Страница 13 из 18
– Вашей точности. Она с вами работала?
– Она была моей переводчицей.
– С китайского?
– Нет, с английского.
– Но вы ведь говорите по-английски, разве нет?
– Не слишком хорошо. Недостаточно хорошо для столь серьезных переговоров – это дело тонкое. Языком надо владеть виртуозно. Не улавливаешь подтекст – теряешь контроль. Я к тому же не владел терминологией, чтобы обсуждать технические тонкости, а кроме того, никогда не мог привыкнуть к китайскому акценту. В конце каждого слова мне мерещилось «тинь-тинь», если вообще хоть что-то удавалось разобрать.
– Ну и что?
– А то, что я был совершенно сбит с толку. Готовился работать со старым англичанином, переводчиком из местных – Франсуаза полюбезничала с ним по телефону и пообещала мне: «Увидите, он настоящий джентльмен…»
Куда там! Вообрази – я прилетел, огромная разница во времени, нервы на пределе, я волнуюсь, трясусь как осиновый лист – и ни одного тебе британца на горизонте. Сделка очень важная, обеспечит работой нашу фирму на два года вперед, если не больше. Не знаю, можешь ли ты все это понять…
– А чем вы торговали?
– Продавали емкости – баки.
– Баки?
– Ну да… Но не бытовые, не обычные, а…
– Да ладно, мне все равно! Продолжайте!
– Так вот, я был на взводе. Работал над этим проектом много месяцев, вложил в него кучу денег. Фирма залезла в долги, да и собственные деньги я потратил. То, что я затеял, позволяло мне оттянуть закрытие завода в Нанси. Там работало восемнадцать человек. А на меня еще наседали братья Сюзанны, эти бездельники, караулили каждый мой шаг, и я знал, что в случае чего они меня не пощадят… В довершение всех бед я страшно мучился несварением, уж извини за такие подробности, но я… Короче говоря, я вошел в этот кабинет, готовый драться не на жизнь, а на смерть, и, поняв, что вручаю свою судьбу этой… этому созданию, чуть в обморок не грохнулся.
– Но почему?
– Знаешь, нефтяной бизнес – это мир мачо. Сегодня все немножко иначе, но тогда женщин в нем почти не было…
– Ну да, к тому же вы и сами…
– Что я сам?
– Вы сами чуточку мачо…
Он не стал спорить.
– Да нет, подожди, ты поставь себя на мое место! Я ожидал увидеть старого англичанина-флегматика колониальной закалки, усатого, в помятом костюме, и нате вам – уперся взглядом в декольте молоденькой женщины… Это было выше моих сил. Такого я не хотел… Почва уходила у меня из-под ног. Она же объясняла мне, что мистер Магу приболел и ее предупредили только вчера вечером, и с силой жала мне руку, будто подбадривая. Так, во всяком случае, она объяснила мне это потом: мол, трясла мою руку изо всех сил, потому что выглядел я неважнецки.
– Его что, и правда звали мистер Магу?
– Да нет, конечно, это имя я только что придумал.
– И что было дальше?
– А дальше я прошептал ей на ухо: «Но вы ведь в курсе дела… Вы знаете задачу… Она довольно специфична… Не знаю, предупредили ли вас…» И тут она одарила меня чудесной улыбкой. Одной из тех улыбок, которые словно говорят вам: «Да брось, дружище, не грузи меня!»
Я был сражен.
Наклонился к ее изящной шейке. От нее хорошо пахло. Просто изумительно… У меня в голове все смешалось. Катастрофа. Она сидела напротив меня, по правую руку от шустрого китайца, который держал меня на крючке. Она положила подбородок на сплетенные пальцы и то и дело бросала на меня подбадривающие взгляды. В этих улыбочках исподтишка было что-то жестокое, и я понимал, что совершенно запутался. Я почти не дышал. Сложил руки на животе, пытаясь успокоиться, и молился. Я был полностью в ее власти. Мне предстояло пережить самые прекрасные часы моей жизни.
– Красиво излагаете…
– Смеешься?
– Да нет же, вовсе нет!
– Нет. Смеешься. Все, конец истории.
– Нет, прошу вас! Продолжайте. Что было дальше?
– Ты меня сбила.
– Больше не произнесу ни слова.
– …
– Ну же, что было потом?
