Страница 6 из 8
В оврагах слишком много лебеды.
Промчусь – и пыль с неё собью и мошек…
И луговой простор, и встречные цветы,
И травный аромат – всё станет мне дороже!
Всё станет ближе: купол синевы,
И купол храма в лучезарном свете,
И колокольчиков лазурность из травы,
И вдохновенность строгая в поэте.
И кажется, что всё в едином звуке,
В едином миге праведно слилось,
Как будто для любимых нет разлуки
И жизнь уже не будет вкривь и вкось.
Лиза повзрослела.
Перелеска
Поезд из Москвы набирал свой ход, с каждой минутой приближаясь к своему конечному пункту – небольшому областному городку Липецку. Был март месяц 1997 года. В двух местном вагоне было двое – он и она. Они были случайными попутчиками на одну ночь. Их освещал лишь тусклый свет лампы. В ней ничего не было особенного: тёмные немного вьющиеся волосы, карие глаза, нос с небольшой горбинкой, но как только она вошла в купе и улыбнулась ему своей чарующей улыбкой, сердце его жалобно сжалось.
Он был убеждённым холостяком, да и для женщин в его жизни времени не было. Он возвращался в Липецк из боевых действий в Чечне, в свои сорок лет добился немалых успехов, был майором. В Липецке из женщин его ждала только мама.
– Меня зовут Верой, – представилась случайная попутчица. – Мне тридцать пять, работаю журналисткой в Москве, еду в гости к своей родной сестре в Елец.
«Словно досье про себя написала», – подумал он, а затем нехотя представился: «Александр, еду к матери в Липецк».
Зашла проводница в купе, прервав их чуть начавшийся разговор, затем ушла, но они всё равно молчали. Им не о чем было говорить – слишком разными людьми они были.
Молча они начали готовиться ко сну, молча легли и также молча стали слушать стук колёс. Через некоторое время она вдруг сказала:
– А сейчас в лесу распускаются перелески, пробиваясь из-под снега. В народе их подснежниками называют, но это не совсем правильно. Я с детства люблю этот цветок. Знаете, он борется с холодом, почти смертью, и дарит людям любовь.
Сердце Александра вдруг сжалось от боли. Он вспомнил, как в детстве ходил с мамой в лес за этими синими цветками.
И опять наступило молчание.
«А меня никто не любит, и никто мне не дарит любовь», – думал майор.
«А испытывала ли я любовь когда-нибудь в жизни? – думала Вера. – Я всегда считала себя современной, модной. Мужчин вокруг меня было много, а вот любящего по-настоящему и любимого ни одного. Я всегда смеялась над подругами, если они выходили замуж. Я не верила в бессмертную любовь».
«Я всю жизнь только воевал, – таковы были мысли Александра. – Мне уже 40 лет, а я одинок. Я устал от одиночества».
«И хоть у меня было много случайных связей, я всё равно всегда чувствовала себя одинокой».
И вдруг их потянуло друг к другу – страстно, неудержимо, может быть, глупо. Нет, то было не физическое влечение. То было родство душ. Словно они всю жизнь друг друга знали и любили, а сейчас ехали вместе куда-нибудь на юг к какой-нибудь любимой тётушке. Но Александру показалось неприличным признаваться во вспыхнувшем чувстве к незнакомке: «Нет, мне нельзя любить, я же военный. Я не хочу, чтоб моё сердце было разбито».
«Я не могу полюбить случайного попутчика», – думала в свою очередь Вера.
«Я слишком стар для любви», – были его мысли.
«Мне уже поздно кого бы то ни было любить», – словно отвечала она ему мысленно.
А поезд шёл дальше, мерно покачиваясь и выбивая свой такт. Но они уже не были одинокими…
Утром его разбудил знакомая проводница, объявив: «До Липецка осталось 30 минут». Он сразу же посмотрел на соседнее место, оно было пустым. Нет, не совсем пустым. Там лежала одна маленькая перелеска, уже чуть-чуть повядшая. Майор взял её и поцеловал хрупкий цветок. Он вспомнил Веру. Нет, то была не легкомысленная женщина, то была его несостоявшаяся любовь, единственная любовь его жизни, его упущенное счастье, а он почти ничего о ней не знал. «Боже, что я наделал! Я упустил свой шанс! Вера, где ты?» – подумал он.
