки прошли спокойно, потому что Захар уехал в свою компанию до вечера, но Таисия все еще не могла найти себе место. Возможно, беспокойство было частью ее характера. Стараясь избавиться от навязчивого чувства тревоги, она предложила совместный ужин Максу и Злате.

— Как идет подготовка к свадьбе? — Тая заставляла себя проглотить очередную картошину, чтобы угомонить щемящее сердце. Родители были в порядке. Это самое главное.

— Мы перенесли ее на эти выходные, — Макс нежно обнял свою блондинку, залитую смехом.

— Я улетаю в Нью-Йорк, — девушка растерялась, но заметила, что парочка хихикает.

— Мы тоже летим в Америку и ждем вас в Лас-Вегасе. Официально мы уже зарегистрировались, это был праздник для двоих. Теперь едем веселиться, — Злата была счастлива, отчего Тая почувствовала себя плохо. Их отношения не имели легкости, которая была присуща этим двоим. Но они были глубже. Или так считал каждый, кто имел сложные отношения.

— А как же пышное торжество? Тебе не хочется побыть невестой? — брюнетка искала повод, чтобы сбежать с этого мероприятия. В Америке их будет четверо, молодожены быстро исчезнут, а им не останется ничего, кроме времени друг с другом. — Родители Макса захотят вас поздравить…

— Уже, — парень самодовольно улыбнулся. — Мы отпраздновали свадьбу у меня на малой Родине, в Нижнем, теперь закатим шикарную вечеринку на четверых.

— С Захаром что-то случилось, — эта фраза сама слетела у нее с языка. Сердце, которое маялось весь день, наконец, екнуло в предвестии шторма. Руки ее дрожали, она не слышала, о чем спрашивали ее друзья, она нервно рылась в сумке. — Позвоните ему кто-нибудь!

Его телефон был недоступен. Макс и Злата не понимали к чему такая тревога Таи. Он мог задержаться на работе, мог просто отключить телефон. Он не отчитывался не перед кем. В конце концов, он мог уехать на покер, как делал каждый раз, когда одиночество становилось невыносимым.

Тая зашла в элитное здание, которым владел Захар. Его секретарша не знала, где он. Работу он покинул два часа назад. Его водитель получил хорошие чаевые и с радостью доложил знакомой барышне, что высадил шефа у подпольного казино «Рояле», где не так давно ее продали ему в рабство. Тая никогда до этого не была в таком месте. Ее отец был игроком, но сама она ненавидела эти цветные фишки, автоматы и карты. Ничего удивительного.

Вычурный красный бархат и свет, который ослепит любого — вот как можно было описать это место.

— Добрый вечер, пройдите в кассу, пожалуйста, чтобы обменять деньги, — молодой человек лет тридцати был до невозможности вежлив и настойчив, он не позволил ей пройти внутрь, пока она не оплатить свое пребывание. Пять тысяч рублей и пара пластиковых кругляшков, теперь она внесла минимум и может пройти в зал. Рулетка, покер, автоматы — все ненавистные ей предметы собрались в одном месте, чтобы окончательно свести ее с ума.

— Какие люди! — таким пьяным Захар был впервые в жизни. Его серые глаза больше не были надменными или холодными, они были злыми. — Какими судьбами?

— Поехали домой, — Тая не смотрела на людей вокруг стала, не знала, как они выглядят. Ей хотелось покончить с этим. — Ты много выпил.

— Дом? Ты останешься со мной в этом доме? Нет! — он разбил о пол прозрачный стакан, официант тут же подал ему новый. — Я могу напиться. Почему бы и нет? Какое твое дело? Ты ушла от меня? Иди! Жди, пока я сотру коленки, вымаливая твое прощение. Завтра я вернусь к своим обязанностям, — он отвернулся, но она все еще стояла за его спиной. Напряжение, которое вызывало ее присутствие мешало ему оплакивать свое горе. Горе, быть зависимым от одного человека. Горе, не иметь мужества оставить ее. Горе потери того единственного, что имело для него цену: гордости. — Что мне сделать, чтобы ты ушла? Ударить, оскорбить, проиграть? Я прошу тебя, выйди отсюда.

— Я хочу, больше всего на свете хочу, но не могу, — такова была правда. Ее сердце не пускало ее, ощущение, что оно разорвется, как только она переступит порог этого поганого казино заставляло ее принять эти обидные слова. — Пожалуйста, отвези меня домой, — она видела, как агрессия в его глазах менялась на нежность. То, почему женщины так легко прощают обиды своим мужчинам. Он смотрел на нее с такой любовью, вся боль, что грызла его душу отступала в ее присутствии и это окупало муки совести перед падением своего личного пьедестала.

Они шли до дома пешком, в полном молчании. На свежем воздухе голова его посвежела, но его все еще качало.

— Покорми меня, — Тая знала, что он расплылся в улыбке, ей не нужно этого видеть, она чувствует. — Кофе-хаус открыт круглосуточно, — они зашли в небольшое подвальное здание у метро. Самое тихое место шумной улицы, потому что все бежали в бары. Два ролла с ветчиной и омлетом, коробка пончиков и крепкий кофе. Так, она хотела воскресить его. — Почему так сильно напился?

— Не хотел думать о тебе, — он съел свою еду за два укуса, но она пожертвовала ему свою часть. — Не хотел думать о том, как я зависим от тебя, — она пила кофе и не смотрела в его сторону. — Ты должна меня наказать, правильно делаешь. Были бы у тебя подруги, они бы оценили, как ты пинаешь меня за мои грехи.

— Твоя сестра — моя подруга. И она оценит все, что я сделаю для кого бы то ни было, кроме пинков, — брюнетка пригладила свои кудри, этот разговор давал ей силы, держаться от него подальше. — Я не наказываю тебя, потому что должна. Я не принимаю твое отношение к себе, потому что должна.

— Женщины всегда умели красиво декорировать претензию, — он усмехнулся. Девушка все еще жадно пила кофе, которым хотела смыть каждое его слово. — Поблагодари мою мать за такое отношение, потому что именно она воспитала во мне недоверие к женщинам.

— Мой отец тоже не святой, как ты знаешь, — Тая многозначительно посмотрела на него. — Он продал меня. За покерный долг. А знаешь кто купил меня? Ты. А что ты сделал, увидев на веранде как ко мне пристает человек, которого ты пригласил? Изнасиловал меня. Но я все равно поверила тебе. Даже после всего этого поверила нашим чувствам, нашей любви. А что сделал ты, знаешь? Надавал мне по лицу и выгнал из дома. Тебе было неинтересно, как я пойду и куда. Одно сомнение — и ты вышвырнул меня из своей жизни. А знаешь, что сделала я? Взяла твою руку. А что ты сделал? Напился и оскорбил меня на все казино, потому что твое эго пострадало.

— Звучит паршиво, — он обхватил голову руками. — Тогда почему ты меня все еще любишь?

— Я не знаю, — она положила голову на его плечо. — Не знаю, как могла так с собой поступить, — он достал кольцо, которое заказал по их возвращению из Барселоны и протянул ей.

— Что это? — розовый ободок и крупный черный бриллиант, это было самое прекрасное кольцо, которое она видела в своей жизни. Красивым шрифтом внутри была выгравирована надпись.

— Это правда, — они сидели плечом к плечу. Эта любовь причиняла боль им обоим и обоих спасала. Вот и сегодня Тая утащила его из казино до того, как рыжеволосая женщина в манто и сапфировых серьгах подсыпала ему медленный яд, после которого его бы парализовало, а потом его сердце навсегда перестало стучать ради той, чей запах он вдыхал сейчас с таким нежным трепетом.