Страница 39 из 58
- Ну ладно, – пожал плечами парень и уже развернулся обратно к окну, как его окликнули:
- Вару!
- А?
- Т-твои… твои род… род…
- Чего? – переспросил Вару, непонимающе поморщившись.
- Т-твои родители случайно н-не пекари?
Брови Вару взлетели вверх.
- Что прости?
- Тогда… Тогда от куда у них такой батон?! – запальчиво протараторила Хелен, часто дыша. Щёки горели, в глазах блестели искры, коса растрепалась.
От такого заявления Вару чуть не поперхнулся воздухом. Он даже не мог решить, что ему сейчас стоит делать: смеяться или плакать?
В итоге парень лишь начал нервно хихикать, ошарашенно глядя на подругу. Та в свою очередь, нетвёрдыми шагами направилась к нему. Приложив костяшки побелевших кулачков к груди, она исподлобья глядела на свою цель. Ещё шаг и Хелен неловко толкнула парня к стене, упёршись обеими ладошками ему в грудь. Вару наблюдал за творящимся безумием, не в состоянии понять, что вообще происходит. Хелен продолжала часто ловить ртом воздух, будто накапливая силы перед следующим манёвром. Зажмурившись, она поджала губы и…
С писком отскочила от Вару, спрятав лицо в ладонях. Уши алели, всё тело била мелкая дрожь. Причитая, она пулей вылетела из класса, оставив бедного Вару переваривать произошедшее.
- Бля, что это сейчас было? – как громом поражённый, пробормотал он.
- Я так ужасно поступила! – причитала Хелен, уткнувшись в светлый дуб кухонного стола. Бабушка, которая в данную секунду была занята мытьём посуды, вздохнула:
- Так, не рыдай, глаза красные будут. Что ты сделала?
- Я пы-пы-пыталась понравится моему другу, но у меня ничего не вышло, – всхлипнула внучка, поджимая ноги.
- У, ясно, – усмехнулась старуха, выключая воду и вытирая руки полотенцем, – и зачем ты себе этим голову заморочила? Знаешь, что я тебе посоветую? Ничего не делать. Девушка не должна ничего делать! Если он тебя полюбит – значит полюбит. Нет – значит не твой человек. Либо Бог вас сведёт, либо нет. Всё просто.
Девушка вздохнула, мягко улыбнувшись.
- Ну вот. И спину ровнее, – ухмыльнулась бабушка.
Хелен направилась было к себе, но, когда она проходила мимо комнаты брата, до слуха долетели знакомые голоса. Остановившись перед дверью, она немного поборолась с принципиальной мыслью «Подслушивать нехорошо». В результате, бой выиграло любопытство, и девушка прислушалась к разговору в комнате.
- …в душе моей оттенком глаз твоих. Ну как?
Этот голос, определённо принадлежал её брату. Но того, чьи слова она услышала в ответ на вопрос Ромео, Хелен никогда не ожидала увидеть в своём доме.
- Не очень. Слишком много соплей. И ты опять, говоришь, что она «станет ангелом твоей жизни». Бесит твоя одержимость «девушками-ангелами».
Этот грубый, женский голос Хелен не перепутала бы не с одним другим. Его обладательницей, определённо, была Эмма.
- Как ты груба, – Ромео явно оскорбился, – под «ангелом жизни» я подразумеваю, что Она – смысл моего существования, и что я мечтаю, чтобы эта девушка стала матерью моих детей.
- А если она не захочет быть матерью? Какой же ты шовинист хренов… Дурацкие у тебя стихи!
- Неправда.
- Правда, дебил. Ты хочешь поспорить?
- Но они же вызвали у тебя какие-то чувства! Я видел, как ты смотрела в окно!!
- Просто там сидела птица. Тупая птица в сто раз лучше твоих стихов.
- Ты всё одно... А если я тебя люблю?
- Я слышу от тебя это каждый день. Если ты до сих пор думаешь, что я верю этим патетичным фразочкам, то ты реально идиот.
- Ангел мой...
Пауза.
- Какая же ты дура…, – вырвалось вдруг, и Хелен приложила ладошку ко рту, чтобы не пискнуть от удивления.
– Дура?! Я?!! – голос звучал ошарашено, – Сам ты дура!!
- Я не дура, а дурак!!
- Да всё равно!
Шаги в комнате, злобное шипение Эммы, резкое:
- Какой же ты тупой! Ненавижу тебя!!