Через три года Александр вышел в отставку в чине подполковника. Ему дали квартиру в Ельце, куда он и переехал со своей старенькой матушкой. Время шло, годы летели, и в марте 2001 года его мамы не стало. Он стоял на её могиле и в первый раз в своей жизни – плакал.
Невдалеке он заметил молодую женщину. Что-то в её облике ему показалось знакомым. Он подошёл к ней и увидел, что она в руках держит небольшой букет перелесок. Заметив Александра, она чарующе улыбнулась… И сердце его во второй раз в жизни жалобно сжалось. Он знал эту улыбку, да, она принадлежала его любимой… Но перед ним стояла другая женщина, и она сказала:
– Сейчас в лесу распускаются перелески. Я с детства люблю этот цветок. Мы со старшей сестрой часто ходили в лес его собирать. Знаете, он борется со смертью и дарит людям любовь.
Подполковник опустил глаза – сердце его похолодело. На мраморной плите он увидел знакомое лицо. Буквы и цифры раскалённым углём врезались в его память: Сафонова Вера Аркадьевна: январь 1962 – апрель 1997.
«Так вот зачем ехала в Елец Вера – не сестру навестить, а умирать!» – сразу же понял Александр.
– Почему она умерла? – он показал рукой на фото.
– Это моя старшая сестра, она умерла от рака, – с этими словами девушка положила букетик на могилку. – Когда распускаются перелески, я всегда сюда прихожу, чтобы подарить букетик Вере. Она очень любила эти цветы.
– Я тоже их люблю, – сказал Александр, а потом пояснил. – Раньше я никогда в жизни не любил женщину, кроме своей мамы, но однажды я встретил свою любовь. Между нами вроде бы ничего не было, но и произошло что-то такое удивительное. Я постеснялся признаться ей в своих чувствах. Мы были с ней вместе и в то же время не были с ней вместе всего одну ночь, она вышла на станции раньше меня, оставив мне один подснежник на память.
С этими словами он вынул из портмоне поблёкший, сухой цветок.
– Теперь я его храню, и он меня хранит, оберегает от смерти, бед, огорчений. Вот, люди говорят, что семья, брак, быт тлетворны для любви, а я бы всё сейчас отдал, чтобы окунуться в этот быт с любимой женщиной, но её уже нет на этом свете. Она – перелеска, что боролась со смертью, но сердце её было полно любви.
Во второй раз жизни подполковник заплакал:
– Раньше я жил с мыслью, что горячо любимая мной женщина счастлива, живёт, кого-нибудь любит, – теперь я не знаю, как мне жить дальше, зная, что её уже нет на этом свете. Правда, я уже никогда не узнаю, любила ли она меня…Эта женщина – Ваша сестра.
Девушка подошла к Александру и ласково заглянула ему в глаза, а затем чарующе улыбнулась…
«22» апреля 2001 года на Красную горку раб Божий Александр и раба Божия Лидия повенчались в Вознесенском соборе. Нет, он не любил Лиду так же, как Веру, но она была похожа на ту, которую он любил всю свою жизнь – сначала в своих юношеских мечтаниях, потом в поезде, а сейчас – в памяти. Во многом он в Лиде любил Веру.
– Мы будем всегда любить её вместе! – тихо сказала ему жена, когда они выходили вместе из собора.
Однажды, это было накануне Успения Пресвятой Богородицы, он рассматривал старый альбом Лиды. На многих фотографиях ему улыбались знакомыми чарующими улыбками две девушки. Вдруг он обратил внимание на старенькую тетрадь. К его удивлению это был дневник Веры. Он открыл последнюю исписанную страницу дневника и прочитал: «22 апреля 1997 года. Я умираю, но умираю счастливая: месяц назад в поезде я по-настоящему полюбила одного мужчину. Тогда я постеснялась в этом ему признаться, а теперь сама с собой могу быть откровенной: Александр, я всегда тебя буду любить и хранить тебя в своём сердце, ведь я – перелеска, которая борется со смертью и дарит любовь… Эта любовь меня заново родила, а родившись по-настоящему, я уже никогда не умру…».