– Когда потом?
– Потом, на переговорах с китайцами.
– Вы улыбаетесь. Почему? Ну расскажите же!
– Я улыбаюсь, потому что это было невероятно… Она была невероятна… Ситуация была совершенно невероятной…
– Прекратите улыбаться сами с собой! Расскажите мне! Рассказывайте, Пьер!
– Ладно… Сначала она с невероятной серьезностью вытащила из сумки маленький пластиковый очешник «под крокодила». Водрузила на нос пару ужасных очков. Знаешь, такие – строгие, в белой металлической оправе, как носят учительницы-пенсионерки. И с этого мгновения лицо ее закрылось. Она смотрела на меня совершенно иначе, ждала, чтобы я начал отвечать урок.
Я говорил, а она переводила. Я был потрясен, потому что перевод был практически синхронный. Не знаю, как ей это удавалось. Она слушала и повторяла мои слова практически одновременно. Это и правда была совершенная фантастика… Сначала я говорил медленно, потом все быстрее и быстрее. Наверное, хотел ее прижать. Но она и глазом не моргнула, напротив – ей явно нравилось договаривать мои же фразы раньше меня. Уже тогда она давала мне понять, насколько я предсказуем…
А потом она встала и подошла к доске, чтобы перевести кривые графиков. А я воспользовался моментом, чтобы разглядеть ее ноги. В ней было нечто старообразное, немодное, абсолютно анахроничное. Юбка-шотландка до колен, темно-зеленый гарнитур и… Чему ты снова смеешься?
– Слову: гарнитур. Ужасно забавно!
– Ну знаешь! Не вижу ничего забавного! Чем тебе не угодило это слово?
– Все нормально, все в порядке…
– Вот ведь дурочка…
– Молчу, молчу.
– Даже лифчик на ней был старомодный… У нее была высокая грудь – как у девушек во времена моей молодости. Красивая грудь – не слишком большая, острые соски смотрели в разные стороны… Меня заворожил ее живот. Он у нее был – маленький и круглый, круглый, как у птички. Этот прелестный животик деформировал клетку на юбке, и он был… как раз мне по руке… Пытаясь получше разглядеть ноги, я вдруг заметил ее смущение. Она замолчала. Покрылась румянцем. Лоб, щеки, шея стали совершенно розовыми. Цвета маленькой креветки. Она испуганно смотрела на меня.
– Что происходит? – спросил я.
– Вы… Вы не поняли, что он сказал?
– Ннн… Нет. А что он сказал?
– Вы не поняли или не слышали?
– Я… Я не знаю… Вообще-то я не слушал…
Она опустила глаза. Она была взволнована. Я воображал худшее, ляп, промах… уже было считал, что все кончено, пока она поправляла свой пучок.
– Что происходит? Возникли проблемы?
Китаец смеялся, говорил ей что-то, что я не мог разобрать. Я совершенно растерялся. Ничего не понимал. Чувствовал себя полным идиотом!
– Да что он, в конце-то концов, говорит? Переведите мне!!!
Она что-то мычала.
– Дело табак?
– Нет, нет, не думаю…
– Тогда что?
– Господин Сингх сомневается, уместно ли сегодня говорить с вами о столь серьезном деле…
– Но почему? Что не так?
Я повернулся к китайцу, чтобы успокоить его. Качал, как дурак, головой, пытался изобразить на лице улыбку победоносного french manager[10]… А толстяк продолжал веселиться. Он был так доволен собой, что его глаз уже совсем не было видно.
– Я сказал глупость?
– Нет.
– Вы сказали глупость?
– Я? Конечно, нет! Я всего лишь перевожу слово в слово вашу тарабарщину!
– Так в чем же тогда дело?!
Я чувствовал, как крупные капли пота стекают у меня под мышками.
Она смеялась, обмахивалась. И как будто слегка нервничала.
– Господин Сингх говорит, что вы не можете сосредоточиться.
– Да нет же, я сосредоточен! Я очень даже сосредоточен! I am very concentrated!
– No, no, – отвечал китаец, качая головой.
– Господин Сингх говорит, что вы не можете сосредоточиться, потому что влюбились, и господин Сингх не хочет вести дела с влюбленным французом. Он считает, что это слишком опасно.
10
Французский менеджер (англ.).