А потом тишина. Хелен испуганно округлила глаза, и, наконец, позволила себе заглянуть в замочную скважину. Зрелище, увиденное там, заставило её ошарашенно выдохнуть.
Они стояли посреди комнаты: её брат и Эмма. Ромео держал девушку за запястья, будто остановил её руки от удара в свою сторону, и уверенно и властно целовал губы Президента. Эмма, к удивлению Хелен, не подавалась вперёд, и не брала бразды правления в свои руки, как в своих описаниях «Поцелуя, который у меня когда-нибудь будет».
«- Я намного сильнее, чем они думают. Конечно, мне не нужны все эти сопли с поцелуями, но если бы такое случилось, я бы показала свои возможности…» – говорила она.
А сейчас Эмма повиновалась движениям Ромео, который подчинял её, заставляя робко отвечать на поцелуй. Будто вся её энергия и мощь вдруг исчезла, оставив от твёрдого деревянного карандаша один лишь тонкий, ломкий гриф.
Через какое-то время они оторвались друг от друга, тяжело дыша, не отрывая взгляда от глаз партнёра.
- Дебил, – часто вдыхая, прошептала Эмма и, вырвав руку, резко дала парню под дых. Тот, тут же согнулся, схватившись за живот, и тяжело выдохнул.
- Какой же…, – прошипел с усилием Ромео, – у тебя классный удар левой.
В комнате вновь повисло молчанием, и от последующего порыва и поцелуя, Хелен совсем смутилась. Что-то тихо прошептав самой себе, она быстро забрала из своей комнаты сумку, и поскорее направилась в прихожую.
Увиденная недавно картина вызывала у Хелен волну мурашек, а радость за брата и подругу весело прыгала возле сердца, заставляя его биться чаще.
Тот поцелуй, что она видела: что это было? Для неё подобные действия были лёгкими, короткими прикосновениями губ, как в сказках. Или как целовались мама с папой при ней: украдкой, быстро и коротко, будто клевали друг друга в рот. Но это было что-то другое: долгое, сильное и страстное.
«Интересно, это больно? А вдруг очень?
Не должна ничего делать… Но мне же не нравится положение вещей сейчас. Вот если бы можно было сделать так, чтобы, «раз», и мы оба были бы счастливы».
Предаваясь подобным мыслям, девушка прогуливалась вдоль тонких, уже неплохо накрытых снегом улиц. Решив сегодня сбежать от домашних дел и уроков и не мешать кое-кому «общаться», она с удовольствием предавалась своему любимому, однако летнему, занятию – долгим прогулкам. В тёплые дни Хелен могла уходить сразу после завтрака и возвращаться уже вечером, но не позднее, чем скажет бабушка. Кстати, об этом. После того недавнего случая, когда внучка не вернулась домой ночевать, старуха очень всполошилась и впоследствии ругала Хелен. Узнай она, что последняя ночевала у парня – точно бы посадила её под замок на год, а то и больше.
Мирный ход мыслей и умиротворённый шорох шагов по замёрзшему асфальту, нарушило громкое собачье дыхание, и мокрый нос ткнулся девушке куда-то в область колена. Вздрогнув, Хелен обернулась и увидела знакомую немецкую овчарку.
- Июлька! – радостно всплеснула руками девушка, и принялась гладить давнюю четвероногую подругу. Та, в свою очередь с удовольствием получала порцию ласки, весело зафыркав.
И вдруг Хелен заметила, как посветлела шерсть собаки, какими жёлтыми и сточившимися выглядели клыки и каким мутным казался взгляд чёрных глаз-пуговок. Несомненно, Июлька сильно постарела, ведь когда Хелен была ещё девочкой, она уже была почти взрослой овчаркой.
За собакой появился и её хозяин: Пик, с поводком в руке, остановился неподалёку.
- Привет, – мягко улыбнулась Хелен.
- Привет, – кивнул парень, – не против, если мы составим тебе компанию?
Через пару мгновений они уже вместе шли вдоль улиц, заботливо окружённые по обе стороны домами.
- Ты выглядела одинокой, – заметил Пик, укорачивая поводок Июльки. Она, как будто и, не постарев душой, рвалась под заборы: изучать ямы, копаться в земле.
- Это было так заметно? – вздохнула Хелен, теребя кончик белокурой косички.
Помолчав, она спросила:
- Как думаешь, стоит ли слушать чьих-то советов?